Правила

[bleach-fest]

Друзья, поздравляем всех с началом нового, четвертого Блич-фикатона!

Сюжет не стоит на месте, появляются новые герои, разгораются новые битвы - и у нас есть возможность порадовать друг друга свежими историями!

Правила не изменились: в фикатоне принимают участие законченные работы по миру аниме и манги «Bleach», которые ранее нигде не выкладывались. Участвуют авторские фики и переводы, клипы и фанарт!
Минимальный размер фика - 1400 слов (~ 3 страницы 12 Times New Roman в Ворде), максимальный не ограничен.

Прием заявок проводится с 28 мая по 13 июня 2010 года.
После окончания приема все заявки будут распределены между участниками и каждый участник получит свое задание. Пожалуйста, не рассказывайте никому, чью заявку вы выполняете!
Все задания будут отправлены участникам до 18 июня.

На выполнение задания дается три месяца: c 20 по 26 сентября 2010 года каждый участник должен будет самостоятельно выложить работу в этом сообществе. В шапке поста должно быть указано название, автор и заявка, по которой было выполнено задание.

Для приема заявок создана специальная тема, где все желающие принять участие оставляют контактную информацию и список своих возможностей и желаний.

@темы: 4 тур (2010 год), организационное

---

[bleach-fest]

Дорогие сообщники!
Есть ли среди вас желающие поучаствовать в очередном фикатоне по Бличу? Или, может, у вас есть интересные идеи, как его провести?
Пожалуйста, проголосуйте в опросе и напишите в комментариях свое мнение.

Upd. Спасибо всем высказавшимся, фикатон будет в ближайшее время.

Вопрос: Надо ли проводить очередной фикатон по Бличу?

1. Да		55	(76.39%)
2. Можно, не не сейчас (в комментариях сроки)		7	(9.72%)
3. Можно, но изменить форму (в комментариях предложения)		1	(1.39%)
4. Можно, если... (в комментариях условия)		1	(1.39%)
5. Все равно		5	(6.94%)
6. Нет		3	(4.17%)
Всего:		72 Всего проголосовало: 65

@темы: опрос, организационное

---

[NoFace]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Наедине", для Angstsourie

[Eishi]

название: Наедине
автор: Eishi
пейринг: Улькиорра/Орихиме
рейтинг: PG
жанр: angst, POV
саммари: «Орихиме верит, что может что-то изменить. Верит так сильно, как не верила никогда, но время идет, двери тронного зала для нее по-прежнему закрыты, Хогёку недосягаемо, и только ее молчаливый страж всегда рядом…»
предупреждения: нет
дисклеймер: персонажи не мои, выгоды не извлекаю.
Свободное участие по заявке  Angstsourie:

текст заявки

всегда буду рада Улькиорре/Орихиме, но без кавайно-задумчивого арранкарчика и злой!Орихиме (предпочитаю наоборот), низкорейтинговое, лучше полунамеками.
от автора: очень надеюсь, что герои получились такими, какими их хотел увидеть заказчик.


Она может смотреть в окно часами. Просто стоя перед ним, задрав голову и остановив взгляд на перечеркнутой прутьями решетки белой луне. Она не замечает, как затекает шея, и начинают болеть глаза, и вздрагивает лишь, когда ее страж произносит:
- Айзен-сама хочет видеть тебя.
Капитан Айзен. Теперь уже бывший.
Человек, предавший Общество Душ.
Тот, чье удушающее рейацу она чувствовала у подножия Соукиоку, слабая, неспособная помочь хоть чем-то, когда Куросаки сражался там совсем один.
И этот человек разговаривает с ней так, будто ничего не произошло. Будто она просто заглянула к нему в гости, как к старому знакомому. От его голоса – мягкого, обволакивающего, жестокого – хочется бежать, не оглядываясь, но Орихиме не в силах сделать даже шаг.
Когда Айзен говорит, что ей дарована сила, способная изменить сущее, она впервые чувствует что-то кроме страха.
Горечь. Она забивает ей горло, такая густая и вязкая, что Орихиме кажется, будто ей нечем дышать. Потому что даже со всей этой силой, такой могущественной, по словам Айзена, она неспособна сделать то единственное, чего так хочет, – защитить своих друзей.
Это она – та, кого все оберегают, та, что всегда стоит за спинами своих друзей и может лишь безмолвно смотреть, как они сражаются.
И только когда она видит Хогёку – прозрачный, будто вырубленный из стекла шарик с чуткими, реагирующими на прикосновение ладони Айзена искорками внутри, – ей снова кажется, что она еще может что-то изменить.


Это было ошибкой.
Пустой надеждой, наваждением. Понимание приходит позже, но сначала Орихиме трепетно хранит в сердце это чувство – такое горячее и яркое. Такое нужное ей, чтобы оправдать свое существование. Она искренне верит в то, что может все изменить, может сделать так, чтобы Хогёку никогда не существовало.
Она верит так сильно, как не верила никогда, но время идет, двери тронного зала для нее по-прежнему закрыты, Хогёку недосягаемо, и только ее молчаливый страж всегда рядом.
И вера постепенно уходит.
Рассыпается, будто увядший, так и не принесший плода цветок.
Орихиме долго мнет в руке сморщенные лепестки. Может, неделю. Может, месяц. Может, целую вечность… Здесь, в Уэко Мундо, время похоже на подмоченный песок: оно течет тонкой струйкой, будто в больших старинных песочных часах, которые она видела давным-давно на витрине магазина, но то и дело задерживается, когда попадаются слишком крупные комки из слипшихся песчинок.
Орихиме кажется, что ее посадили в эти песочные часы, и она пытается разбить комок, чтобы жизнь двигалась дальше. Но ничего не выходит, и остается только сидеть, прислонившись спиной к стеклянной стене, и вспоминать, как быстро – так быстро, что порой она не успевала разглядеть, – бежало ее время там, в мире живых.
Когда от лепестков увядшей веры в ее руках остается лишь прах, Орихиме слышит, как что-то ломается внутри нее – с чистым, высоким, печальным звоном, – и будто пелена спадает с глаз. Для остальных она теперь предательница, и никто не придет за ней сюда, все верно. Она поняла это давно, но лишь сейчас действительно готова смириться.
Ей больше некуда возвращаться.
В ту ночь она попрощалась с Куросаки навсегда.
Когда осознание этого укладывается внутри нее большим мохнатым зверем, нашедшим себе логово, Орихиме, наконец, поднимает глаза.
Лицо Улькиорры в такой близости от своего собственного она ожидает увидеть в последнюю очередь. Вполне достаточно, чтобы испуганно дернуться, пытаясь отстраниться, открыть рот для крика… и получить туда полную ложку какой-то жидкости. Орихиме рефлекторно сглатывает, едва не подавившись, и замирает с вытаращенными от изумления глазами.
Это что, был суп?
Улькиорра смотрит на все это так, будто видел уже тысячу раз.
- Чт… чт… что это…?
- Суп.
Орихиме бросает быстрый взгляд на глубокую тарелку в руках Улькиорры и неуверенно кивает, одновременно осторожно отодвигаясь от него чуть подальше, до тех пор, пока не упирается спиной в подлокотник. Оглядывается – все та же комната, все та же луна за решеткой высокого окна, – но как оказалась на диване, Орихиме не помнит. Она будто только что выбралась на свет из густого тумана и трет глаза, чтобы убедиться, что это не очередной сон.
Улькиорра набирает новую ложку супа и молча протягивает ее пленнице. Судя по всему, далеко не в первый раз.
Орихиме испуганно мотает головой. Все внутри будто сжимается в комок. Не от голода, нет. От страха.
- Ешь, женщина.
Она снова пытается отодвинуться, забивается в угол дивана и дышит часто-часто, мелкими рваными вдохами. Забытый ужас просыпается в ней вместе с воспоминаниями, слишком яркими и четкими. Она помнит искалеченные тела сопровождавших ее шинигами, помнит, как пыталась спасти их, накрыв щитом восстановления, помнит приказ, которому не могла не подчиниться. Холодные, равнодушные глаза, сухой голос, брезгливое «женщина» и браслет, который Улькиорра дал ей.
Сейчас она переживает все заново: все то отчаяние, ужас и боль.
«Уходи», - шепчет она дрожащими губами. - «Уходи, уходи, уходи…»
Но Улькиорра не слышит ни слова. Чужой страх для него привычен; он видел его много раз и потому не считает достойным особого внимания, а вот отказ от еды – это уже нечто иное. Высшая степень иррациональности, по его мнению.
- Уходи! - наконец, срывается на крик Орихиме.
Слезы бегут по ее щекам – горячие, бессильные. Она пытается стереть их, размазывает по лицу, но все без толку – они текут и текут, эти упрямые и бесполезные слезы.
Улькиорра поднимается с дивана и молча уходит.
Подумаешь, рыдающая женщина. Ничего особенного.


В последний раз Орихиме плакала так, когда умер ее брат, – громко, навзрыд, уткнувшись лицом в колени и глотая соленые слезы.
Зная, что нельзя повернуть время вспять.
Падая в собственную пустоту.
Долго-долго. Бесконечно.
А потом она засыпает – прямо так, сидя, прижавшись мокрой щекой к спинке дивана, – и ей снится, что они с друзьями поехали на летние каникулы на море. Вода в нем синяя-синяя, и клочки отраженных в ней облаков лижут Орихиме ноги, выбрасываемые на берег набегающими волнами. Куросаки-кун снова спорит с Кучики-сан о том, какой арбуз лучше, Исида пытается их успокоить, а Абарай, пользуясь случаем, уже уплетает сочную красную мякоть за обе щеки, забравшись под большой, раскрытый Садо зонт.
Они снова рядом, снова все вместе.
Орихиме хочет бежать к ним, но чувствует, как что-то тянет ее вниз, в осыпающуюся под ногами воронку. Ее крика не слышно – рот забит мокрым песком и нечем дышать, а топь засасывает все глубже… Быстрей, еще быстрей, и вот уже Орихиме нет.
Реальность, в которую она возвращается, едва ли лучше этого кошмара.
Та же комната, то же окно, та же луна. И Улькиорра у дверей, безмолвный и неподвижный, как застывшее время.
Ее личный ад и личный страж в этом аду.


Месяц в Уэко Мундо никогда не заходит. Он осторожно крадется по черному небосклону, от одного его края к другому, будто в надежде застать там свою смену, но не найдя никого, раз за разом уныло ползет обратно.
Орихиме думает, что он живой. Ведь то, что движется, не может быть мертвым, а месяц – пока единственное в этом мире, что хоть как-то меняется.
Она говорит ему «привет» каждый раз, как он появляется в ее окне, и порой получает в ответ его легкий кивок. Или ей просто кажется. В любом случае так легче считать сменяющие друг друга ночи, если они, конечно, меняются.
Когда месяц застревает между вторым и третьим прутом решетки на окне, Улькиорра приносит еду. Всегда в одно и то же время, ни раньше и не позже, и этим он напоминает Орихиме ее брата. Тот тоже всегда заботился , чтобы она хорошо питалась, хотя она все равно оставалась такой тощей, что все девчонки в классе смеялись. Ужинали они всегда в семь, когда брат возвращался с работы, и, наверное, с тех пор Орихиме привыкла к тому, что ежедневный обыденный ритуал – будь то ужин или утреннее пожелание удачного дня, – это правильно и нужно. Это значит, что у них все хорошо.
Сейчас это всего лишь отсчет времени, но все же где-то в глубине души Орихиме признает, что такая повторяемость событий ее странно успокаивает.
Она все еще не может унять дрожь каждый раз, когда Улькиорра входит в комнату. Замирает на месте, будто крохотный, испуганный зверек, обнимает себя за плечи, пытаясь сдержаться, быть сильной и стойкой, однако стоит ей встретиться с Улькиоррой взглядом, как вся ее выдуманная храбрость разлетается вдребезги. Глядя в его глаза, Орихиме цепенеет от холода.
Сегодня он снова принес ей суп. Когда Орихиме переводит взгляд на тарелку, в голову приходит неожиданная мысль: не тот же самый ли это суп, которым он кормил ее тогда?
Откуда-то сам собой возникает вопрос о том, кто этот суп вообще готовил. Думать о капитане Айзене или, упаси боже, Ичимару в кухонном переднике как-то не тянет.
- Я не…
- Если не будешь есть, станешь бесполезной для Айзена-сама, - ледяным тоном произносит Улькиорра. Орихиме кажется, что в комнате становится прохладней, и новая волна дрожи пробегает по ее телу.
- Я не хочу есть.
Она хочет, чтобы голос не дрожал, она пытается совладать с ним изо всех сил. И снова проигрывает.
Улькиорра подходит ближе, заставляя пленницу отступить, пока она не упирается спиной в стену.
- Ты не умеешь врать, женщина. Ешь, или я заставлю тебя.
«Как тогда?» чуть не вырывается у Орихиме. Слишком ярки еще воспоминания о холоде чужих пальцев на ее подбородке.
- Думаешь, твое упрямство что-то изменит?
Она молчит.
- Ты нужна Айзену-сама живой.
Слова вылетают быстрей, чем Орихиме успевает осознать их до конца.
- А мне все равно!
Она больше не обхватывает себя руками, пытаясь хоть как-то защититься, она больше не смотрит в пол. Ее голова решительно поднята, а взгляд устремлен прямо на Улькиорру. Если он пожелает убить ее, пускай. Она не станет отступать.
Орихиме всего лишь пешка, это нетрудно понять. И пусть пешка с мантией королевы – такой тяжелой и бесполезной, – но все же просто та, кого используют и выбросят, в конце концов. А Улькиорра? Разве он чем-то отличается от нее?
Такая же фигура на шахматной доске.
- Я не знаю, что задумал капитан Айзен, не знаю, зачем меня здесь держат, но пока я могу решать сама за себя, я буду делать то, что считаю правильным!
Улькиорра смотрит на нее, не моргая, как ящерица, но Орихиме не отводит взгляд. Это самое малое, что она может сделать сейчас, чтобы доказать – вот он, ее выбор, и она от него не отступит. Но, боже, до чего же страшно смотреть в эти безразличные глаза, и сердце скачет в груди, как сумасшедшее.
- Ты слишком много говоришь сегодня, женщина. Это утомляет.
Неужели?...
Орихиме подается вперед, всего на миллиметр, чтобы разглядеть поближе то, что, как ей показалось, мелькнуло в его глазах.
Раздражение?
Но Улькиорра отворачивается быстрее, чем она успевает рассмотреть.
Когда высокие двери бесшумно закрываются за ним, Орихиме кажется, что каменная стена, по которой она обессилено сползает на пол, стала гораздо теплей, чем раньше. Или, может, это она немного отогрелась. Будто осыпалась с плеч и рук невидимая изморозь, и сердце уже не заходится в бешеном ритме.
Вот бы еще перестать дрожать.


Улькиорра больше не пытается кормить пленницу силой.
Он все так же приносит еду в одно и то же время, ставит на низкий столик и ждет до тех пор, пока от тарелки не перестает подниматься теплый пар, но уже не заставляет есть. Орихиме считает это своей маленькой победой.
Она слабеет с каждой новой ночью, слабеет быстро и неумолимо, и теперь все реже встает с дивана, чтобы поприветствовать проплывающий мимо месяц. Сон, наваливающийся, будто мокрое ватное одеяло, не приносит облегчения. Орихиме задыхается, ей кажется, что ее спеленали в толстый белый кокон, из которого уже не выбраться. Она просыпается в холодном поту и с отвратительным, вызывающим тошноту привкусом ваты на языке лишь для того, чтобы снова забыться в новом изматывающем сне.
Когда грезы сменяются бредом, маленькая победа, которой Орихиме так гордится, становится первой ступенью в пропасть. На одних лишь принципах человеческому телу не выжить.
Впрочем, все к лучшему. Если ее не станет, все это закончится, а она ведь хочет, действительно хочет, чтобы все закончилось. Чтобы не было больше белых стен и застывшего месяца, не было решеток на окне и ощущения того, что Улькиорра смотрит на нее, будто на диковинного зверька, за которым ему приказали присматривать.
Холодный. Безразличный.
Когда на ее горячий лоб ложится чья-то прохладная ладонь, Орихиме думает, что наконец-то заслужила избавление. Она тянется к ней, хватает холодные пальцы, улыбаясь, как ребенок – светло и доверчиво, – и держит их крепко-крепко, боясь, что они исчезнут. Ей нужно хоть что-то в этом мире, за что можно схватиться, лишь бы не падать в свою пустоту.
Вечная ночь Уэко Мундо уже не кажется такой непроглядной, как раньше, потому что светлеет немного от той ладони, что Орихиме держит в своих руках. И она впервые засыпает спокойно.
Не слыша тихого «глупая женщина» где-то совсем рядом.


Разумеется, первый, кого она видит, очнувшись, это Улькиорра.
От чашки в его руках поднимается горячий пар.
Новый виток ее личного ада, которому она почему-то… рада. У нее уходит несколько секунд на то, чтобы осознать это, но да, она действительно рада, что все еще может открыть глаза. Что она просто есть на этом свете, хотя вечное забвение и казалось таким привлекательным еще совсем недавно.
Орихиме открывает рот, но не может выдавить ни звука – слова будто прилипли к нёбу. Предметы перед глазами еще слегка плывут, а комната медленно кружится, если не пытаться сфокусировать взгляд на чем-нибудь одном, поэтому Орихиме временно принимает за центр своего мира чашку в руке Улькиорры.
Ослабевшие руки отказываются держать ее вес, когда она пытается приподняться на локтях. Приходится цепляться за спинку дивана.
Улькиорра не делает даже попытки помочь.
- Это была глупая и бесполезная попытка самоубийства.
Орихиме вскидывает на него глаза, открывает рот и… снова не может вымолвить ни слова. На этот раз потому, что Улькиорра говорит правду. Пусть ненадолго, но она хотела умереть, нет смысла отрицать.
- Пей, - чашка оказывается прямо перед ее лицом. - Это лекарство поможет тебе восстановиться быстрее, чем обычная еда.
Орихиме не спорит. Послушно берет протянутый настой и дует на него, пытаясь остудить хоть немного. Запах мяты щекочет ноздри, заставляя невольно задуматься, откуда ей здесь взяться. Неужели беглые капитаны увлекаются домашним садоводством где-то в подземельях? Из ниоткуда в голове всплывает образ Ичимару с лейкой в руках, заботливо поливающего аккуратную грядку. Орихиме тоже разводит дома цветы, так что, наверное, могла бы дать ему пара дельных советов…
Она мотает головой. Привидится же такое.
Вкус у лекарства оказывается преотвратнейший. Может, и пахнет, как мятный леденец, но на языке отзывается нестерпимой горечью, которая быстро перетекает в приторную сладость, отчего хочется тут же выплюнуть все и прополоскать рот. К сожалению, ни то, ни другое Орихиме недоступно, а потому она покорно пьет глоток за глотком, стараясь не думать о выступивших на глазах слезах.
Когда пытка лекарством наконец заканчивается, она возвращает чашку своему стражу. Орихиме ждет, что вот сейчас ее точно вывернет наизнанку, потому что выпить такое и остаться в живых кажется чем-то фантастическим, но вопреки ее ожиданиям ничего не происходит. Наоборот, зрение проясняется, а голова больше не кружится.
Незадача только в том, что желудку тоже стало лучше, а, значит, он требует своего.
- Что это? - настороженно спрашивает Улькиорра, быстро обшаривая пленницу цепким взглядом. Он не чувствует желания убивать, но кто знает, на что еще способна эта девочка с силой бога.
Орихиме чувствует, как у нее начинают гореть уши.
- Это… ну, это… - лепечет она сбивчиво, пытаясь совладать с непрошенным чувством стыда за урчащий желудок.
Кто-нибудь другой, конечно, все понял бы, но сейчас рядом с Орихиме только Улькиорра, и выбирать не приходится. И почему, в конце концов, ей так неудобно перед ним за эту обычную человеческую слабость?
- Голод, - наконец тихо произносит она, уставившись в пол.
Улькиорра знает, что это, причем знает не понаслышке. Каждый Пустой, будь то гиллиан, адьюкас или арранкар, живет лишь своим голодом. Они рвут друг друга в клочья, они охотятся за душами, они делают все, что угодно, только бы унять это навязчивое, ноющее чувство.
Улькиорра исчезает, не обронив ни слова. Вернувшись, также бесшумно, как уходил, он протягивает пленнице тарелку с горячим рисом.
Ну вот, они все же могут понять друг друга, думает Орихиме, и почему-то от этой мысли ей становится теплее.


Орихиме не любит болеть. И дело не в слабости или жаре. Некоторые из ее одноклассников согласны терпеть и не такое, лишь бы подольше не появляться в школе. Орихиме их не понимает. Конечно, по контрольные она тоже не любит, но разве стоит обращать внимание на эту маленькую неприятность, если можно общаться с друзьями, делиться с ними своим обедом и улыбаться радостно, когда они отпрыгивают от протянутого им бутерброда с мармеладом и тунцом, будто от отравы? В такие моменты Ичиго даже изменяет своему обычно хмурому выражению лица, а Кейго начинает носиться по кабинету с воплями о том, что не хочет умирать таким молодым. У них забавные способы скрывать свою скромность, но Орихиме на них не обижается. А еще не верит словам Тацуки о том, что на самом деле все дело в ее ужасных обедах.
Когда она болеет, то лишена всего этого – веселья, улыбок, школьных недоразумений и совместных обедов на крыше, – и это для нее худшее наказание. У Орихиме никогда раньше не было столько друзей, поэтому она так ценит каждый проведенный с ними миг.
Поэтому вдвойне больней сейчас – знать, что, даже выздоровев, ей не к кому возвращаться.
С каждым глотком принесенного Улькиоррой лекарства силы возвращаются все быстрей. Неизвестный настой творит чудеса, и, несмотря на отвратительный вкус, стоило бы включить его в состав домашней аптечки, решает про себя Орихиме, жмурясь до слез при последнем глотке.
- Почему ты снова плачешь?
Вопрос застает ее врасплох. Она так и замирает с чашкой у самых губ, уставившись на Улькиорру недоуменным взглядом.
- Что?
- У тебя слезы, - повторяет он. - Почему?
Орихиме опускает чашку на колени. Вертит ее в руках, греясь теплом остывающей глины.
- А почему люди плачут? - спрашивает она в ответ.
- От боли и страха. От собственной слабости.
Улькиорра отвечает уверенно, не останавливаясь ни на миг, чтобы задуматься, взвесить, проанализировать. Он сделал это уже давно, и итог для него вполне ясен.
- И все? - слабо улыбается Орихиме. Она смотрит в его бледное, ничего не выражающее лицо, ожидая увидеть в нем хоть что-то. Но нет, с таким же успехом она могла бы смотреть на фарфоровую куклу. Идеальная оболочка для пустоты внутри. - Это все, что ты видел?
- Я видел достаточно, чтобы понять: люди слабы и глупы.
- Тогда зачем спрашивать, почему я плачу? Ты хочешь знать, а значит, чувствуешь, что это не все. Ты думаешь, что изучил людей, но на самом деле ты ничего о нас не знаешь. Совсем ничего.
Орихиме поднимается, делает два мягких шага к Улькиорре.
Так близко, как никогда раньше не осмелилась бы подойти.
Так близко, что она снова чувствует, как по телу бежит уже забытая дрожь. Но когда ее ладонь прикасается к его груди там, где должно быть сердце, страх затихает. Остается лишь его эхо – слабое, неуверенное. Эхо, которое Орихиме уже не слышит.
- Мне жаль, что ты не видел ничего кроме боли и страха. Правда, жаль.


Раз, два, три, четыре.
От угла до угла вдоль белой стены.
Пять, шесть, семь, восемь.
Пальцы касаются гладкого холодного камня, замерзая уже к концу первого десятка.
Девять, десять, одиннадцать, двенадцать.
Орихиме греет их в ладони, продолжая идти.
Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.
Ноги ступают бесшумно, и даже если она захочет топнуть изо всех сил, пол отзовется лишь тихим вздохом. Пустота Уэко Мундо пожирает даже звуки.
Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать.
Угол. Пора поворачивать.
Двадцать шагов в длину и шестнадцать в ширину – вот размер ее клетки. Орихиме проверяет его каждую ночь с глупой, но такой упрямой надеждой, что, может быть, она все-таки расширилась немного. Ну хоть на чуть-чуть.
Может, стали тоньше прутья? Или выше потолок?
Или, может… совсем пустая надежда, конечно, но все же… может, страж заснул, и Орихиме сможет выскользнуть из покоев и немножко прогуляться по дворцу?
Но хватает лишь быстрого взгляда, чтобы мечты развеялись.
Улькиорра не спит. Не только сейчас, а, кажется, вообще.
С таким отношением к делу он бы определенно мог стать учителем в мире живых, думает Орихиме. Преподавал бы математику. Да, именно математику, это ведь наука точная и не терпящая никаких приближений. Ее бы Улькиорра понял. Не то, что упрямую, плачущую по пустякам девчонку, которая сама не знает, что чувствует.
Двадцать шагов в длину и шестнадцать в ширину, да? Все осталось по-прежнему. Но Орихиме попробует еще раз. Хотя бы потому, что ничего другого ей просто не остается.
Она делает шаг, но не вдоль стены, а к центру. Потом еще один и еще. Маленькие торопливые шажочки, будто она бежит по воде и, стоит лишь чуть задержаться, как она пойдет ко дну.
В таких шажках комната кажется больше, а если двигаться по кругу, то и вовсе становится бесконечной.
Орихиме удлиняет шаг, поворачивается быстро, будто хочет поймать его след в воздухе, и смеется, видя, как поднимается легким крылом за спиной белый плащ. Она похожа на журавля сейчас – тонкого, изящного, счастливого, кружащегося по комнате под слышимую ему одному музыку.
И даже холодный голос Улькиорры не может отобрать у нее это чувство полета.
- Что ты делаешь?
- Танцую, - отвечает она легко. - Хочешь попробовать?
И прежде, чем Улькиорра успевает ответить, Орихиме уже рядом, хватает его за руку и тянет за собой. Она хочет поделиться с ним этим чувством, хочет показать, что есть многое в людях, чего он никогда не видел… и замирает на месте, когда ее рука соскальзывает с рукава на его ладонь.
Ту самую, что она держала, чтобы не падать в пустоту.
Ту самую, ради прикосновения которой она вернулась.
Ладонь ее стража.


Смотреть украдкой Орихиме не привыкать.
Она сидит, казалось бы, прямо, держит подбородок поднятым, а руки сложенными на коленях. И лишь легкий наклон головы – едва заметный, такой естественный – может ее выдать, ведь так проще наблюдать за тем, кто… Нужного слова она подобрать не может – ни для объекта своего интереса, ни для чувства, которое испытывает, глядя на него вот так, украдкой.
Но ничего, все это уже было совсем недавно. В ее прошлой жизни.
Разница лишь в том, что впервые она смотрит не на Куросаки.
Хорошо, что Улькиорре все равно. Вот сейчас – хорошо. Потому что он ни о чем не спрашивает, даже если замечает ее взгляд. Но вопросов и без того хватает – Орихиме задает их себе сама.
Только ответов по-прежнему нет.
Ей казалось, что она привыкла. К роли пленницы, к белым стенам, к своему стражу. Особенно к нему, наверное, потому что когда рядом есть кто-то, все остальное можно перенести куда спокойней, даже заключение. Но стоило ей выстроить для себя новый маленький мир, стоило убедить себя, что эта клетка – ее новый дом, как одно случайное, нелепое прикосновение разрушило все.
Потому что пустота внутри Улькиорры – живая.
Орихиме видит это теперь, видит так ясно, как всегда умела разглядеть доброту Куросаки за его угрюмым лицом, настоящие страхи маленькой Кучики за ее решимостью и одно единственное, такое простое желание Исиды – никого больше не терять.
Улькиорра такой же, как они, – повернут ко всем лишь одной стороной, и нет никого, кто бы увидел другую.
А Орихиме хочет увидеть.
Понимание этого застает ее врасплох, она совсем к нему не готова, и потому начинает мотать головой, как в школе, когда слова учителя казались ей странными.
- Нет, нет, нет, нет, нет, я совершенно точно, определенно ошибаюсь. Нет, нет, нет, нет, нет.
Ей так нужно сказать это себе, что она не замечает, как начинает говорить вслух. Удивительно, что раньше не начала. Учитывая неразговорчивость ее стража, поневоле предпочтешь разговаривать сама с собой. Вероятность услышать ответ в этом случае, несомненно, выше.
Орихиме испуганно прижимает ладони ко рту, когда ловит себя на том, что произносит вслух свои мысли. Бросает неуверенный, ожидающий взгляд на Улькиорру – что он скажет на это и скажет ли вообще? Судя по всему, Улькиорру чужие терзания не трогают и их причина ему совсем не интересна, но Орихиме так привыкла пояснять вои поступки окружающим – учителям, одноклассникам, соседям, – что просто не может остановиться.
- Я… я…я подумала о… - она кидает взгляд за окно, в надежде найти там что-нибудь стоящее. - О луне, да! Она… белая. Нет, не так. Ну то есть она, конечно, и вправду белая, но с думала совсем не об этом. Зачем думать о чем-то, что видишь каждый день… ночь… всегда, я хотела сказать…
Господи, ну почему так трудно найти здесь что-то, о чем нельзя сказать «оно всегда одно и то же»? И почему все мысли стекаются к Улькиорре?
- Я думала о том, чего нет, - неожиданно для самой себя произносит Орихиме и замирает на миг, пытаясь осознать сказанное. Смотрит растерянно на Улькиорру, затем снова на луну. - Там ведь… ничего нет, да? Под этой луной. Совсем ничего?
Для нее Уэко Мундо – это комната размером двадцать на шестнадцать шагов и приклеенный к черному картону неба месяц. Больше ничего. Когда Улькиорра забрал Орихиме из мира живых, на другом конце тоннеля, по которому они шли, был тронный зал. Маленькой пешке дал аудиенцию сам король.
Наверное, этим можно было бы гордиться. При других обстоятельствах.
Потому что Айзен – не король Орихиме. Ее король носит черное и сражается сам, а не посылает в бой слуг.
И она предала его.
У него сейчас, наверное, тест по математике, который им обещали на прошлой неделе. Хотя, кто знает, сколько прошло времени в мире живых.
- Песок.
- А? Что?
Голос Улькиорры тише обычного, и Орихиме, погруженная в себя, не сразу понимает, о чем он.
- Там, под луной, песок.
Орихиме снова мотает головой. Слишком много глупых мыслей о вещах, которые остались позади навсегда, но она никак не может с ними расстаться, хотя вспоминать каждый раз так больно.
- Песок – это здорово, - улыбается она.
Боль всегда легче спрятать за улыбкой. Главное только сдержать непрошенные слезы. Потому что хватит уже. Хватит. Прошлого не вернуть.
- А море есть? Это когда много-много воды, и чайки кружат.
Орихиме взмахивает руками, чтобы показать крылья, но под взглядом Улькиорры смущенно опускает их. Она просто не уверена, знает ли он, что такое море.
- Нет. Это пустыня.
«Пустыня – это совсем не здорово», думает про себя Орихиме, но вслух говорит лишь:
- По песку приятно ходить, правда? Кажется, что он движется под ногами, как живой. А вот когда он набивается в обувь, это ужасно. Как-то раз мы с Тацуки были летом на пляже, и пока дошли до воды, я несколько раз набирала полные туфли песка. Приходилось постоянно останавливаться, чтобы его вытряхнуть. А ведь он еще и горячий был! Жегся так, я думала, прожжет все, что угодно, - Орихиме не замечает, что увлекается рассказом все больше и больше. Она тихо смеется, вспоминая то лето, и ненадолго ей кажется, что она просто рассказывает историю другу.
Улькиорра слушает молча. Орихиме становится жаль, что она не говорила столько раньше. Все боялась, что ее прервут, прикажут замолчать. Ей и в голову не приходило, что Улькиорра может просто спокойно слушать.
- Песок Лас Ночес холодный, - неожиданно говорит он посреди ее увлеченного монолога. - Не такой, о котором ты рассказываешь.
Орихиме замирает с открытым ртом.
Улькиорра не просто слушал, он ее действительно слышал.
И почему-то от этого становится теплей внутри. Совсем как от того супа, которым он ее кормил.
Наверное, поэтому Орихиме решается осторожно спросить:
- А можно… его потрогать?
Она ждет отказа – резкого, беаппеляционного, и совсем теряется, когда слышит спокойное «да».
- То есть… то есть я могу выйти отсюда?
- Да.
- И… могла в любое время?
- Да.
Так просто, оказывается, раздвинуть границы своей клетки до целого мира, если знать, что тебе это позволено. Почему, ну почему она не спросила об этом раньше?
Глупая, глупая Орихиме, говорит она себе.


Когда они оказываются снаружи, трудно поверить, что все это – огромное, бескрайнее небо и пески, которым не видно конца, – не очередной мираж. Боже, до чего же глупо было думать, что Уэко Мундо состоит лишь из стен и решеток на окнах! Теперь Орихиме стыдно за такие мысли.
Белые пески Уэко завораживают. Они будто светятся ровным матовым светом, как брюшко огромного спящего светлячка. Орихиме присаживается на корточки, зачерпывает в ладонь горсть песка и смотрит, как он сочится сквозь пальцы.
- И правда – холодный, - улыбается она.
Улькиорра молча наблюдает за ней.
Эта девчонка – странная.
Она кружится по комнате, говоря, что слышит музыку, которой нет, она держит в ладонях песок так бережно, будто это тысячи чужих душ, и она боится их поранить, если сожмет пальцы слишком сильно. Она боится своего стража и в тоже время тянет к нему руку, отдергивая ее, едва касается его кожи.
Улькиорра не понимает ее. Это неправильно, по его мнению, иметь столько эмоций. Глупо и бесполезно. Эмоции – слабость. А эта девчонка живет ими. Она почти умерла не потому, что не ела, а потому, что была лишена их.
- А знаешь, чего здесь не хватает? - Орихиме поворачивает голову к Улькиорре, ждет его реакции, и, не дождавшись, тихо вздыхает.
- Звезд. Вместе с ними месяцу не было бы так одиноко. Вот, смотри.
Прежде, чем Улькиорра понимает, что откликнулся, захваченный ее интересом, он уже стоит рядом и смотрит, как она рисует пальцем на песке угловатую фигуру.
- Вот, - отряхивая руки от песка, довольно произносит Орихиме. - Это звездочка. Если сделать таких много-много и отправить на небо, станет гораздо лучше. Правда, я не очень хорошо рисую. Вот если бы здесь была Кучики-сан, она бы нарисовала самую лучшую в мире звездочку, похожую на кролика Чаппи. У Кучики-сан все похоже на кролика Чаппи, но от этого только веселей, мне кажется.
И снова Улькиорра слышит ее тихий смех.
- Кролик… Чаппи? - неуверенно произносит он.
- Да, - кивает она. - Он очень милый.
Орихиме собирается нарисовать его на песке, чтобы Улькиорра лучше понял, но в спину ей будто ударяет ледяной волной. Ощущение чужого присутствия накрывает с головой. У него привкус безумия.
- Ну надо же, я смотрю, вы неплохо ладите.
В голосе незнакомца слышны насмешливые нотки; он растягивает слова, будто говорить ему лень, но чувствуется, что на самом деле он заинтересован. Его яркие волосы кажутся неуместными и слишком вызывающими в тихой монохромности Уэко.
У Орихиме от него мороз по коже.
Взгляд Улькиорры меняется. Самую малость, почти незаметно, но Орихиме видит разницу – пустота в его глаза уже не так спокойна.
- Что тебе нужно?
- О, совсем ничего, - беспечно передергивает плечами незнакомец. - Всего лишь хотел поприветствовать нашу гостью, - он кланяется легко и насмешливо, будто шут, но в его глазах Орихиме видит жадность палача. - Позвольте представиться, госпожа. Заэль Апорро Гранц.
- При… приятно познакомиться, - на автомате лепечет Орихиме. Ей не нравится его взгляд, совсем не нравится. - Я Иноу…
- Нет, нет, твое имя мне абсолютно не интересно, - тут же машет руками Заэль Апорро. - Что за глупость – думать, будто мне есть до него какое-то дело.
- Простите… я не…
- Я слышал, ты вернула Гриммджо его руку.
Заэль Апорро оценивающе смотрит на Орихиме, задумчиво
постукивая по подбородку тонкими, похожими на паучьи лапки пальцами. Новая волна дрожи пробегает по ее телу.
- И вот это уже интересно. Гораздо интересней, чем твое имя.
Улькиорра делает шаг вперед. Всего шаг, но Орихиме сразу чувствует облегчение – она теперь за его спиной. Она под защитой. Снова.
- Уходи.
- А в чем дело? - вызывающе бросает Заэль Апорро. - Мы с девочкой просто разговаривали. И не смотри на меня так, твоя кислая мина меня не пугает. Ты меня абсолютно не интересуешь. А вот она – совсем другое дело.
Орихиме не успевает даже вскрикнуть – песок под ее ногами взбухает бледной осыпающейся поганкой и толкает ее вверх, к черному небу. Воздух будто вышибает из легких, а саму ее крутит в поднявшемся вихре, будто сломанную куклу. А потом вращение вдруг резко прекращается, и вот Орихиме уже летит вниз – прямо в пасть вылезшего из-под песка уродливого монстра.
И снова она не успевает закричать. Только хватается за белую, знакомую до боли форму своего стража, когда он появляется рядом с ней в воздухе.
Еще до того, как они спускаются на песок, монстр рассыпается, прошитый насквозь тонким лучом серо.
- Твои фраксьоны стали ненамного лучше.
Заэль Апорро брезгливо стряхивает с рукава липкую массу, которая брызнула из уничтоженного монстра. На его лице выражение крайнего отвращения.
- Кто, этот? О, это был экспериментальный образец, его потеря меня абсолютно не огорчает.
- Я доложу обо всем Айзену-сама.
- О чем? - искренне удивляется Заэль Апорро. - Ничего же не было. Маленькое недопонимание, вот и все. Но, может, все-таки отдашь мне девчонку, а? Кто знает, на что еще она способна. Я мог бы изучить ее в своей лабора…
- Убирайся.
- Ну и дурак, - раздраженно шипит Заэль Апорро. - Дальше своего носа ничего не видишь. Но все же… если передумаешь, мое предложение остается в силе.
В следующий миг его уже и след простыл, а Орихиме все сжимает в руках одежду Улькиорры, будто боится, что если отпустит ее, то снова случится что-нибудь непоправимое. Она не может разжать пальцы, просто не может. Сердце заходится в бешеном ритме, готовое проломить ребра и выскочить наружу, и Орихиме неосознанно хватается за Улькиорру, ища покоя в его пустоте. Она заглушит испуганный стук в ее груди.
- От тебя одни проблемы, женщина, - тихо произносит Улькиорра.
И в этот момент Орихиме понимает – она его больше не боится.


~конец

@темы: свободное участие, Фанфики

---

Третий тур: итоги.

[bleach-fest]

Фикатон завершен.
За месяц с 10 апреля по 7 мая выполнено 10 заявок.

список работ

«Что только ради него не сделаешь»
Автор: Troika
Бьякуя/Рэндзи, юмор, PG-13
написано по заявке xelllga

«Abajo y arriva»
Автор: ashido-kun
Кира, Абараи, Хисаги и Хинамори, джен, G
написано по заявке Eswet

«Виварий»
Автор: ComOk
Ишида, Маюри, джен, G
написано по заявке Uk@R

«Го»
Автор: Kagami-san
Урахара Киске, Куросаки Ишшин, Ишида Рюукэн, джен, G
написано по заявке К. Сейчи

«Обреченные»
Автор: kaskad
Хирако Шинджи, Урахара, вайзарды и ко, джен, PG-13
написано по заявке ashido-kun

«Прогулка»
Автор: xelllga
Ишшин, Ичиго, Йоруичи, Урахара, юмор, G
написано по заявке Chaze Chomik

«Невидимая нить»
Автор: [KpLt] Schu von Reineke
Кучики Бьякуя / Абараи Ренджи, драма, PG-13
написано по заявке city_ninja

«Négativité gratuite»
Автор: stuff
Рендзи, Бьякуя, Хинамори и еще восемь человек, джен, G
написано по заявке Таэлле

«Все будет хорошо»
Автор: Eswet
Гин, Рангику, romance, G
спойлеры действие происходит в области последних глав манги
написано по заявке VaLara

«Ловля на мертвеца»
Автор: Uk@R
Рюукен, Урахара, Маюри, Урюу, Ичиго.
по заявке Angstsourie.

Сняты сроки со свободного участия. Работу, подходящую под одну из заявок, теперь можно выложить в сообществе в любое время.
заявки разных лет: 1 тур, 2 тур, 3 тур

Работы, выполненные после окончания фикатона в рамках свободного участия:

«Наедине», автор Eishi

«Siete Noches», автор NoFace

@темы: список работ, 3 тур (2009 год)

---

"Ловля на мертвеца", для Angstsourie

[Uk@R]

Название: Ловля на мертвеца
Автор: Uk@R
Жанр: повествовательно-бредовый
Персонажи: Рюукен, Урахара, Маюри, Урюу, Ичиго, в эпизодах – Йоруичи, Куукаку, Тессай
Пейринги: персонажи решили основать клуб свингеров-любителей
Краткое содержание: грустная история об издержках производства
Предупреждение: идея была неплохая, но техническое исполнения все испортило.
Покаяние: прошу прошение за 1) опоздание, 2) не полное следование заявке 3) решение совместить несколько тем заявок в одну и как следствие - винегрет на выходе 4) опечатки (как следствие пункта 1)

По заявке  Angstsourie:
Джен по арранкарам. Только без скаваивания Пустых, в маске они или без - чем жестче и кровожадней они окажутся в итоге, тем лучше. Ангст.
Отношения между Йоруичи, Куукаку и Урахарой. Задействовать всех троих. Лучше фантазии на тему первой любви и начала службы.
Ангст про Каракуру с таймлайном первых двадцати серий.
Зарисовки из жизни Квинси. Без инцеста.
Зарисовки из жизни Хирако.
Урахара/Рюкен, без мексиканских страстей.
Ну и всегда буду рада Улькиорре/Орихиме, но без кавайно-задумчивого арранкарчика и злой!Орихиме (предпочитаю наоборот), низкорейтинговое, лучше полунамеками.
Рейтинг везде не выше R, порнухи не хочу, но против чувственных зарисовок ничего не имею. Филеров не надо, спойлерить вроде нечего, к AU и к стебу отношусь спокойно, фанона не хотелось бы, Мэри Сью и Марти Стю - только на предмет убить или обстебать.


Капкан №1

- Ну, как тебе?
Урахара подтолкнул клиента к зеркалу и горделиво окинул взглядом дело рук своих. Поправил складку на одежде, смахнул несуществующую пылинку с плеча "творения".
- Ну?
Клиент не реагировал. Урахара взъерошил ему волосы, так как знал, что его молчаливый собеседник этого не любил.
- Не лапай мой гигай.
- О-о-о, ну наконец-то, - шляпник ухмыльнулся. - Я думал, ты потерял дар речи. Кстати, это все еще МОЙ гигай, пока я не получил оплату. Но, сдается мне, тебе он понравился.
- Сойдет, - процедил сквозь зубы мужчина, потоптался на месте, почесал за ухом.
- Что-то не так?
- Странно... слышу по-другому.
- Лучше? Или хуже?
- Не лучше и не хуже. Просто по-другому. Хотя, наверное, все же лучше.
- Ну еще бы, за столько лет отвык уже...
Урахара дернул клиента за ухо. Слегка. И в ответ получил совсем не слегка по лицу.
- За что? - зажимая разбитый нос, возмутился он.
- За порчу личной собственности.
- Ну, с ним же ничего не случилось, смотри, - Урахара снова потянулся к чужому уху и проворно увернулся от новой атаки в нос. - К тому же, повторяю, это пока еще мой гигай.
- Коробки доставят через час. Я пока еще не дал своего согласия.
- Что тебя останавливает, Ма-чан?
- Во-первых, твое "Ма-чан". Во-вторых, все не может быть так хорошо. Колись, что с ним не так?
- Ну почему сразу не так? А может, я наконец-то создал шедевр, без изъянов и недостатков?
- Сомневаюсь, - Маюри развернулся к торговцу. - В чем подвох?
Урахара еще немного помялся, но потом все же выдал:
- Из него нельзя выйти самостоятельно. То есть, он рейацу скрывает идеально, но при этом закупоривает все это дело так, что находясь в нем, нельзя применить даже печать шинигами. Хоть лбом об нее убейся - не выйдешь. Обязательно нужен кто-то со стороны, чтобы тебя из него вытащить.
- Твою ж... Я так и знал, что тебе нельзя доверять! Иди ты со своими гигаями знаешь куда?!.
- Подожди же! Дай договорить-то! Я сейчас как раз доделываю образец новой печати с встроенным духовным зарядом. Ну, знаешь, как батарейки? Вот! Это должно работать... по идее. Вечером проверим! - Урахара заискивающе посмотрел в прищуренные глаза собеседника.
Маюри прикинул что-то в уме и вновь уставился на шляпника.
- Вечером, говоришь? Может, стоит до вечера и с доставкой подождать?
- Да зачем же ждать, Ма-чан! - Урахара возбужденно замахал веером. - Ведь все остальные параметры товара тебя устраивают?
- Ну... - Куротсучи еще раз придирчиво осмотрел свое новое "тело" в зеркале. - Ничего. Смазливо только как-то. Хорошо, что с волосами экспериментировать не стал.
- Тебе к лицу быть брюнетом. Насчет смазливо - это не ко мне, все точь-в-точь с оригинала, не прибедняйся. А глаза-то заценил? - довольно ухмыльнулся шляпник.
- Угу.
- Что "угу"? Нравятся? - Урахара заглянул в зеркало через плечо бывшего подчиненного.
- Угу. Спасибо.
- То-то же. Фирма веников не вяжет.
- Разве? У тебя бы хорошо получилось.
- Ну что ты такой злой, Ма-чан?
- Потому что ты называешь меня "Ма-чан"! И потому что... трогаешь мой... гигай... Вот именно... поэтому...
- У нас же еще час до прибытия курьера? Проверим товар на чувствительность и скорость реакции?
- У тебя кровь идет из носа, придурок.

***

- …В данном случае действительна только оценочная характеристика…
Голос преподавателя понемногу убаюкивал учеников старшей школы, которым окончательно наскучило употреблять в пищу твердые породы теоретических основ к шестому уроку. Некоторые уже откровенно зевали.
- Кучики-сан, давай сходим после уроков в новое кафе? Тут открылось совсем недалеко, и я еще там ни разу не была, - Орихиме не могла перестать думать о еде, хотя обед закончился не больше полутора часа назад.
Рукия в ответ кивала, и вообще Кучики-младшая довольно часто в последнее время пропадала где-то с одноклассницами Ичиго – Орихиме любила устраивать экскурсии по магазинам и забегаловкам всей женской половине класса. Потому вся работа шинигами на временного шинигами же и свалилась.
- Бзззззз, бзззззз, бззззззз, - подтвердил мобильник Рукии из кармана Куросаки навязчивым вибрированием.
- Чёрт! – в ответ ему шепотом выругался Ичиго.
Окинув взглядом класс, он решил, что его отсутствия никто не заметит, и решил не пользоваться гиконганом. Пустая оболочка из-под Куросаки стукнулась подбородком о парту и замерла. Шинигами ускакал спасать невинные души, а его «коллеги по несчастью» - Ишида, Чад, Орихиме и Рукия – с облегчением проводили его взглядом: никому сейчас никуда скакать не хотелось, даже Кучики с ее любовью к зайцам Чаппи.
- …Не учтено в данной модели. В поисках новой составляющей… - мел размеренно скрипел по доске, и, казалось, он выводил какую-то свою странную мелодию.
Не зевал уже разве что Чад, впрочем, никто не мог сказать об этом с уверенностью – он давно оккупировал последнюю парту, и пока не нашлось ученика, который бы попытался оспорить его права на это место.
Куросаки ввалился в класс, едва попав в дверной проем. Хотя рукоятью Зангетсу он все же за косяк зацепился, потому следующие полминуты он пытался отдышаться лежа.
- Быстро ты, молодец, - прошептала Рукия, глядя на Иноуэ, но кося глазом с сторону рыжего.
- Ууууф, я обратно пробежаться решил, так, без шунпо, - Ичиго говорил вполголоса, хотя его все равно никто, кроме «своих» услышать не мог.
- Куросаки-кун всегда тренируется, - почти с гордостью улыбнулась Орихиме.
- Еще бы иногда мозг тренировал, - внезапно подал голос Ишида, которому Куросаки мешал слушать учителя.
Чад нейтрально промолчал.
- Ты зануда, понял?! – приподнялся с пола временный шинигами.
Урюу оторвался от конспекта и беззвучно ответил.
«Тупица, - разобрал его артикуляцию Ичиго».
- Ну, ты сейчас получишь, квинси, - Куросаки окончательно встал на ноги и подошел к парте Ишиды.
- Это будет превышением должностных полномочий, - прошипел Урюу, видя, как шинигами надвигается на него.
- Еще какое, - злорадно скривил брови шинигами. – Сейчас я тебя защекочу до самого Сейрейтея.
Девушки, видевшие и слышавшие это, фыркнули. Чад молча переживал.
Куросаки пару раз ткнул квинси подмышки. Урюу не реагировал, тогда Ичиго начал его действительно щекотать. Квинси дернулся раз, другой, нервно всхлипнул, чем привлек внимание соседей по бокам. Потом положил локти на парту и спрятал лицо в ладонях, судорожно хихикая. Орихиме и Рукия сначала переглядывались и хмыкали, потом обе уткнулись в учебники и сверкали глазами из-за них. Судя по тому, что учебники подпрыгивали, грустно им не было.
Чад молчал и даже не улыбался.
- Ну, давай же, смейся уже, чертов квинси!
Куросаки видел, что Ишида на пределе, впрочем, сам он тоже мог похвастаться довольно придурковатой улыбочкой, которая никак не вязалась с нахмуренными бровями.
- Смейся давай, а то сейчас положу на тебя… зампакто.
Квинси не выдержал.
- Куросаки, ты идиот! – с нервным смешком воскликнул он, подскочив на своем месте в попытке увернуться от раздражающего присутствия шинигами.
Десятки глаз уставились на него. Рукия и Орихиме прыснули в кулачки. Чад неодобрительно молчал.
- Хм, Ишида-кун… - Учитель посмотрел на «спящего» Ичиго и улыбнулся. - По-моему, он тебя не слышит.
- А вы мелом в него киньте, - мстительно фыркнул квинси.
- Черт бы тебя побрал! – зарычал Ичиго, второпях втискиваясь обратно в родное тело. – Ой!
- Учись спать с открытыми глазами, Куросаки, раз уж НЕ спать ты не можешь, - учитель невозмутимо потянулся за новым кусочком мела.

***

Дверь ванной сдавленно скрипнула и отодвинулась. Куротсучи вывалился в коридор с полотенцем на голове и довольно выдохнул. Водные процедуры не в духовном обличье ощущались совсем по-другому: стоять под струями воды было приятно, но от пара хотелось спать, а привычная горячая вода казалась едва ли не кипятком.
Маюри подошел к зеркалу и еще раз взглянул на себя. Гигай и вправду можно было назвать идеальным: пропорции соблюдены, отсутствует неестественная «резиновость», свойственная стандартным готейским аналогам, «надевать» быстро и удобно… да, «снять» только не получится. Куротсучи почесал подбородок. Даже шрам на нем полностью совпадал с духовным оригиналом.
«Гений, - подумал шинигами, наблюдая, как кривится в неприятной ухмылке отражение».
Маюри заглянул в комнату. Урахара спал. Или притворялся, что спит. Или решил притвориться спящим и уснул. Впрочем, это Куротсучи не сильно волновало.
Покопавшись в шкафу с одеждой, шинигами извлек на свет черные потрепанные то ли временем, то ли модой джинсы, черную же футболку и белую «дутую» жилетку. Форму шинигами и капитанское хаори такое тряпье, конечно же, не заменило бы, но все остальные вещи были какого-то идиотского тускло-зеленого цвета, потому покуситься на них мужчина не смог.
«Пока моя рейацу запечатана, пустые мне не угрожают, - рассуждал Маюри, неуклюже подпрыгивая в одной штанине джинсов. - Главное – под машину не угодить. И на гопников не нарваться. Хотя, это еще кто на кого нарвется…»
Запаковав свое тело в недружественную одежду мира живых, шинигами еще раз убедился, что хозяин дома спит (или притворяется, что спит) и пошел обуваться. На пороге оказалась пара обычных ботинок, чему Куротсучи сначала удивился – он был уверен, что шляпник держит дома только свои дурацкие шлепанцы.
«Для полного счастья еще шарфа не хватает… фиолетового, - подозрительно подумал Маюри и на всякий случай огляделся по сторонам».
Шарфа не было. Мужчина успокоился, открыл дверь и вышел.
В это время хозяин дома приоткрыл один глаз, удрученно посмотрел на сиреневый кашне, свисающий с телевизора, вздохнул, перевернулся на другой бок и начал притворяться дальше.

***

Последний урок наконец подошел к концу, и все старшие классы облегченно выдохнули. Школьная программа была непростой – как-никак скоро придется поступать в институты, университеты и прочие учебные заведения. Кто-то уже начинал готовиться, ходить на курсы и повторять пройденный за все школьные годы учебный материал. Куросаки Ичиго и Ишида Урюу тоже выбрали свою специальность и усиленно занялись зубрежкой, благо ситуация в Мире Живых, Сейрейтее и Уэко Мундо позволяла. Вернее, усиленно занимался только квинси, шинигами же предпочитал все у него списывать, надеясь, что успеет подготовиться в следующем году.
Покинув пределы школы, компания друзей – Ичиго, Чад, Орихиме, Урюу и Рукия – распределилась по направлениям: девушки-таки решили сходить в кафе, Чад шел на репетицию, а Ишида и Куросаки – на подготовительные курсы в ближайший медицинский институт. Куросаки подался туда с легкой руки родителя (Ишшин освободил ребенка от нелегкого выбора профессии, хотя Ичиго было глубоко плевать, куда идти учиться дальше), а Урюу… тоже пошел в медики с подачки отца – помирившись с Ишидой-старшим, он негласно согласился следовать его начинаниям. Да и курсов модельера в Каракуре пока что никто не придумал.
В общем, разные причины побудили шинигами и квинси готовиться к поступлению в один и тот же институт, и мотивация была у них разная, и уровень подготовки. Но тем не менее, на курсы они ходили вместе.
- А может, не пойдем, а? – Куросаки ныл уже минут десять.
- Ты же знаешь, что все равно пойдем, - равнодушно ответил Урюу. – Впрочем, ты можешь и не ходить, от тебя толку мало, а мне домой идти как-то не очень хочется.
- Что значит «толку мало»? Мне же тоже поступать! Кстати, чего ты домой-то не хочешь? – перевел стрелки шинигами.
- Как будто сам не знаешь. Не нравится мне там. Непривычно. Неуютно, - квинси передернул плечами.
- Ты не рад, что помирился с отцом? – удивился Куросаки.
- Ну почему же не рад. Рад. До ужаса, - Урюу вздохнул. – И отец тоже «рад». Как приходит с работы, так мы вместе сидим и радуемся так, что аж скулы сводит.
- Да ла-а-адно тебе, Ишида, вот мой отец…
- Слушай, давай обойдемся без сравнений, ладно? У тебя свой отец, у меня свой. Мухи отдельно, котлеты – сам знаешь где.
- И кто же из нас муха? – заранее обиделся Ичиго.
- Тот, кто в черном, естественно, - злорадно усмехнулся Урюу.
- А ты, стало быть, котлетка? Белых котлет не бывает, понял, умник?
- Ладно, я согласен на рисовый пирожок, - побежденно поднял руки квинси.
- Кстати, ты же вроде хорошо готовишь, да? – Куросаки голодным взглядом проводил палатку с такояки.
- Никто пока не жаловался. Впрочем, никто пока и не пробовал. Ну, кроме отца. Но он никогда не говорит, нравится ему то, что я готовлю, или нет.
Парни подошли к пешеходному переходу через довольно широкое шоссе и, убедившись, что автомобильный поток благоразумно замер, продолжили свой путь.
- И шьешь тоже… - задумчиво вышагивал Куросаки.
- Ага, и крестиком вышиваю, и стираю, и убираю (дедушка, наверное, очень внучку хотел), и в больнице отцовской помогаю, и задание вот за тебя делаю… Памятник, что ли, уже б поставил кто.
- Попроси Маюри, он сделает из тебя памятник – из натурального продукта в натуральную величину. Как тогда, из Октавы…
- Слушай, я тебе по доброте душевной рассказываю тут, а ты еще и издеваешься? – возмутился Урюу.
- Да ладно, не злись. Все равно ты умнее, воспитаннее, старательнее и круче, чем я, - успокаивающе похлопал друга по плечу шинигами.
- Ну, насчет первых трех пунктов – это точно, - ухмыльнулся Ишида.
- Ага, был бы ты девушкой, я бы на тебе женился.
- Да иди ты лесом, Куросаки… Ай!
Проходящий мимо парень то ли при звуках его голоса, то ли просто от нервов внезапно дернулся, задев плечом квинси. Последний, ввиду своей хрупкости (если не сказать – худобы) едва не отлетел за пределы пешеходного перехода. Урюу даже показалось, что в кармане незнакомца что-то жалобно хрустнуло.
- Куда прешь, ничтожество? – прошипел парень, но продолжать гневный монолог не стал, утопав по «зебре» в свою сторону.
- Да я ему сейчас…- тотчас взвился Ичиго, подгоняемый чувством справедливость.
Квинси схватил его за рукав.
- Забей, Куросаки. Во-первых, удовлетворение от того, что ты пнешь его вдогонку, довольно сомнительно, а во-вторых, мы опаздываем не только на курсы, но и на ту сторону дороги, - Урюу буквально потащил за собой упирающегося шинигами, потому что светофор уже поменялся на красный, а они все еще торчали посередине шоссе.

***

Маюри мучил дикий голод. И это он понял, едва переступил порог магазина Урахары. Но так как он его переступил в направлении «наружу», то возвращаться и искать холодильник в доме шляпника ему уже не хотелось. К тому же в заднем кармане джинсов внезапно обнаружилась потертая бумажка в десять тысяч йен, и шинигами решил перехватить чего-нибудь на свежем воздухе. Потому поспешил в сторону центрального парка, который приметил, просматривая карту Каракуры еще в Готее – есть хотелось так, что внутри все скручивалось.
«Точно, гигай же новый! Это ж получается, что «я» вообще никогда не ел!.. – с ужасом подумал Куротсучи, слушая дифирамбы желудка своему хозяину».
И тут его обонятельных рецепторов коснулся запах свежеприготовленных такояки. Именно таких, приготовление которых Маюри так старательно «вписывал» в память Нему. До палатки с источником божественного запаха было рукой подать – всего-то перейти через дорогу. Светофор уже горел зеленым, и люди неторопливо шли по нужным им делам, потому Куротсучи, наплевав на риск попасть нетерпеливому водителю под колеса, рванул прямиком к палатке. То есть, пошел быстрым шагом в сторону такояки, потому что бегать капитанам не положено. Ну, разве что в экстренной ситуации.
И дошел бы шинигами почти без приключений, если бы не двое парней, оживленно беседующих на ходу. Маюри уже почти прошел мимо них, но внезапное «лесом, Куросаки» знакомым голосом заставило его едва ли не подпрыгнуть. Но Куротсучи сдержался, всего-навсего задев говорившего плечом, отчего последний чуть не упал. Шинигами с удовольствием остановился бы и посмотрел, кто упоминает эту страшную фамилию всуе, но палатка с такояки была так близка, да и светофор уже замигал, так что он ограничился одной фразой. Детишки что-то там порывались проворчать ему вслед, но он не стал слушать.
Продавец такояки оказался на редкость медлителен и, похоже, немного туповат. В общем, получил свою долгожданную еду Маюри только спустя минут пять. Приметив свободную скамейку, он приземлил свой гигай на нее и уже собрался было есть, когда почувствовал, что что-то не так. Вернее, что все плохо. Потому что в небе внезапно открылись несколько порталов, и оттуда показались уродливые маски пустых. Куротсучи напрягся, потом расслабился, вспомнив, что его рейацу надежно запечатана, а где-то в этом районе шастает шинигами из Готея и еще один, временный, но гораздо более опасный.
Впрочем, мыслительный процесс в реальной жизни не помог ничем. Потому что пустые, выползшие из своих нор, медленно, но верно направлялись в сторону Маюри. Мужчина встал со скамейки, отошел на десяток метров. Морды пустых синхронно развернулись следом. Куротсучи внезапно поплохело. И даже немного затошнило, хотя пока что было нечем.
«Выживу – убью Урахару. Теперь-то точно, - подумал шинигами».
Потом один из пустых атаковал, Куротсучи отбросило куда-то, он ударился головой и банально потерял сознание.

***

Ичиго и Урюу разом остановились.
- Ты это чувствуешь? – спросил Куросаки.
- Ну еще бы. Я в манипуляциях с духовной силой получше тебя разбираюсь.
- Не сомневаюсь. И что это?
Квинси поправил очки.
- В принципе, я уже, кажется, знаю, но хотелось бы уточнить. Пошли, - сказал Ишида и почему-то побежал.
- Угу, пошли, - согласился Ичиго и тоже побежал.
Бежать оказалось всего ничего – парни просто вернулись на то место, где были пару минут назад. Место оказалось занято небольшой толпой пустых, которые что-то пытались раскопать в обломках высокого бетонного забора, очень напоминая стаю ворон. Куросаки мгновенно активизировал свой суперменский режим, и они на пару с квинси, не особо напрягаясь, покрошили птичек на обед.
- И что это было? – снова задался вопросом Ичиго.
- Сейчас узнаем, - Урюу куда-то напряженно всматривался.
Куросаки проследил за его взглядом. Какой-то мужчина в фартуке подбежал к обломкам забора и предпринимал попытки там что-то найти.
- И что они там все потеряли? – удивился Куросаки.
Квинси не ответил, потому что он уже сам стоял рядом с тяжело пыхтящим «уборщиком». Когда Ичиго наконец подошел, Урюу с помощником уже доставали из-под мусора тело еще одного парня.
- Ааааааааээээээтоооооо!.. Это же он!!! – взвыл шинигами. – Тот, который тебя толкнул на переходе!!!
- Я заметил, Куросаки. Можешь уже больше не орать на всю улицу.
- Я тут такояки продаю неподалеку, - вклинился в их содержательный разговор мужчина. – Он купил у меня две порции буквально за пару минут до того, как это произошло.
- А что произошло? – не понял Ичиго.
- Ну, этот… он к забору подошел, и тот вроде обвалился… Я не следил особо, потому не уверен, - замялся торговец.
- Не важно, - успокоил его квинси и достал из кармана сотовый телефон.
- О, у тебя теперь есть мобильник! – обрадовался Куросаки. – Что же ты не говорил?
- А смысл? Я тебя и без мобильника всегда найду. От тебя рейацу так и прет!
- А из тебя, Ишида, вредность прет, - обиделся шинигами. – Ты вообще куда звонишь?
- В скорую, придурок!
Ичиго не обиделся и даже пару раз стукнул себя по голове.
- Черт, и это сын врача! – простонал он, потирая лоб.
- Это должны были быть мои слова, - буркнул Урюу и заговорил уже в телефон. – Алло, скорая?..
Машина скорой помощи клиники семейства Ишида примчалась почти через минуту. За это время квинси успел осмотреть тело без сознания и обнаружить, что сознание ушло вследствие удара по голове чем-то тяжелым. Или удара головой обо что-то тяжелое. К удивлению стоящего рядом шинигами, Урюу вдруг как будто принюхался и потянулся к нагрудному карману на жилетке будущего пациента, расстегнул его и начал там шебуршать.
- Эй, Ишида, ты что делаешь? – шепотом спросил Куросаки.
- Ищу.
- Что?
- Вот это, - квинси достал что-то и высыпал в протянутую ладонь Ичиго.
Шинигами недоверчиво уставился на содержимое своей конечности.
- И что это?
Квинси вздохнул.
- Что, совсем никаких ассоциаций?
Куросаки помотал головой.
- Это приманка для пустых. Абсолютно такая же, какую я использовал во время нашей дуэли, не помнишь что ли? Вернее, эта уже использованная. То есть, ее раскрошили, и судя по тому, что от нее еще хоть что-то осталось – совсем недавно.
- Дела… - протянул Куросаки.

***

Новый пациент городской клиники открыл глаза. Идеально белый потолок был ему первым намеком на то, что он где-то не там, где хотелось бы. Головокружение было вторым намеком, а капельница, едва не свалившаяся на мужчину при резком движении рукой вообще чуть ли не кричала о том, что что-то не в порядке.
Впрочем, что не в порядке и почему, пациенту вспомнить не удалось. Потому что мыслительный процесс очень неприятно сопровождался головной болью. Поэтому мужчина решил не думать. Зато он начал слушать. А слушать было что – за тонкой перегородкой разговаривали двое.
- И как он? – обеспокоенно спрашивал один.
- Жить будет, - равнодушно и нехотя отвечал другой. – Но с таким соседом, как ты - вряд ли долго. Что ты на этот раз задумал?
- Ничего я не задумал… Подумаешь, забыл, что у меня в этой куртке остался кусочек экспериментального вещества… Помню, вам оно тоже как-то очень пригодилось.
- Я все еще считаю, что мой вариант был эффективнее. Просто ваш… дешевле производить.
- Ну, вот видите! Кстати, пусть то, что мой подопечный находится у вас в больнице, останется только между нами?
- Вам повезло, что Урюу и этот его недошинигами шли на учебу, иначе они бы и сюда приехали, и тогда между нами это точно не осталось бы. Мой сын не дурак. Насчет шинигами – сомневаюсь.
- Потому, Ишида-сан, постарайтесь, чтобы ваш сын и ваш новый пациент не пересекались.
- Хм… Это будет очень непросто сделать. Урюу теперь здесь работает.
Послышался звук отодвигаемого кресла, потом стук клавиш компьютера. Молчание затягивалось.
- Что вы там пишете?
- Заношу вас в базу клиентов. Раз известно, кто пациент, а ни страховки, ни каких-либо документов у него нет, что оплачивать лечение будете вы.
- Ишида-саааааан?
- Что?
- А давайте как-нибудь договоримся? Вот помните, я вам рассказывал про способ модернизации Зил Шнай…
Маюри устал слушать и отключился от реальности на неопределенный срок.

***

- Спасибо за приглашение, Куросаки. Твоя сестра просто замечательно готовит! – Урюу с удовольствием отправил в рот очередную ложку мисо-супа. – Хорошая будет жена.
- Юзу? Тебе не светит! - фыркнул Ичиго.
- А я и не надеюсь. Я и сам готовить умею, - хмыкнул квинси. – А вторая сестра тоже готовить умеет?
- Слушай, ты, педофил недоделанный, если хоть взглянешь на мою сестру!.. Я тебя прикончу!
- Уверен? – Ишида медленно материализовал лук и нацелил на шинигами. – Думаю, не успеешь.
- Черт, - Ичиго похлопал себя по карманам, - печать наверху осталась.
Шинигами утопал в свою комнату.
- Вот и доверь такому человеку целый город, - поднял глаза к потолку Ишида.

***

- Значит, мы договорились? – Урахара умоляюще посмотрел на Рюукена.
- Договорились.
Мужчины пожали друг другу руки. Ветер на крыльце городской больницы поднялся нешуточный. Он взъерошил волосы квинси и едва не сдул шляпу с торговца.
- Ох, я, наверное, пойду, Ишида-сан. А то, кажется, дождь собирается.
Квинси молчал, всем своим видом показывая, что был не против его ухода еще полчаса назад.
- А вы знаете что… А приходите сегодня ко мне! Как вы на это смотрите? – наигранно засмеялся Урахара.
- В целом отрицательно, – Рюукен помолчал, - но я подумаю.
- Тогда жду вас вечером, после шести. Познакомлю вас с моими очаровательными гостьями!
Урахара испарился прежде, чем квинси успел сказать все, что он о нем думает.

***

Почти весь персонал, кроме дежурных врачей, уже разошелся. Общий свет в коридорах выключили, остались гореть только лампочки на стенах. Урюу бросил попытки что-нибудь почитать из сегодняшних лекций, во-первых, потому что было плохо видно, во-вторых, неинтересно, а в третьих, его мысли занимали отнюдь не лекции.
Ишида тихо поднялся со стула и подошел к лифту. Отделение черепно-мозговых травм находилось шестью этажами выше. С одной стороны, топать это расстояние по темной лестнице было лень, с другой – у квинси остались неприятные впечатления о больничных лифтах с той ночи, когда его из этой же больницы и пытались похитить.
Но посчитав страх непростительным, гордый квинси вызвал-таки лифт. Последний загудел, плавно поднимаясь с первого до пятого этажа. В тишине это звучало не очень весело.
Обычно отец поручал Ишиде обходить новых пациентов по вечерам. Но сегодня Рюукен ничего не сказал, и вообще, ушел с работы раньше обычного. Это было подозрительно. Но еще один вопрос не давал юному квинси покоя, его мысли постоянно возвращались к дневному происшествию. Он даже хотел было пойти и отыскать того парня, в кармане которого он нашел остатки приманки, но передумал, так как не знал, в какую палату его положили. И вообще, оставили ли в больнице.
«Судя по ранению – просто обязаны были поместить в травматологию, - рассуждал Урюу, поднимаясь на лифте. – А учитывая место ранения – точно на двенадцатый этаж».
Двери лифта разъехались, и квинси вышел в полутемный коридор. Никого не было.
«И что я тут собрался искать? – разочарованно подумал Ишида. – Не стучаться же в каждую палату?»
Внезапно его внимание привлек странный скрип. Как будто по полу катили что-то, не предназначенное для такого грубого обращения. Урюу пошел на звук, и звук тоже двигался ему навстречу. Квинси судорожно вцепился в перьевую ручку в кармане врачебного халата, который выдали ему, как только он начал работать в больнице. Хотя ручка ему вряд ли бы помогла, и не только в такой ситуации. Из-за поворота наконец показался источник душераздирающего скрипа – мужчина толкал перед собой пустую капельницу и шел прямо на квинси.
Ишида оторопел – это был тот самый человек, которого он искал. Тем временем мужчина допинал несчастную капельницу до Урюу.
- Что стоишь, идиотка? И долго эта хреновина будет у меня в руке торчать? – хриплый голос мужчины вывел Ишиду из ступора.
- Во-первых, я парень, во-вторых, я не идиот, а в-третьих, дежурный врач по этому этажу – не я.
- Ясно, - мужчина вновь нацелился на многострадальную капельницу.
- Стойте, давайте я вам помогу…
- Тогда на, держи, - мужчина выдернул иглу из руки и торжественно вручил ее и все, к ней прилагающееся, Ишиде.
- Стойте! - воскликнул квинси в спину уходящему, который даже и не думал останавливаться. – В какой вы палате?
- В двадцать первой! – мужчина скрылся за поворотом, из-за которого появился пару минут назад.
Ишида потоптался на месте и пошел к дежурному по этажу – отдавать «реквизит».

***

Рюукен сразу понял, что это была плохая идея – прийти в гости к Урахаре. Нет, он догадывался об этом еще до того, как переступил порог его дома, но уже после этого он уверился окончательно. Вообще все обитатели магазина не внушали доверия, и даже новоявленные «гостьи из благородных семей Сейрейтея» были какими-то… неблагородными. А уж темпы, которыми они поглощали горячительные напитки, были вообще руконгайскими.
Ишида-старший пить не любил. Не только потому, что знал, как пагубно это сказывается на здоровье. Скорее потому, что не любил ощущение потери абсолютного контроля над своими действиями и мыслями.
Потому когда Урахара предложил выпить «по одной», а потом «по второй» и так далее по списку, он окончательно понял, что ничем хорошим этот вечер для него не закончится. И потому даже когда шляпник полез обниматься, он не удивился, а только несильно приложил того шляпой об пол. Не снимая шляпы.
- А ваш сын так не сопротивлялся, Ишида-саааан... - протянул Урахара, поднимаясь с пола.
- Что?!. – мысли сразу же прояснились.
Рюукен вскочил, едва не опрокинув стол со стоявшей на нем едой. Лук мгновенно материализовался в его руке. Владелец магазина судорожно вздохнул - вибрирующая стрела упиралась ему прямо в кадык.
- Повтори, что ты сказал, урод? Если ты хоть пальцем коснулся мо...
- Да пошутил я! - скосил глаза вниз Урахара. - Он у тебя тоже шуток не понимает: вскочил и убежал, стоило мне только намекнуть...
- Хреновые у тебя шутки потому что! - нехотя убрал оружие квинси.
- Зато мы наконец-то перешли на "ты", - натянуто засмеялся шляпник.
- Идите к черту.
- Иди.
- Что?
- Надо говорить "иди к черту", Ишида-сан. Кстати, можно я буду называть вас по имени?
- Нет.
- Я так и знал, - наигранно обиделся Урахара.
- Потому что вы давно состарились, Киске.
- О-о-о!.. Значит, можно?..
- Нет, я пошутил.
- Из вас тоже комик ни к черту, Ишида-сан.
- Зато не гомик, и то хорошо.
- Злой вы, Ишида-сан.
- А вы как будто добрый, Урахара.
- Да я сама доброта и невинность!
- Ага, я вижу. Уберите руку с моего колена.
- Я не виноват, она сама туда упала!
- И чужие колени она гладить тоже сама научилась. Уберите.
- Как скажете...
Урахара надулся вполне натурально. Тут седзи раздвинулись, и в помещение вошли изрядно шатающиеся девушки.
Йоруичи с размаху плюхнулась на свой коврик, завалилась на бок и, немыслимо извернувшись, устроила свою грешную голову на не менее грешных коленях шляпника.
Куукаку, как более привыкшая к высокоградусному пойлу, мягко опустилась на свое место и пододвинулась к Ишиде.
- Ну что, он уже того? - дыхнула перегаром на него благородная представительница клана Шиба.
- Что "того"? - поморщился Рюукен.
- Он уже вас домогался? - захихикала девушка в ухо собеседнику.
- Ах, вы об этом, - квинси передернул плечами. - Уже.
Куукаку внезапно стукнула ладонью по столу.
- Десять штук мои, слышишь, ты, кошка драная? - воскликнула она и расхохоталась.
Йоруичи что-то недовольно промычала, но на этом ее реакция закончилась.
- И как? – вновь развернулась Шиба к своему допрашиваемому.
- Полный провал, - квинси ее понял.
Куукаку вновь расхохоталась.
- Еще десять штук в мою копилку!
Девушка принялась тормошить свою подругу, но та только невнятно бурчала себе под нос что-то невразумительное.
- Отведу-ка я ее на свежий воздух. Приводить ее в помещение в таком состоянии было плохой идеей, - Шиба неожиданно сильным движением подняла Йоруичи с пола и почти выволокла ее на улицу.
В комнате снова стало тихо. Урахара громко и пафосно вздохнул.
- И часто вы так... "домогаетесь"? – подал голос Рюукен.
- Безуспешно - не очень. А успешно - и того реже. Я все же с женщинами обычно дело имею.
- Неужели вам хоть раз улыбнулась удача с представителем своего пола? - хмыкнул квинси.
- Обижаете, - ничуть не обиделся Урахара. - Вот мой заместитель однажды не смог отвертеться... ну, там, в Сейрейтее, не смотрите так на Тессая, он в этих вопросах ужасно консервативен. Ну вот, - вздохнул Урахара, - не отвертелся он, ну, который не Тессай, один раз... Теперь зуб на меня точит. Впрочем, не только зуб. Да и не отвертелся-то только он. И еще потом отомстил... Два раза... Знаете, как больно было?
- Оставьте свои подробности при себе, извращенец.
Урахаре и правда пришлось их оставить при себе, потому что девушки снова вернулись, и в гораздо более веселом расположении духа.
Остаток вечера прошел в тумане – они снова пили, вместе, только с шляпником, только с Куукаку, потом с Йоруичи на брудершафт, потом снова все вместе.

***

Ишида отыскал, наконец, дежурного по этажу (который, оказывается, заснул) и сбагрил ему капельницу. Но как только он собрался уже идти искать палату со счастливым для игрока в блэкджэк номером, телефон в его кармане начал тихо наигрывать вступление из «No Surprises» его любимой группы.
Звонил отец.
- Да?
- Урюу… Я у Урахары. - Ишида-старший помолчал. – Забери меня отсюда!
Это было произнесено с такой мольбой, что юный квинси даже забыл удивиться.
- Хо… хорошо. Я скоро буду.
Урюу спустился обратно на пятый этаж, переоделся и вышел из клиники.

***

- Нехорошо, Ишида-сан, сбегать посередине вечеринки! – шляпник вышел из дома на улицу и уселся на скамейку рядом с Рюукеном.
- Я не сбегаю, - сдавленно ответил квинси.
- Сбегаете, Ишида-сан, и не только с вечеринки, - Урахара покачал головой.
- Не ваше дело.
- Да, не мое. Но кто сказал, что я вас отпущу? – шляпник пододвинулся к собеседнику и обнял за плечи.
- Отпустите! Это уже не смешно! Сейчас Урюу придет, и…
- И что?
- Урахара!!!
- Ладно, я вас отпускаю, - шинигами разжал объятия, - и домой тоже, но при одном условии.
- Что еще?!
- Завтра снова приходите.
- Ну уж нет! Блин, да отстаньте уже! Пристрелю нафиг! Ладно, черт с вами, приду!
- Так-то лучше. Всего хорошего, Ишида-сан. Урюу будет тут через пару минут, судя по приближению его духовной силы. Так что – не смею больше задерживать и жду вас завтра.
- Идите к черту!
- И вам всего хорошего.

***

Дорога домой прошла в молчании, хотя Урюу так и подмывало спросить отца то об Урахаре, то о новом пациенте, то вообще какую-то глупость. Первую половину пути юному квинси пришлось почти нести на себе Рюукена, но ближе к дому последний почти полностью протрезвел, хотя и позволил сыну поддерживать себя до самого конца.
Войдя в дом, Ишида-старший, едва сняв обувь, скользнул в свою комнату. Урюу последовал его примеру, правда, предварительно стащив с кухни фрукт неизвестного происхождения – свет юноша не включал.
Квинси, конечно, понимал, что его отец чувствует себя виноватым из-за того, что предстал перед сыном в таком жалком виде. В то же время, он ощущал и свою вину из-за того, что Рюукену приходилось чувствовать себя виноватым…
«Ох, что такое вокруг творится-то? – риторически задался вопросом Урюу и лег спать»,

***

- Тессай, помоги мне дойти до спальни… Хотя нет, принеси лучше сюда футон.
- Хорошо, хозяин.
- И сделай завтра утром генеральную уборку.
- Хорошо, хозяин.
- И еще… надо будет сделать новый тайник. Йоруичи нашла его и выпила все, что там было.
- Кааааак?!. В смысле, хорошо, хозяин…


Капкан №2

Курсовые занятия окончились. Ичиго и Урюу поднялись со своих мест, собрали вещи и вышли из аудитории. Помявшись немного, Куросаки снова предложил товарищу зайти к нему в гости.
- Знаешь, Карин и Юзу сегодня на экскурсии, отец сейчас на работе…
- И готовить некому, да?
- Ага… ну, то есть…
- То есть, ты хочешь мной воспользоваться! – сверкнул очками квинси.
- Да ты все не так понял!!!
- Успокойся, Куросаки, я шучу. Будешь сегодня дегустатором. Слюни подбери, люди же смотрят.

***

В это время Рюукен сидел в своем кабинете и молча переживал. Глубина его переживаний выражалась в том, что пепельницу пришлось выносить уже два раза. Потому что так позорно провел вчерашний вечер. Потому что скоро конец месяца, а он не может сосредоточиться на делах. Но больше всего он переживал из-за того, что всегда держал свое слово. И потому ему сегодня вечером надо будет снова идти к Урахаре.
Квинси распечатал еще одну пачку сигарет.

***

Едва переступив порог больницы, Урюу чуть ли не вприпрыжку отправился искать палату №21, едва не сбив по пути злую уборщицу. Палата, как ни странно, нашлась. И недавний знакомый тоже. Он снова воевал с капельницей, причем довольно экстравагантным способом: пытался сбить ее на пол, кидаясь в нее скомканными бумажными салфетками. И, судя по амплитуде раскачивания несчастной «вешалки», ему бы это скоро удалось.
- Привет, - поздоровался Ишида.
Пациент не реагировал, продолжая упорную борьбу с капельницей. Потому квинси пришлось ее отобрать и сдать на вахту.
- Я хотел спросить у вас кое-что, - обратился к мужчине Урюу, вернувшись в палату.
- Спрашивай.
- Как у вас оказалась с собой приманка для пустых?
- Для кого? – удивился мужчина.
- Так, поставим вопрос по-другому: вы знаете, что с вами произошло?
- Откуда?
- М-да...
Ишида рассматривал мужчину уже без особого интереса. Духовной силы в нем не ощущалось. То есть, она не просто была низкой, ее как будто вообще не было.
«Странно, - подумал квинси, - и вообще, он весь какой-то странный. Псих, что ли. Дерганый какой-то. И глаза – бррр – желтые, прямо как у… нет, не вспоминать, не вспоминать!»
- Кстати, почему это тебя так волнует? Мы с тобой раньше встречались?
- Ну, это я позвонил в скорую, которая и привезла вас сюда. И еще раньше мы на пешеходном переходе столкнулись.
- Ммм…
Дверь палаты внезапно распахнулась.
- Урюу, ты мне нужен, - Рюукен холодно сверкнул глазами из-за очков.
- Иду…

***

- Я переступлю этот порог только с одним условием!
Ишида-старший стоял у входа в магазин Урахары, а сам Урахара пытался затащить квинси в дом.
- Всего одним?
- Никакого алкоголя!
Урахара рассмеялся.
- Можете не волноваться, после вчерашнего все равно ничего не осталось, только реагенты, но я бы их пить не советовал.
Рюукен подозрительно взглянул на торговца и наконец вошел внутрь.
- Что у вас сегодня по сценарию?
- По какому сценарию, Ишида-сан?
- Вот только не говорите, что еще не придумали, чем будете морочить голову мне сегодня.
- Хм… вы правы. Но отчасти. Потому что сегодня я буду вам не морочить голову, а разморачивать.
- В смысле?.
- Сегодня я буду вашим психологом, Ишида-сан.
- А что, по мне видно, что мне надо лечиться?
- Не лечиться, а избавляться от тараканов. Все лучше, чем травить себя всякой гадостью.
Зачем это было нужно шляпнику, Рюукен не понимал. Но все равно согласился.
- …Знаете, иногда безумно хочется взять и просто отрезать ему обе верхних конечности. Чтобы забыл наконец о силе квинси, о пустых, шинигами и прочем и занялся наконец нормальным делом. Впрочем, меня останавливает то, что без рук ему будет сложно этим самым нормальным делом заниматься, - Рюукен вздохнул.
- Суровый вы отец, Ишида-сан, - поежился шляпник.
- Уж какой есть.
Вечер только начинался.


Капкан №3

День пролетел незаметно. Урюу снова почтил своим присутствием скромное жилище семьи Куросаки, но уже по своей инициативе. Пока Ичиго доделывал курсовое задание, Ишида грустно смотрел в потолок, словно в надежде найти там какое-то утешение.
- Опять приходил кто-то из родственников пациентов реанимации? – сочувственно спросил Ичиго.
- Да. Снова с истерикой, сначала предлагали деньги, потом угрожали. – Урюу вздохнул. – Вроде, понятно, что у них горе, что врачи – их последняя надежда, но в то же время осознаешь, что сам ничем помочь не сможешь, даже если очень захочешь. Теперь я знаю, почему отец стал таким… холодным. Так проще. Проще не видеть их слез, не слышать их криков…
- Что-то ты сегодня ударился… не в то, во что обычно ударяешься, - задумчиво протянул Ичиго.
- И правда. Ладно, проехали. Ты все решил?
- Угу, проверяй.
Ичиго встал из-за стола, подошел к кровати и плюхнулся на нее с размаху. Пружины жалобно заскрипели, и квинси поморщился, но начал проверять каракули своего одноклассника.
- Придешь завтра снова? – внезапно спросил Куросаки, не поворачивая головы.
Урюу удивленно посмотрел на него, оторвавшись от тетради.
- Не знаю, - наконец ответил он.
- Почему? Наладил наконец отношения с отцом?
- Да нет… Отца-то по вечерам дома последнее время почти не бывает. Что-то он зачастил к Урахаре. Не нравится мне это, - нахмурился квинси.
- А мне вообще, ни Урахара, ни твой отец не нравятся, - буркнул Ичиго.
- Тебе вообще ничего не нравится, Куросаки, - Урюу глянул на часы и заторопился. – У тебя в кои-то веки все правильно, гордись. А мне пора в больницу. Так что до завтра.
Ишида почти бегом спустился на первый этаж, обулся, пока шинигами открывал входную дверь, и так же стремглав растворился в свете вечерних фонарей.
- Ну почему же «ничего»?.. – прошептал ему вслед Куросаки.

***

Ишида-старший стоял у открытого окна рабочего кабинета и курил. Внезапно он поймал себя на мысли, что ждет, когда закончится рабочий день, чтобы вновь пойти в магазин Урахары.
«Просто дома Урюу, а я до сих пор не могу найти с ним общий язык, - успокоил себя Ишида, - потому и сбегаю каждый раз… под разными предлогами. И вовсе мне не интересно, что сегодня придумает этот шляпник. Впрочем, у меня есть перед ним одно преимущество».
Рюукен затушил сигарету, закрыл окно, сел за стол и набрал номер секретаря.
- Сакураги? Помнишь того пациента, что в одиночной 21-ой на двенадцатом лежит с полной амнезией? Ага, этот, капельницеманьяк. Переведи его на пятый и оформи выписку. Нет, выписывать его не надо, он тут еще полежит немного. Но если кто будет спрашивать, скажи – оделся и ушел. Да, и попроси Урюу зайти проверить его вечером. Да, я сейчас ухожу, так что проследи, чтобы все было в порядке.
Рюукен повесил рабочий халат в шкаф, снял пиджак со списки кресла и вышел, заперев кабинет.
«Посмотрим, сколько дней хватит Урюу, чтобы разгадать эту загадку. А модернизированные Зил Шнайдеры… Да кому они нужны?»

@темы: Фанфики

---

"Все будет хорошо", Гин, Рангику, G, для VaLara

[Eswet]

Название: Все будет хорошо
Автор: Eswet
Герои/Пейринг: Гин, Рангику
Рейтинг: G
Жанр: романс
Краткое содержание: "Говорят, когда собираешься умирать, перед глазами проносится вся жизнь."
Спойлеры: действие происходит в области последних глав манги
Отказ от прав: все принадлежит Кубо Тайто.


Написано для VaLara по следующей заявке:
Гин и Рангику - через призму неоднозначности и сложности их отношений, это уже не только дружба и память о старом, но еще и не любовь. Неоднозначность, двойственность, недосказанность и оговорки. События после ухода Гина вслед за Айзеном. Без слэша Айзен/Гин, романс, хэ обязателен.

Лара, прости меня, заявку я выполнила в высшей степени неаккуратно. Ну не шмогла Если совсем не понравится, буду тебе должна что-нибудь еще, что мне более по силам.

читать фик

...Хурму она никогда не любила.
Ни сушеную, ни свежую, спелую или чуть недозрелую. Никогда. Но порой покупала на базаре пригоршню сморщенных плодов, уходила с ними куда-нибудь, где не встретишь сослуживцев, - в холмы тридцатых районов, скажем, и там сидела в одиночестве, один за одним кладя в рот слишком, до горечи, сладкие и жестковатые комки. Тщательно жевала, глотала, не обращая внимания на пересыхающее горло. Не брала с собой воды или сакэ – тоже никогда.
Странный ритуал и дурацкий, если вдуматься, но маленькие личные ритуалы обычно и бывают дурацкими.
Зато после того, как бывала съедена вся хурма, любые проблемы казались не просто малозначащими, а еще и смехотворными. По сравнению с тем днем, когда она впервые хурму эту попробовала...

...Было страшно. Не тем страхом, когда хочется завизжать и убежать, а тем, когда не хочется уже ничего, кроме как перестать быть. Часовня догорела, маслянистый дым уплыл тяжелыми струями, впитался в песок, запах горелого мяса рассеялся в воздухе, и те, кто приходил убивать и поджигать, вот-вот должны были вернуться. Они не собирались убегать, но испугались огня, когда он заревел так, что, казалось, сейчас набросится на всех, кто рядом... И они убежали, а ее бросили, как была – с задранной до бедер юкатой, не успели... знали, что она не уйдет. Просто не сможет. Она уже второй день едва могла шевелиться, и старый монах все пытался найти для нее что-нибудь съедобное, но в этом краю засуха выжгла не только зелень из травы, а и самую траву из земли. Монаху не нужно было есть. А девочка умирала от голода. Это было почти не больно... Уже почти не больно.

...На мгновение приоткрыла глаза – метнулась присыпанная облаками синева, отблеск огня на длинной пшеничной челке:
- Потерпите, Мацумото-сан. Продержитесь еще чуть-чуть...
К кому это обращаются?..
Веки, нестерпимо тяжелые, опустились.

...Перед экзаменом по кидо всем очень хочется спать. Говорят, это так нарочно сделано. Будто бы в учебнике текст так написан, что он сам по себе усыпляющее заклинание. И если курсант нерадив и в триместре ничего не делал, а перед экзаменом взялся читать все подряд, то шиш ему, а не выученные две сотни страниц. Уснет неизбежно.
Иные умники еще перешептывались, что никакого заклинания нет, а просто учебник писал прежний глава Корпуса Кидо, и был он занудой, каких еще поискать, потому все и засыпают на третьей строчке. И что если кто хочет учить нормально, то искать надо другой учебник, по которому учились нынешние капитаны Готэя, и даже поговаривали, что если добраться до восьмого отряда, то можно на один вечер этот учебник у третьего офицера Исэ выпросить. Если удача будет сопутствовать.
Удачливых, правда, не находилось.
Рангику читала учебник вслух, нараспев. Так меньше усыпляло. Она бы и вовсе учить не стала – обычно на экзамене хватало чуть небрежнее обычного запахнуть форменное косодэ, и если принимающий – мужчина, так он уже, как правило, и не слышал, что там курсант Мацумото отвечает... хорошо если хоть слюни не ронял или кровью из носа не брызгал. Девчата с курса завидовали зеленой завистью, все они были помладше и победнее формами.
Вообще, хорошо это, поступать в Академию уже взрослой. Удобно. Многое... понимаешь.
Но вот нынче, говорят, принимать кидо будет тетка. А с тетками номер с косодэ не проходит...

...С Гином вот тоже никогда не проходил. Она специально проверяла. Даже капитан Укитакэ, сдержанный и многоопытный, краснел и глаза отводил. А Гин как будто не видел.
А на прямой вопрос, уж не по мальчикам ли он, отшутился: мол, где это ты, Ран-тян, у меня видала оборванные рукава?..
И нет, Ран-тян, ты всем хороша, и лицом, и статью. Красавица ты у меня, Ран-тян. Такая красавица, что куда же мне, убогому... Я тобой вот издали восхищаться буду. Честное слово, буду. Уже восхищаюсь. Уже издали.
И ведь восхищался, держал слово капитан третьего отряда. Расцветал на глазах при всякой встрече, не сводил глаз, не ленился каждый раз новый комплимент придумать. Замечал такое, что ни один мужчина не заметит, а только очень ревнивая соперница: подзавитые локоны, новую краску для бровей, составленный по заказу аромат. Хвалил. Замечал и другое: синяки под глазами, если ночное дежурство выпало или тяжелая вылазка. Вел в кабак, поил заботливо, гладил по голове, выслушивал жалобы. Относил на руках домой, в постель укладывал. И никогда не оставался рядом.

...Рангику никогда прежде не видела, как выглядит Негасьон. Она не сообразила бы отскочить, а не сообразив, осталась бы без руки. А то и без обеих.
Гин оттолкнул ее. Словно не замечая лезвия занпакто у собственной шеи. Оступись она, отшатываясь, - и полоснула бы ему прямо по сонной артерии, не спасла бы и Унохана. И, конечно, он это понимал, Гин всегда очень хорошо и быстро понимал, что может угрожать его жизни и здоровью, и избегал этого мастерски. А здесь рискнул. Сильно рисковал.
Она не видела сквозь дрожащий золотой свет – может, и поранила его.

...Слабо потрескивает от напряжения светящийся купол – исцеляющий, вспоминает она. И рейяцу, пронизывающая пространство под куполом, знакомая. Почему-то ожидалось почуять рядом и другую, более мощную, более прохладную, с металлическим призвуком...

...Бедный Кира-кун, видела она краем глаза, угодить в объятия Хьёринмару даже на секунду – это так неприятно. Попался под горячую... ха-ха, горячую руку капитану Хицугае.
Все, что угодно, только бы не слышать, как разбегаются трещины по лезвию Хайнэко.
Если Гину действительно нужно, он ведь убьет ее. Убьет, не промедлив ни мгновения; просто бесконечное лезвие преодолеет сопротивление стали, затем ее собственную плоть, затем пронзит тельце Хинамори и с глухим стуком ударится в дерево помоста.
Он убьет ее так же легко и беспечно, как некогда спас. Мужчина, который раздевает красивую женщину, укладывает в постель, накрывает одеялом и уходит прочь. Ему равно не составляет труда заботиться и уничтожать.
Гин равнодушен. И она знает об этом уже очень давно...

- Где ты был? Куда ты ходил?
- А это важно, Ран-тян? Я гулял. Просто гулял.
- В метель?!
- Правда, была метель? Я не заметил, да-а.
- Ты не уйдешь больше?..
- Не плачь. Разве из-за меня стоит плакать, Ран-тян? Конечно, я уйду.
- Но ты же вернешься?
- Почем мне знать. Может, да. Может, нет. Вряд ли есть разница. Хочешь хурмы?

...Стоя на коленях у закрытой двери, она громко и четко назвала себя. Пятый офицер десятого отряда, Мацумото Рангику, с донесением к капитану Айзену.
- А нет его, капитана-то, - сказали из-за двери, и сначала Рангику нахмурилась – велено быть доставить бумагу лично в руки, что ж теперь, два раза бегать?.. а потом вдруг сердце пропустило удар, потому что не голос – интонации показались такими мучительно знакомыми...
- Да заходи ты, Ран-тян, хоть погляжу на тебя, - дверь с грохотом откатилась в сторону, на пороге стоял шинигами; с колен в лицо не взглянешь, и Рангику взвилась на ноги прыжком – а он все равно оказался выше.
- Ну, добро пожаловать в Готэй, да? – улыбка у него стала еще шире прежней, и был он уже не смешным серебряным одуванчиком, а совсем даже не смешным... и не одуванчиком... только серебро осталось, и Рангику, забыв о донесении, бросилась старому приятелю на шею.
- Гин, - повторяла она, - Гин, а я же даже не знала, Гин, я думала, ты совсем пропал, как же ты... Гин...
- Лейтенант Ичимару, между прочим, - ласково шепнул он – ее мороз подрал по спине от интонации; Гин и раньше был опасен, только раньше это было вроде заточенной шпильки в прическе красавицы, а теперь – как меч в трости. Но это же был Гин, ее Гин, опасный для кого угодно, только не для нее. Единственное тепло под боком зимними ночами; быстрые ноги и чуткий слух, если приходилось удирать; острый глаз и верная рука, когда добывали пищу... Ее Гин.
- Извините, лейтенант, - подыграла она ему, - я забылась. Мне приказано передать донесение лично капитану Айзену, скоро ли он ожидается? И не успеем ли мы до того заглянуть в какое-нибудь теплое местечко и поговорить за бутылочкой сакэ?
Улыбка грозила завязаться на затылке бантиком.
- Не успеем, Ран-тян, мы нынче дежурные. А вы – завтра. А вот послезавтра я, веришь ли, совершенно не знаю, чем заняться...

...Очень хочется вздохнуть поглубже, но кажется, что дышать нечем – будто бы не осталось ни легких, ни мышц живота. Странно, как такое может быть, надо бы пощупать... рука не поднимается. За дрожащей световой пленкой смутно видно лицо Киры: сведенные брови, сжатые губы, суженные глаза. Чем это он занят?..

...- А это мой лейтенант, представляешь?
- Хороший мальчик, не обижай его.
- А-а, Ран-тян, этого обидишь! Он в четвертом отслужил.
- Ты кого угодно обидеть можешь.
- Ой, ой, моя медовая красавица на меня, кажется, зла. Пойду-ка я подальше...

...Они ушли чересчур далеко.
Внезапная метель заносила горную тропку хлопьями мокрого снега, не видно было ни зги, и редкие огоньки в долине давно скрылись в непроглядной сырой пелене. По тропинке приходилось двигаться ощупью, босые ноги совершенно онемели. Гин держал ее за руку, вцепившись мертвой хваткой, было поначалу больно, потом прошло – руки замерзли тоже и почти потеряли чувствительность. Рангику несколько раз спотыкалась, разбила скулу о каменный выступ и непременно свалилась бы в пропасть, но Гин не позволял – выдергивал наверх и в сторону, откуда и силы брались, он ведь весил не больше ее самой...
Какой-то кусок пути выпал из памяти, Рангику так и не вспомнила потом, каким же образом они оказались в пещерке, как Гин добыл топливо для костра... Она лежала у огня и тихо скулила от боли в отходящих от холода руках и ногах. Гин гладил ее по волосам. Потом зашарил по рукавам кимоно – оно давно уже обтрепалось, выцвело, стало ему совсем коротко – и с торжествующим хмыком достал тряпичный узелок.
- А у нас еда есть, Ран-тян.
Было так странно и так неожиданно – сама собой, что ли, сушеная хурма появляется у Гина в рукавах?.. – что Рангику засмеялась, хотя от усталости, боли и страха из глаз у нее катились слезы.
- Все будет хорошо, - Гин протянул ей темный комочек. – Хурма – это к счастью, знаешь? Пока есть хурма, все непременно будет хорошо. Да и без нее, вообще-то, тоже.

...Клинок в руках беззвучно застонал от облегчения, и она сама - тоже, когда сверкающая полоса чужого занпакто дрогнула и потянулась обратно. Гин стоял на коньке крыши, смотрел без улыбки. Потом повернулся и пошел прочь, закованная в лед рука висела бесполезным грузом.
Я ведь вызвала его на бой, запоздало испугалась Рангику. Я – его.
И даже не в том дело, что силы были бы отчаянно неравны. Просто... что-то сломалось. Так не должно было быть. Никогда, никогда не должно было быть – так.
Руки заныли, как после обморожения, - слезы брызнули из глаз. Она – женщина. Ей можно плакать от боли. Смешно. Мужчины могут плакать от горя, но не от боли. А женщины – наоборот.

...Целительский купол рассеялся, она вдыхает, и тут приходит настоящая боль, как будто весь правый бок прижгли каленым железом.
- Простите, Мацумото-сан, - говорит Кира, он бледен, на лбу испарина и руки дрожат. – Вашей жизни ничего уже не грозит, но унять боль у меня не хватает сил. Простите...

...- Прости, - сказал он, утопая в золоте Негасьон.
Все, что он сказал ей на прощание.
Теперь он где-то там, за огненной стеной, и, наверно, улыбается. Как всегда.

...- Когда все кончится, я объемся сушеной хурмой, - шепчет Рангику. И, встретив непонимающий взгляд Киры, поясняет:
- Пока есть хурма, все непременно будет хорошо. Разве ты не знал?
Без хурмы тоже все будет хорошо, она помнит. Вот пускай у Гина и будет.

@темы: Фанфики

---

"Négativité gratuite", Рендзи, Бьякуя, Хинамори и др., G, для Таэлле.

[stuff]

Название: Négativité gratuite
Автор: stuff
Беты: предпочли мою искреннюю благодарность мирской славе.
Герои: Рендзи, Бьякуя, Хинамори и еще восемь человек
Жанр: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Ренджи становится капитаном"(с)
Предупреждение: вольная транслитерация имен персонажей и некоторых специальных терминов; недалекое, но будущее
Отказ от прав: все, в том числе и автор текста, принадлежат Кубо Тайто

Написано по заявке Таэлле:
Хочу: авторский фик на следующие темы/сюжеты:
а) Древняя история Сейретея. Не времен создания Академии, а еще раньше, как вообще появились шинигами.
б) Кучики Бьякуя женится. Упор не столько на романтику, сколько на развитие характеров и детали быта; низкорейтинговый гет, ни в коем случае не стеб и не комедия.
в) АУ: жизнь Рукии в доме Кучики и в Готее при условии, что Хисана осталась жива (только не надо делать ситуацию депрессивной)
г) Котетсу Исане - взаимоотношения с сестрой, служба, обычная жизнь.
д) Ренджи становится капитаном: первые дни на новом посту, налаживание взаимоотношений и т.п.
е) Как выглядела история из начальных серий, когда Рукия передала свою силу Ичиго, с точки зрения их занпакто?

Аясэгава живописно раскинулся в кресле. Другой мебели в комнате не было и, хоть он вполне мог расположиться на татами, сгонять Юмичику с облюбованного места никто не стал: все знали, что он любит возвышенности.
- Лично я буду сидеть на полу, - сказал Иккаку. На том и порешили.
Последние минут пять Юмичика занимался внимательным изучением своего яркого воротника, растягивая его между ладонями и ища, по-видимому, затяжки на ровной вязке. Рендзи периодически бросал на него короткие взгляды, каждый раз удивляясь тому, как можно тратить на подобную чушь столько времени. В то же время, Юмичика был единственным из всей компании, кто создавал хотя бы видимость действия.
По сути, они ждали выпивку и прилагавшегося к ней Киру. По сути, они должны были веселиться, пока его его не было. Но вместо этого все закончилось гробовым молчанием и угрюмыми взглядами в пол.
- Надоело, - все-таки не выдержал Рендзи. - Доставайте ладан и зовите священника.
Если до этого все старательно отводили взгляд от его лица, то тут воззрились на него разом.
- Вы меня как хоронить собираетесь, ей богу, - пояснил он. - Сорок девять дней траура.
- Как будто мы без повода, - ехидно заметил Юмичика, выворачивая воротник наизнанку.
- Но... но Абараи-кун прав, - вдруг подала голос Момо. - Мы же собирались отметить!
На нее покосились неодобрительно.
- Я что-то не то сказала?
- Но у него теперь будет совсем другая компания. Да, А-ба-ра-и-кун?
- Вот так и вырастают дети, - вполголоса заметил Иккаку, печально глядя в потолок.
- Пффффф, - сказал Юмичика, прикрыв рот рукой. Сюхей несколько раз громко кашлянул в кулак, Момо захихикала в ладонь, опустив глаза. Потом они дружно рассмеялись.
- Хе, - сказал Ичиго.
- Чего это вы?! - искренне возмутился Иккаку.
- А-аааааааа, я не могу. Еще про птенцов, которые из гнезда вылетают скажи, нежный ты наш.
- А чего тут такого?!
- Мы задели его нежное родительское сердце!
- Иккаку-сан, может подарить Вам щенка? Назовете его Рендзи-куном...
- Не надо называть собаку моим именем.
- Почему? Это же так мило, Абараи-кун!
- Очень мило. И будет еще милее, когда лейтенант нарисует на нем твои фирменные узорчики...
- Или их выстрижет.
- И Рендзи-кун сдохнет.
- Какой из двух?
- Тот, на котором шерсти больше.
- Нет. В случае с Абараи это не так определять надо.
- А как?
- Который побольше и который поменьше.
- Хочешь сказать, что я волосатый?
- И это нормально.
- Это как посмотреть...
- Давайте лучше без узорчиков!
- И без лейтенанта.
- А вот это уже не получится.
- Я вообще не понимаю, откуда эта идея с щенком. Зачем щенок?
- Так он, падла, не сбежит лейтенантить в шестом.
- Тоже верно.
Они помолчали.
- Будешь класть его к себе в постель... - продолжил Юмичика.
- Юмичика-сан, да хватит вам...
- Действительно. Наши разговоры разбивают маме сердце!
- Я вас... - начал Иккаку, потом посмотрел на Момо, - не при дамах будет сказано. В общем, я вас сейчас урою нахрен, дошутитесь!
- Я же говорил.
- Сердце матери, оно такое хрупкое...
- Все. Договорился. А ну слазь оттудова, пошли разбираться.
- Мама, почему ты не любишь меня так, как любишь Рендзи?
- Точно урою.
- Мама, сестрица, не ссорьтесь. Ай, Юмичика-сан, за что?!
- Папа, - пояснил Юмичика. - Я - папа.
- Юмичика-сан, но на папу вы совсем не похожи...
- Ичиго-кун, может ты будешь за папу?
- Я пас.
- Не хочешь быть моим отцом?
- Я вообще отцом пока быть не хочу.
- О-ооо... какие интимные сведения! А можно поподробнее?
- Завянь.
- А как с этим у вайзардов?
- Совсем завянь.
- Меня тоже очень волнует размножение вайзардов!
- Хисаги, зачем тебе этот блокнот?
- Это у него профессиональная привычка.
- Извините.
Сёдзи тихо пошли в сторону и все обернулись на этот звук.
- Что, - сказал Кира, - уже празднуете?
- Нет, - буркнул обиженный в своих лучших чувствах Мадараме.
Кира вошел и задвинул сёдзи обратно, в комнате снова стало почти сумрачно.
- А что же вы тогда делаете?
- Обсуждаем материнские качества Иккаку, - ничтоже сумняшеся объяснил Юмичика.
- Эй! - возмутился Иккаку.
Момо прыснула со смеху, и они пошли по второму кругу.
Юмичика, при всей своей внешней изящности, ржал как боевой конь и делал это до ужаса заразительно. Сюхей чуть ли не всхлипывал, вытирая выступившие на глазах слезы. Рендзи, пытаясь не обидеть учителя, сдерживался, но с каждой секундой лицо его лицо все сильнее напоминало по цвету волосы.
- Хе-хе, - сказал Ичиго, демонстрируя крайнюю степень веселости.
Икаку не выдержал и полминуты.
- На хрен идите, - сказал он. Потом, подумав, добавил: - Мудилища.
Кира, тоже чувствуя себя чужим на этом празднике жизни, сел рядом с Момо и огляделся. Перед собой он поставил бутылку саке, чем снова привлек всеобщее внимание. Хинамори, впрочем, смотрела на нее скорее неодобрительно.
- А где мебель?
- Так еще с утра в пятый отправили, - махнул рукой Рендзи.
- Последний день лейтенантства, Рендзи-кун, - сказал Кира и увидел, как опустились уголки широкого рта Абараи.
Остальные тоже погрустнели.
- Зато! - сказал Юмичика. - Никаких больше тебе страданий над отчетами за месяц! Только печать ставь и все.
- И пьяных по казармам не разводить не надо.
- И бить кого-то за оскорбление капитана.
- И в мыле делать новый номер.
- Семпай, это только у вас такая хрень творится. Ой, не смотрите так.
- Не напоминай мне об этом.
- А у тебя какие варианты, Ичиго? Ах да, ты же не из наших.
- Спасибо, что напомнил.
- А еще к Рукии своей... - начал было Иккаку, но Юмичика вовремя кинул в него свой воротник. - Чего еще?
Воротник полетел обратно и был без проблем пойман.
- Рукия? - сразу как-то оживился Ичиго. - А что с Рукией?
Взгляд Юмичики говорил сам за себя.
- Да ничего, - тут же ответил Иккаку, до которого наконец дошло. - С ней все нормально.
Ичиго посмотрел на него с сомнением, но ничего не сказал.
- Кстати, а почему Рукию-сан не пригласили? - спросил Кира.
- А у нас тут чисто мужской междусобойчик.
- А что тут тогда Хинамори-сан делает? Ой, прости Хинамори-сан. Я тебя не гоню, не думай.
- А Хинамори-сан у нас тут как представитель пятого отряда, ради которого Абараи теперь будет рвать... задницу.
- Надо же. Не думал я, что так тяжело быть капитаном... Сочувствую тебе, Рендзи.
- О, у кого-то в муках прорезалось чувство юмора.
- Кстати, как с этим у вайзардов?
- Завянь, а?

Момо тихо попросила - а это все равно, что потребовала - чтобы они разлили сакэ по токкури. Рендзи возразил было, что токкури у него нет и быть не может, но соответствующая посуда быстро обнаружилась в закромах у офицерского состава и ее оказалось даже больше, чем им было нужно. И куда больше, чем можно было иметь офицерскому составу. У кого-то нашлась даже специальная печка, и Рендзи подумал про нарушение устава и выговоры, но вдруг понял, что это уже совсем не его дело, но вполне себе еще один повод напиться.
Хинамори, как единственная женщина в компании, периодически доливала им всем, не забывала и про себя, но делала глотки настолько мелкие, что едва хватало смочить губы. Вечер обещал пройти спокойно, но за добавкой они отправили уже Хисаги, и тот принес куда больше чем у него просили, счастливый оттого, что за ним увязалась Мацумото.
- Безобразие, Абараи-кун. Просто безобразие, - сказала она, с неженской силой таская Рендзи за щеку и мягко улыбаясь. - Празднуете, а меня не позвали.
- Ну так... - растерялся Рендзи.
- Выпьем за твою черствость и бездушие!
С Рангику дело пошло веселее. Она шутила, подначивала и планомерно всех спаивала, жалея одну только Момо, которая смогла расправиться всего с двумя порциями.
После того как мужчины одолели четвертую бутылку, она отвела Хинамори в сторонку и шепнула:
- Еще немного, и мы с тобой должны будем уйти.
- Почему? - удивилась Момо.
- Слабо! - сказал Иккаку.
- Не слабо! - заявил Кира и начал раздеваться.
- Я же говорила, - Мацумото пожала плечами.

Четверо абсолютно голых и пьяных мужчин упорно лезли на крышу казармы. Пятый не согласился расстаться с верхним кимоно, продел руки в разрезы под рукавами, и те покачивались в такт его движениям, слегка напоминая крылья. Шестой, которого так и не вытащили из сихакусё, координировал их действия с земли. Рыжая макушка ловила даже самые слабые лучи только-только начавшего вставать солнца, отчего казалось, что он слегка светится. На спор натертая какой-то полиролью голова Иккаку сияла не хуже.
- Начнете падать, - крикнул Ичиго, сложив ладони рупором, - ловить вас не стану!
Но на него уже никто не обращал внимания. Забравшись, наконец, наверх, пятеро встали в рядочек. Их слегка покачивало от количества выпитого, но вид они имели решительный и даже почти героический. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, расцвечивая верхушки деревьев и бликуя на макушке Иккаку, добавляя торжественности моменту.
В полной тишине и приобняв друг друга свободными руками, они дружно помочились за долгое капитанство Абараи, восход и мир во всем мире.

Рендзи снилось, что его куда-то тащат, сильно ухватив за ухо. Он упирался, пытался тормозить пятками, то и дело терял равновесие, спотыкаясь, но все равно пытаясь замедлить движение. Ему хотелось бежать, бежать, бежать и не оглядываться.
- Пустите! - просил он. - Пустите! Больше не буду! Я больше не буду!
Взмокшие ладони соскальзывали, он никак не мог ухватиться за чужие пальцы, чтобы разжать их и освободиться, перед глазами все плыло, Рендзи дрожал от почти животного ужаса, а потом перевернулся на спину и проснулся.
Минут пятнадцать он просто лежал в падавшем на татами широком луче света, не шевелился и пытался свыкнуться с острой головной болью. Мучительно хотелось пить, но сил не было даже на то, чтобы шевельнуть рукой. Солнце медленно нагревало левую пятку, в воздухе плавали крохотные пылинки и стоял тяжелый запах пота и перегара.
Он закрыл глаза, потом открыл их, заставил себя перевернуться на живот, с удивлением обнаружил, что когда-то успел надеть хакама, и пополз на улицу. Где-то, скрывшись в широких кронах, стрекотала птица. Рендзи казалось, что она делает это прямо у него в левом виске, то и дело перепрыгивая в правый и возвращаясь обратно.
Задыхаясь и шумно сглатывая жалкие капли слюны в безуспешной попытке смочить пересохший рот, он свесил голову с неогороженного куска энгавы. Тяжелые пряди волос соскользнули с плеча и успешно легли прямо в пыль. Рендзи помнил, как они праздновали у него в комнате. Помнил, как Иккаку предложил продолжить празднование в поместье Кучики, но встретив шумное одобрение, сам же отговорил всех от этой затеи, убедив отправиться "домой", в семьдесят восьмой округ. Помнил, как они чуть ли не до смерти перепугали шайку местных бандитов, как Ичиго честно пытался запустить сэро в виде фейерверка, как Хисаги выменял на бутылку свой драгоценный блокнот, а потом воспоминания обрывались и Рендзи было безумно стыдно за это и за себя. Еще его тошнило и ему определенно напекло макушку.
- Сейчас сдохну, - просипел кто-то, и только через пару мгновений до Абараи дошло, что это был он сам.
- Это лучшее, что вы можете сделать в такой ситуации, - сказал уже точно кто-то другой, но до боли знакомый. Рендзи чуть повернул голову и это движение отозвалось болью во всем теле, мигом стрельнув от затылка, вниз по позвоночнику. Взгляд уперся в белоснежные таби, край хакама и запахнутого хаори.
- Доброе утро... Кучики-тайчо.
- Уже день, Абараи.
- Добрый день, Кучики-тайчо.
- Последний день в отряде, а вы так набрались, - сказали таби.
- Виноват, Кучики-тайчо.
- Будучи лейтенантом, вы были на порядок ответственнее, - заметили таби. - Мне, видимо, не стоило слушать вас и подписывать приказ о повышении.
- Простите, Кучики-тайчо.
- Вы же не заставите меня стыдиться за вас... Рендзи?
- Никак нет, Кучики-тайчо.
- Хм, - сказали таби и исчезли. Секунд через пять они возникли на прежнем месте, скрывшись, на мгновение, за мотнувшимся вбок краем хаори, Рендзи обдало волной прохладного воздуха. Потом перед лицом оказалась глиняная чашка.
- Выпейте. Смотреть на вас противно, - сказали таби, прежде чем исчезнуть окончательно.
За спиной Рендзи что-то грохнулось, потом кто-то застонал, просыпаясь.
- Ку-ууучики-тайчо, - довольно протянул Абараи и даже смог приподняться, чтобы ткнуться в чашку лицом, чуть ли не лакая холодную воду.

Форма лежала на краешке стола. Некоторое время он просто смотрел на аккуратную стопку, потом решительно протянул руку, схватился за хаори и дернул его на себя. Ткань была тяжелой, плотной и пахла так, будто долго пролежала в шкафу. Двигаясь осторожно, словно делая что-то опасное, Рендзи надел его и заправил внутрь рукава формы. Из старенького - оставшегося, кажется, даже не от Айзена - зеркала на стене на него посмотрел совершенно другой человек. Собственные волосы показались Рендзи слишком яркими и... торчащими во все стороны, выражение лица - недостаточно серьезным, а о татуировках даже думать не хотелось.
- Я - хороший капитан, - сказал Рендзи своему отражению. Отражение молча опустило голову.
- Абараи-кун... ой... то есть, Абараи-тайчо! - сказала Хинамори. Даже за плотной бумагой сёдзи был ясно различим ее маленький, хрупкий силуэт: солнце клонилось к закату и светило Момо в спину.
- Заходи! - крикнул Рендзи. И добавил, когда она раздвинула створки: - Почему так формально?
При этом он старательно делал вид, что его очень волнуют складки на ткани.
Хинамори покраснела.
- Ну, как же... ты же... вы же... теперь капитан.
Когда она подняла взгляд, Рендзи вдруг поймал себя на том, что ему хочется положить руку ей на голову и взъерошить аккуратно уложенные волосы, но он вовремя вспомнил, что так раньше делал Айзен, поэтому просто похлопал ее по плечу, как всегда делал с Рукией, когда ей нужно было его одобрение.
- Да ладно тебе. Столько же лет друг друга знаем! - сказал он, улыбаясь и осторожно сжимая пальцы.
Хинамори неуверенно улыбнулась в ответ, потом ее глаза наполнились слезами и она быстро отвернулась.
- Да, - сказала она, быстро потерев кончик носа. - Да.
- Готова? - спросил Рендзи, недоумевая и решив ее отвлечь.
- Да, - Момо кивнула и он отпустил ее.
Когда они вышли на энгаву и даже успели сделать добрых десять - а, учитывая рост Хинамори, так все пятнадцать - шагов, Абараи вдруг встал как вкопанный.
- Что-то случилось? - удивилась Момо.
- Да я забыл совсем... - начал было Рендзи, но потом посмотрел на свою левую руку, чтобы увидеть белый рукав. Озарение было внезапным, как будто до этого момента он не совсем понимал и принимал факт своего капитанства, скорее барахтаясь в подхватившем его потоке, чем пытаясь плыть в нем.
- Забыл что? - спросила Момо.
Он быстро покачал головой.
- Да нет, ничего. Идем, а то опоздаем.
Момо кивнула.
- Нервничаешь перед церемонией? - поинтересовалась она, перед тем как они ушли в шунпо.
- Нет, - соврал Рендзи и эта ложь далась ему на удивление легко. - Ни капли.

Три дня назад Бьякуя вдруг вызвал его к себе уже почти ночью.
- Рендзи, - сказал он, не обращаясь, а просто констатируя факт и не отрывая взгляда от своей руки, неспешно выводящей буквы на бумаге. - Зайдите и сядьте.
Когда Абараи зашел и сел, как ему приказали, Бьякуя молча протянул ему конверт, не отвлекаясь от своего занятия.
- Кучики-тайчо?
Тут Бьякуя вдруг отложил кисть и, впервые за все то время, что они знали друг друга, посмотрел ему прямо в глаза.
- Главнокомандующий прислал мне письмо, - сказал он и Рендзи почувствовал, как внутри все сводит от ужаса перед сидящим напротив него человеком. - Прочитайте.
Потом он снова взял кисть, смочил кончик в туши и продолжил писать.
"... рассмотрели Ваше предложение о повышении", - разобрал Абараи, прежде чем, пару раз кашлянув в кулак, раскрыть конверт, достать оттуда бумагу и быстро пробежать ее глазами. Почерк у лейтенанта первого отряда был прекрасный и Рендзи вдруг понял, о каком таком "предложении" писал только что его капитан.
- Э, - сказал он.
- Ну? - поинтересовался Бьякуя, уже успев снова отложить кисть. - Согласны?
Рендзи, не зная что ответить, уставился на его руки и Кучики сразу же спрятал ладони в рукавах, словно Рендзи не смотрел, а прикасался.
С самой первой их встречи ему хотелось победить Бьякую и поставить его на место, но он сам не заметил, что привык идти чуть позади, отставая буквально на шаг, а стремление победить трансформировалось во что-то совсем другое.
"Хочу, чтобы он уважал меня", - вдруг понял Рендзи и страх перед Бьякуей испарился, как будто и не было его раньше.
"Даже если твой соперник - аристократ, - сказал тогда Иккаку, - лейтенант ему почти ровня".
А капитан - ровня тем более.
"Рукия... - подумал Рендзи. - Рукия..."
И выпрямил спину, возвращая Кучики конверт.
- Да, - сказал он, не отводя взгляд даже тогда, когда они с Бьякуей соприкоснулись рукавами. - Я согласен.
Бьякуя первым склонил голову и дописал: "И решили его принять".

- Поздравляю, Рендзи-кун, - сказал Укитаке-тайчо, широко улыбаясь.
- Молодец! - сказал Кьёраку и хлопнул его по плечу. На мгновение Рендзи показалось, что из него вышибло дух потоком реяцу, сопровождавшим этот дружеский жест. - И пяти лет лейтенантом не пробыл! Вот какая молодежь пошла, а, Укитаке?
- Согласен.
- Надеюсь, с тобой не будет проблем, - сказала Сойфон, проходя мимо.
- Не слушай эту злую девочку, - шепнул Кьёраку. - У нее вечно эти самые дни и... ай! Нанао-тян! Нанао-тян? Ну, ладно. Молчу-молчу. Только не смотри так. Или нет. Лучше смотри. Ты такая миленькая, когда злишься, Нанао-тян! Дай я тебя обниму! Ай!
- Укитаке-тайчо, - начал Рендзи, пока Кьёраку делал вид, что собирается немедленно изловить своего лейтенанта, чтобы как следует с ней пообниматься.
- Да, Абараи-тайчо?
Рендзи удивленно на него воззрился.
- Укитаке-тайчо, зачем вы...
- А зачем ты? - Укитаке улыбался. - Я же говорил, можно просто по имени.
- Простите. Укитаке... сан.
- Уже лучше.
- Укитаке... сан, а вот... вот когда вы стали капитаном...
- О, я уже ничегошеньки не помню, - он махнул рукой, посмеиваясь. - Это было так давно...
- Чертовски давно, - согласился Кьёраку, прежде чем Нанао ударила его в солнечное сплетение.

После перевода в шестой бессонница мучила его чуть ли не неделю. Теперь история повторялась снова: Рендзи не спалось.
Из комнаты открывался совсем другой вид, в ней совсем по-другому пахло и даже старая мебель не создавала ощущения знакомого места. Он походил из угла в угол, в пару глотков одолел принесенный ему чай и, так и не заставив себя переодеться в домашнее, вышел на энгаву. Старые темные доски чуть прогибались, поскрипывали под ногами и это было приятно. Он посмотрел во двор, помахал часовому, завернул за угол и оказался в полосе приглушенного, чуть желтоватого света из рабочей комнаты лейтенанта. Момо, видимо, тоже страдала от перемен. Чуть отступив в тень, он хмыкнул, взялся за створку сёдзи и отодвинул ее. Хинамори сидела за низким столиком и быстро что-то писала; лоб прорезали морщинки: она хмурилась, целиком уйдя в рабочий процесс, но потом почувствовала чужое присутствие. Лоб разгладился и она медленно подняла голову. Потом Момо побелела и поднесла ладонь ко рту, глядя на Рендзи расширившимися от ужаса глазами.
- Айзен... тайчо... - пробормотала она и Абараи поспешил шагнуть в свет, запоздало вспомнив, что они с Айзеном почти одного роста.
- Не спится? - спросил он, сразу же решив не заострять внимание на случившемся: им обоим надо было отвлечься. Хинамори шумно выдохнула.
- Ох, Абараи-кун, ты меня испугал... - сказала она, прикладывая ладонь к груди и отводя взгляд.
- Больше не буду, - он кивнул. - Можно зайти?
- Ну конечно, - Хинамори торопливо закивала, хотела было приподняться, но он остановил ее жестом и чуть задвинул за собой сёдзи, оставляя широкую щель и впуская в комнату свежего ночного воздуха.
- Не спится? - повторил он, садясь напротив. Хаори неприятно натянулось на плечах, напоминая о себе, и ему пришлось повозиться, расправляя его за спиной.
Момо кивнула, все еще не глядя ему в лицо.
Они помолчали.
- Так странно... - вдруг сказала Хинамори, - Абараи-кун теперь капитан.
- Завтра меня еще с отрядом знакомить поведешь, - сказал он.
- Да, - ответила Момо, чуть приподняв уголки губ, - придется.
В свете лампы синяки у нее под глазами были еще заметнее.
- А чем это ты в такое время занимаешься? - спросил Рендзи, и Хинамори наконец подняла на него взгляд.
- Хотела разобрать прошения о переводе. Ой, Абараи-кун, даже не представляешь, как много людей за тобой из шестого хотят прийти!
- А? - удивился Рендзи.
- Вот, - сказала Момо, - смотри, какая стопка!
Она показала на бумаги у своего правого локтя.
Учитывая объем необходимых для перевода документов, прошений было как минимум двадцать, и Рендзи даже смутился.
- Э-ээээ, - сказал он, почесав в макушке, но вдруг понял, что это его шанс. - Хинамори-сан, а давай-ка я их сам разберу?
- Абараи-кун? Но это же работа лейтенанта!
- А лейтенант пойдет спать, - сказал Рендзи.
- Но... Абараи-кун!
- Абараи-тайчо, - серьезно поправил Рендзи. - Будешь обсуждать приказы капитана?
- Но я... - растерянно пробормотала Момо, и он рассмеялся.
- Спать, - сказал он. - Спать. И живо. Мне не нужен квелый лейтенант на утреннем построении. Знаешь, как я у себя в шестом всех строил? Так узнаешь.
Хинамори выдохнула, вроде бы даже расслабилась и улыбнулась.
- Ну хорошо, - сказала она, поднимаясь и поправляя полы юкаты. - Я пойду к себе. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Рендзи, перебираясь на ее место, не вставая из сейдза и используя только кулаки.
Едва раздвинув сёдзи, Момо вдруг обернулась.
- Но ты тоже не засиживайся. Мне не нужен квелый капитан на утреннем построении, - сказала она и вышла, даже не дождавшись ответа.
Рендзи фыркнул и покачал головой, улыбаясь. Потом быстро просмотрел документ, которым занималась Хинамори. В пятом отряде формы для архивов заполняли не совсем так как в шестом, и он невольно задумался: придется ли ему переучиваться или самому переучивать офицеров. Поставив на документ печать и отложив его под стол, он взялся за прошения о переводе.
- Вакамия Рикити, - прочитал он первую строчку верхнего и вздохнул. Потом поставил локоть на стол и уперся в кулак подбородком. Лампа тихо потрескивала, углы комнаты тонули в тени, а хаори немного сбилось на бок: он чувствовал как натягивается ткань.
Рендзи вдруг представил, как будет стоять перед своим новым отрядом, которому предстоит доказать, что он во всех смыслах лучше Айзена. Как, уже вечером, он пригласит к себе офицеров, Иккаку, Юмичику, Ичиго, Киру и Хисаги-семпая, чтобы во второй раз отметить его капитанство. А потом, осмелев, конечно же пойдет к Рукии, чтобы с гордостью заявить: "Я теперь капитан!"
А Рукия, разумеется, скажет: "О, ну конечно. Вы же так старались ради этого, капитан. Вы так много работали, капитан. Вы же такой сильный, капитан. Вы же такой смелый, капитан. У вас же такие смешные брови..."
И между ними, что, может быть, даже к лучшему, снова ничего не изменится.

@темы: Фанфики

---

"Невидимая нить", Бьякуя/Ренджи, PG-13, для city_ninja

[Блудный Маршал]

Название: Невидимая нить
Автор:  [KpLt] Schu von Reineke
Герои/Пейринг: Кучики Бьякуя / Абараи Ренджи
Бета:  Ана-тян (низкий поклон)
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Предупреждение: политическая паранойя
Отказ от прав: Everything belongs to Kubo-kami-sama, мой только бред. Эпиграф - "Попытка перемен" Алькор

От автора: Автор извиняется.

Написано по заявке:  city_ninja,

заявка

Ренобяк. История развития отношений. Бьякуя постепнно меняет свой взгляд на лейтенанта, не осознавая, что влюбляется. Сомнения, полунамеки, можно ревность, но без фанатизьму. Без упоминаний Хисаны по возможности или мало. Ренджи обычный: честный и простой, тренируется, скучает над отчетами, пьет с друзьями, за капитаном не бегает. Без соплей, онегай! И в Готее гомосексуализм далеко НЕ норма.


Как хотелось этот мир переменить!
Ну, не в силах мы былое забывать!
Переброшена невидимая нить -
Нам ее ни перегрызть, ни оборвать.
...
Я законы бытия видал в гробу,
Но они меня сильнее во сто раз:
Из колоды тащим за руки судьбу,
А она опять обратно тянет нас!

читать?

Глава раз



Пятно света от фонаря танцевало на поскрипывающих под ногой досках пола. Его перестилали еще при деде, позаботившемся о том, чтобы слышать из любой точки библиотеки все, что в ней происходит. Сейчас, глубоко за полночь, здесь никого не было и вновь и вновь казалось, что книги и свитки перешептываются меж собой, обсуждая привычно запоздалого гостя.
Бьякуя прошел к нужному шкафу и безошибочно достал книгу. Здесь память не подводила его ни разу, и что-то говорит, что и не подведет.
Тонкая книжица без надписей на обложке, с одним лишь индексом каталога, едва не жгла руки. Открывать ее очень не хотелось. Очень.
Бьякуя сел на пол прямо у полок и, как в детстве, подтянул колени к груди.
Страницы привычно шуршали под пальцами, словно и не было тех десятков лет, когда их не касалась ни одна рука.
По краю сознания скользнула мысль, что читать собственные приговоры в том или ином виде входит в привычку.

Все началось в тот день, когда он впервые взял в руки книгу-без-названия. Взял – и тут же отложил, услышав зов деда. Юного наследника клана ждала первая экскурсия в Генсэй, та самая, в которую его потрясли до глубины души две здоровенные собаки на поводке какого-то гайдзина. Но овчарки из-за моря не были необходимы для будущего главы Великого клана. Осталось только воспоминание, ставшее с течением лет мечтой, претворять которую в жизнь не было ни желания, ни возможности. Но детские воспоминания очень, очень живучи. Они умеют всплывать в самый неподходящий момент.
Поэтому в один прекрасный день на должность рокубантай-фукутайчо был назначен Абараи Ренджи.

Столь необычное осуществление старой мечты дало ряд еще более необычных последствий.
Бьякуя тихо вздохнул и перелистнул несколько страниц в поисках нужных ему формулировок.
Мало кто из шинигами задумывался о том, что такое рейацу и какую роль она играет в их бытии. Не было необходимости – жизнь шинигами могла быть неимоверно длинной, хотя зачастую обрывалась очень резко, что редко располагало к сложным вопросам. Зато рискнувшие искать ответов находили очень и очень многое. Как свидетельствовал опыт не одного поколения шинигами – зачастую слишком многое.
Текущий кризис, один из тяжелейших в истории Сейрейтеи, был тому слишком хорошим доказательством.
Пальцы скользили по шероховатой бумаге, отдающей желтизной – эти исследования проводили в те времена, когда наука находилась исключительно в руках высшей аристократии, а постепенно набирающим вес мелким кланам было совсем не до того. Не говоря уже о Готэй, занятом только охотой на Пустых.
Да, когда-то так и было.
Тогда и пришли к своим неожиданным выводам трое совсем еще молодых исследователей. Они принадлежали к разным кланам, но рискнули объединить силы – проблема была общей.
Результаты исследований, подкрепленные весомыми доказательствами, не понравились никому. Другим отличием той эпохи были более многочисленные семьи – и три из них вскоре не досчитались своих детей.
Благо клана всегда было превыше всего.
И будет.
Но остались записи с результатами, собранные на скорую руку книжицы, впоследствии приведенные в достойный вид старательными библиотекарями. Не зря одним из их искусств почиталось умение чинить книги, не интересуясь их содержимым.
Рейацу… рейацу определяла путь шинигами. Не только потенциалом и пределом сил, не только идеальной системой отслеживания состояния на значительных расстояниях. Рейацу была универсальной характеристикой в силу своей уникальности.
Древние ученые называли ее частотностью. Сила, по их словам, пульсировала в единственном для каждого шинигами ритме, и этот ритм влиял на жизнь своего обладателя подчас очень странно.
Если коротко и ясно – значительное совпадение ритма имело побочным эффектом влечение.
Не зависящее ни от чего помимо частоты пульсаций. Плохо поддающееся контролю. С высокой долей вероятности провоцирующее серьезные проблемы.
Лично его, Кучики Бьякуи, проблема звалась Абараи Ренджи.

Одной из особенностей «обусловленного частотным совпадением рейацу» влечения была его непременная взаимность. Совпадение действовало на обоих примерно с равной силой, но… Снова «но», вечное проклятие каждого, наделенного ответственностью и властью.
При взаимодействии рейацу шинигами, находившихся на момент на разном уровне раскрытия потенциала взаимное влечение возникало очень редко. Получалось нечто одностороннее, своеобразная фиксация менее раскрытой рейацу на более раскрытой. При не до конца развернувшейся «частотности» совпадение выходило неравным, поскольку «нераскрывшуюся» рейацу просто было невозможно считать в нужном объеме.
Ярким примером был теперь уже бывший командир Третьего, много лет издевательски хихикавший при виде печальных глаз своего фукутайчо, которому не светило ничего, кроме едких комментариев. Он так и не стал интересен Ичимару.

Курсант Духовной Академии Абараи Ренджи не понял, что именно накрепко привязало его к Бьякуе в их первую встречу. Разговор, если это можно было так назвать, во время их дурацкого боя перед несостоявшейся казнью – лучшее тому подтверждение. «Догнать, превзойти»… Хорошо, фукутайчо сам был истово уверен в своих словах. Пусть признал его, Бьякую, своим командиром, пусть успокоился и осознал себя на своем месте – понять, что все очень и очень непросто, Ренджи не мог – и к лучшему. Неприятностей хватало и так.
В первую очередь с собственными желаниями.
Раскрытие рейацу Ренджи в момент активации банкая привело к никому сейчас не нужному результату. Это стало окончательно ясно сегодня днем, когда Бьякуя поймал себя на неожиданно пристальном внимании к Ренджи. С отбытия риока обратно прошло всего два дня, и фукутайчо, радостно вернувшись к исполнению своих обязанностей, пахал как проклятый, пытаясь хоть как-то устранить «вред, причиненный отряду недостаточно добросовестным исполнением служебного долга». Вреда этого было намного меньше, чем считал Ренджи, но останавливать его порыв Бьякуя не счел нужным. Неторопливо работал, постепенно вспоминая, как это – не искать лихорадочно несуществующее решение, не держать себя в руках – держаться, чего бы это не стоило. Не пытаться срочно придумать, что делать – а просто жить. Просто смотреть по сторонам, просто обращать внимание на мелочи, просто думать.
Просто начинать работать со сложившейся милостью Айзена политической ситуацией.
Заинтересованность в собственном фукутайчо не только как в фукутайчо вставала поперек горла.
Близость к Бьякуе легко могла стать приговором в открытую Кьёка Суйгецу эпоху перемен. Где-то за морями говорили, что когда рубят лес – летят щепки. А Ренджи был слишком уязвим, и чем ближе он окажется сейчас – тем уязвимее станет. Если трогать Рукию еще побоятся, то этот… щенок просто напрашивался на неприятности.

Насколько проще стало бы жить, если поступить сейчас, как хотелось: притащить фукутайчо в дом за шкирку и объяснить, что теперь он живет здесь. Ренджи, место. Место!

Бьякуя захлопнул книгу и резко встал на ноги, гася нервный смех. По-собачьи преданный – и осознавший эту преданность - Ренджи никоим образом не был псиной, которую можно посадить на сворку. Он доказал право на свое мнение и право принимать решения, пусть вопреки всем законам, но доказал. Равно как и на искреннее, растущее день ото дня уважение и доверие своего командира.
А еще Ренджи становился смертельно опасен и для самого себя, и для обоих Кучики в нестабильной, непредсказуемой политической ситуации. Пусть пока любителей пошарить в слишком мутной после Айзена воде нет – скоро они появятся.
И к этому моменту необходимо сделать так, чтобы рокубантай-фукутайчо Абараи Ренджи не представлял собой явную опасность для Великого клана Кучики.
У князя не было никакой уверенности в том, что на сей раз он сумеет удержаться от необратимых поступков.


Глава два


Утро проведенной в размышлениях ночи казалось обыденным. Давняя привычка контролировать желания вновь сослужила добрую службу – дозевывающий фукутайчо получил ворох распоряжений, надежно удержавших его вне канцелярии на большую часть дня. Очень уж хотелось усадить Ренджи за бумаги, да и вообще продержать рядом подольше.
Ну уж нет.

Несколько часов спустя нервничающий рядовой из Тринадцатого принес почти официальное приглашение на вечернее чаепитие. Мельком удивившись – неужели его и раньше так боялись? – Бьякуя размашисто написал ответ тон-в-тон.
Разговор вряд ли будет легким, но надеяться, а тем более рассчитывать на легкость в такое время – подлинная глупость.


Ветер шелестел в резной крыше Павильона-над-Прудом, в незапамятные времена ставшего домом Укитаке Джууширо. Сухо потрескивали в очаге сосновые поленца, добавляя уюта скромному жилью.
- А, Бьякуя! Заходите, прошу вас. Сейчас, принесу еще воды…
За углом павильона стояла специальная бочка для родниковой воды. Джуусамбантай-тайчо встретил уже не одну сотню зим к тому моменту, когда в Обществе Душ появился первый чай, и умел отдать должное самым диким чужеземным правилам его приготовления. Однако в этот вечер он остановился на классическом методе Рю Ю, подтвердив догадку Бьякуи о серьезности предстоящего разговора.
Под такой чай думалось особенно хорошо.

Впрочем, разговор начался совсем не сразу. Укитаке искоса поглядывал на своего гостя, подсаливая воду после первого звука, а тот пытался вспомнить, когда же последний раз сидел вот так и наблюдал за неспешным китайским ритуалом.
- Прессованный зеленый из Юнани? – вопрос был почти лишним, но привычка уточнять все, что касалось чая, вновь дала о себе знать.
- Да, замечательная лепешка, не листья, а настоящие лопухи, - улыбнулся Укитаке. – Я слышал, такому чаю придумали какое-то специальное название…
- Торговцы, - презрительно откликнулся Бьякуя, вслушиваясь в гудение воды. Это было особым удовольствием – слушать воду в древнем, помнящем чуть ли не самого Рю Ю котле, следить за точными жестами учителя, бамбуковыми щипцами раскручивавшего воронку… Как только чай оказался в воде, Укитаке отработанным движением убрал котел из очага на кованую подставку у самого выхода к пруду и довольно сощурился на закат.
Когда в наполненных по третьему разу чашках осталось с пол-глотка чая, джуусамбантай-тайчо отставил свою:
- Времени тоже осталось мало.
Бьякуя опустил веки, соглашаясь. Право первого слова было за хозяином.

- Меня, - интонация чуть плывет, и, если бы были какие-то сомнения, они бы мигом рассеялись – сейчас Укитаке Джууширо говорит от лица командования Готэй, - меня беспокоит то обстоятельство, что схватка с Айзеном может начаться раньше, чем мы предполагаем. Положение дел в Уэко Мундо неизвестно, равно как и то, что успел сделать Айзен прежде чем открыть свое истинное лицо. – Усмешка, сопровождающая эти слова, выходит грустной и усталой. – И, кроме того, Готэй не имеет права забывать, что его первейший долг – поддержание равновесия и охрана Общества Душ.
- Вы, - тон-в-тон, - считаете, что проблемы с охраной Общества Душ неизбежны?
- Вовлечение всего командного состава в бой – вопрос решенный.
- Резервы на усиление патрулей? – привычный образ мышления командира подразделения на какое-то время отсекает все лишние сейчас мысли.
- Исчерпаны.
- Самый проблемный участок?
- Кидо, – и, на легкое удивление во взгляде собеседника. – В первую очередь нам не хватает хороших кидошников.
- Уничтожение Совета 46 так повлияло на отношения с Корпусом Кидо?
- Давайте скажем, что оно повлияло не лучшим образом…
В пруду выпрыгивает из воды и звонко рушится обратно жирный карп. Почти скрывшееся за верхушками деревьев солнце заливает комнату медным сиянием, превращая ее в декорацию старинной легенды. Или театральные подмостки, на которых разыгрывают очередную историю о вечных войнах за непонятно что.
- Великие кланы, - негромко произносит Укитаке, - всегда сами обучали своих кланников искусству кидо…
Бьякуя медленно кивает.
Предложение, даже неявно высказанное, очевидно. Усилить патрули Готэй людьми Великих кланов. Возможно, ослабить присмотр шинигами за клановыми владениями, положившись на их внутреннюю охрану.
Такие решения может принимать только совет глав Великих кланов, но кто-то должен передать это предложение. Так, чтобы о нем не узнал никто со стороны – эпоха перемен не располагает к беспечности.
А на перекрестке между шинигами и высокой аристократией стоит сейчас только князь Кучики.

- У вас очень красивые карпы, - негромко проговорил Бьякуя, любуясь просвечивающим сквозь черное кружево веток солнцем.
- Вы знаете, хорошеют буквально с каждым днем, - мягко улыбнулся Укитаке.
Предложение сделано. И будет передано.
С делами покончено.
- Я рад за них…
В чашках снова заплескался ароматный чай, разговор сам собой свернул на пруды, сады и садовые фонари. Несколько примеров из истории, несколько баек из мира живых, несколько незаметных шуток. Тихий, мирный вечер – если забыть о висящей над головой войне.
- …нет, эту конструкцию нельзя назвать очень прочной. Мой фукутайчо смог ее сломать. Случайно, - почти меланхолично добавил Бьякуя.
- Неужели? Но, как я понял со слов вашей сестры, между вами все наладилось?
- До некоторой степени, - ответ получился даже искренним.
Укитаке кивнул понимающе, и потянулся за ковшиком – разлить по чашкам остатки чая.

На полпути к дому уже совсем стемнело. Бьякуя по старой привычке возвращался по крышам – различить периодически срывающийся в шумпо силуэт мог далеко не каждый, а афишировать свои прогулки он не любил никогда.
К тому же, это подчас давало возможность услышать что-то полезное, вспомнил он, оказавшись на очередной крыше.
Судя по шуму из открытых окон, в этом здании шла офицерская гулянка, а еще оттуда тянуло рейацу его фукутайчо.
Легок на помине.
- Я не знаю, что делать, Юмичика-сэмпай, - раздалось прямо внизу, и Бьякуя понял, что остановился очень удачно. – Я не знаю, как смотреть в грустные глаза Киры и объяснять ему снова и снова, что его бывший командир – ублюдок…
- Не нравится – не смотри, - отозвался пятый офицер. – А не можешь объяснить красиво – не объясняй.
Бьякуя тихо улыбнулся и направился дальше.


Глава три

Следующим днем Бьякую впервые за несколько десятков лет вызвали на совещание у сотайчо прямо с совета глав Великих кланов. Передал экстренный вызов официальный гонец командующего, предельно почтительный, но не произнесший ни единого слова о причинах такой спешки.
Что ж, возможно, и к лучшему, если окончательные условия предоставления патрулям Готэй клановых кидошников будут обсуждать без него.

Все стало кристально ясно через секунду после того, как в зал вслед за сотайчо вошла Йоруичи.
Война.
Емкое и жесткое описание ситуации, такое характерное для Йоруичи, немедля вызвало очередную дискуссию. Ругались, как обычно, Куроцучи, Зараки и Хицугайя, остальные или напряженно обдумывали ситуацию, или ждали хода Ямамото.
Или и то, и то одновременно.
- Хватит, - начал сотайчо вроде негромко, но спорщикам хватило. – Готэй вышлет подкрепление временному шинигами Куросаки Ичиго. Второй, не менее важной задачей экспедиционной группы будет сбор и передача информации о противнике во всех его проявлениях. Командование поручается, - тяжелый взгляд скользнул по недавним спорщикам, - командиру Десятого отряда Хицугайе Тоширо. Я считаю необходимым включение в группу младшего офицера Тринадцатого отряда Кучики Рукии для обеспечения лучшего контроля над действиями временного шинигами.
- Меня волнует обеспечение безопасности моего кланника во время этой… миссии, - ровно отозвался Бьякуя. Вдруг накатила яркая, звенящая пустота, та, которой не было ни в одном его бою, та, что вымывала из сознания все лишнее, оставляя только отрешенно-точный расчет.
- Эта безопасность будет обеспечена личным составом экспедиционной группы, - кивнул Ямамото. – Это разведка боем. Хицугайя-тайчо, у вас есть предложения по возможным участникам вашей группы?
- Может кто-нибудь посоветует… чтобы не волноваться за Кучики.
- Возьми моих парней, они все жалуются, что толком подраться не вышло, - оскалился Зараки.
- Всех? – саркастически вскинул брови джуубантай-тайчо.
- Я думаю, хватит Мадарамэ-сан и Айясегавы-сан, - примирительно замахал рукой Кьёраку. – Не так ли, Яма-джии?
Судя по всему, идея отправить на грунт отличившихся в недавнем инциденте сотайчо понравилась:
- Так.
Бьякуя впервые за все совещание посмотрел на Ямамото.
- Не думаю, что офицеры Одиннадцатого будут думать о моем кланнике. Если им представится хорошая драка.
- Бой – главное в жизни мужчины, - хмыкнул Зараки.
Укитаке выразительно прокашлялся, привычно обрывая этим все разговоры.
- Не посчитает ли Кучики-тайчо возможным отправить на грунт своего фукутайчо?
- А дела отряда? – холодно поинтересовался Бьякуя. Сквозь ясную отрешенность полыхнула радость – вечерний разговор сработал как надо. Судя по всему, неопределенно-искреннюю фразу про отношения с Ренджи Укитаке истолковал в самом выгодном сейчас свете.
- Абараи-фукутайчо прекрасно доказал, что безопасность вашей сестры ему небезразлична, не так ли? – мягко улыбнулся Укитаке.
- Хорошо, - уронил Бьякуя, приопуская ресницы – пустота стремительно уходила, и ни в коем случае нельзя было переиграть.
Если все заинтересованные посчитают, что отношения командования Шестого еще не наладились, он будет только в выигрыше.

Эпилог.

Вечер возвращения в Общество Душ вымотал Ренджи едва не сильнее боя с арранкаром. Заполнение бумаг, помеченных эмблемой Первого и Второго отрядов, заняло несколько часов, и когда фукутайчо наконец разогнулся, за окном давно стемнело.
На краю стола лежала непонятно откуда взявшаяся записка.
Особняк Кучики? Прямо сейчас?

Его провели в один из дальних павильонов. Задвинули ставни за спиной.
За дополнительным экраном стоял низкий столик с грудой свитков и кувшинчик для сакэ.
Не успел Ренджи удивиться, как появился командир, в темно-синем кимоно и затканной облаками хаори. Кивком велел сесть.
- Ренджи. Когда завтра к тебе придет моя сестра, ты согласишься со всеми ее предложениями. – Голос высокородного был привычно негромок и размерен. – Но если это будет не предложение немедленно бежать на помощь Куросаки, ты тотчас придешь ко мне.
- Но… тайчо… - Ренджи осекся, понимая, что и двух слов связать не сможет.
- Ты понял? Все, что касается помощи Куросаки, меня... устраивает.
- А… Приказ сотайчо?
- Можешь не волноваться на этот счет, - глаза Бьякуи мрачно блеснули.
Точно, сейчас, когда нет Совета 46, Ямамото-сотайчо может приказать только командиру Шестого отряда.
А князю Кучики никто не указ.
- Я все сделаю точно как надо. – Ренджи низко поклонился, коснувшись лбом пола.
- Спасибо. – Бьякуя помолчал, глядя на столик, потом посмотрел Ренджи прямо в глаза. – Ренджи, наливай.
Разливал фукутайчо слегка трясущимися руками – не ждал такого предложения.
- Кампай! - поднял пиалу командир.
- Кампай! – откликнулся Ренджи.
И чуть не выронил пиалу, услышав звонкий свист.
- Т-тайчо?
Бьякуя опустил свою, чуть прищурясь.
У командира – у князя Кучики – свистящая пиалка?

Уже за воротами особняка, все еще не придя в себя от фокуса со свистом, Ренджи спросил у показавшейся из-за крыш Луны:
- Интересно, а что еще вот такого я про него не знаю?

@темы: Фанфики

---

"Прогулка" Ишшин, Ичиго, Йоруичи, Урахара, G, для Chaze Chomik

[xelllga]

Название: Прогулка
Автор:  xelllga
Бета:  Хысь
Пейринги/персонажи: Ишшин, Ичиго, Йоруичи, Урахара
Рейтинг: G
Жанр: Юмор?
Отказ от прав: все у Кубо)

Написано по заявке  Chaze <Curley> Chomik

Текст заявки

2.Хочу:
•Гин и Рангику, чтобы не только с позиции Мацумото. Гин не подстилка Айзена и не влюблен в него. Айзена вообще желательно дозировано. Таймлайн – любой, кроме пост-Уэко Мундо.
•Тёмная сторона Орихиме. То ли она всегда была, то ли появилась после каких-либо обстоятельств. Таймлайн, сюжет, наличие/отсутствие пейрингов (кроме пейринга с Айзеном – все что угодно) – на усмотрение автора.
•Сюжет на тему того, что Унохана иной раз может быть хуже и кровожаднее всех готейцев вместе взятых.
•Какой-то яркий юморной эпизод из жизни сейретейской редакции.
•Иссин с еще маленькими детьми. Трудности воспитания. Жанр (юмор или драма), прочие герои - на усмотрение автора.

Ишшин был счастлив. С тех пор, как Масаки ушла в больницу, впервые после рождения сына решив приступить к работе, он ощущал невероятную эйфорию. Наконец-то он сможет провести с Ичиго целый день. Не будет постоянной опеки, будто он сам не в состоянии за всем присмотреть.
Ичиго сидел в своей кроватки, сжимая в руке погремушку. То и дело встряхивая игрушку, он с серьезным, почти торжественным видом вслушивался в негромкий звук. Ишшин не мог налюбоваться на сына. То, как он хмурит брови, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, то, как зевает, как смотрит вокруг, широко распахнув глаза, как изредка улыбается ему, своему папе.
С трудом оторвавшись от сына, Ишшин выглянул на улицу. Светило солнце. Ну как можно проводить такой прекрасный день в четырех стенах?
- Ичиго, хочешь пойти гулять в мужской компании? Давай с тобой устроим пикник на природе. Там столько всего интересного… Я тебе, конечно, о многом рассказывал, но мой сын все должен видеть сам.
Ичиго, в очередной раз встряхнув любимую погремушку, удивленно посмотрел на отца и улыбнулся.
- Я рад, что ты не против. Не волнуйся, все будет хорошо, ведь папочка будет с тобой.
Решив не терять времени даром, Ишшин принялся собираться. Прогулка в ближайший парк непременно понравится Ичиго. Отогнать мысль о том, что Масаки вряд ли бы разрешила подобную прогулку, у Ишшина не получалось, поэтому он решил успокоить совесть.
- Масаки, милая, ты же не против, чтобы наш сын погулял со мной в парке? – решив прибегнуть к старому проверенному способу, Ишшин обратился к стоящей на столе фотографии жены. Фотография промолчала, и Ишшин расценил это как знак согласия.
Найдя большую корзину для пикника, Ишшин долго ее рассматривал, а потом забраковал, как слишком маленькую. Конечно, как настоящий мужчина, он собирался брать только самое необходимое. Необходимого оказалось много. Поломав немного голову над тем, хватит ли пяти комплектов ползунков для того, чтобы их замечательную прогулку не пришлось прерывать на самом интересном месте, он нашел количество достаточным. Как любящей отец, он не мог допустить, чтобы его сын в чем-то нуждался, поэтому то, что парк находится всего в десяти минутах ходьбы от дома, для него не имело никакого значения.
В самое необходимое вошло: несколько термосов с водой разной температуры, бутылочки с детским питанием, маленькая посуда, присыпки и пеленки на случай ЧП, термоодеяло, мягкое одеяло, большой зонтик, большая коробка с игрушками сына, куча всевозможных салфеток, и прочие очень важные на прогулке предметы…
Разыскав большой рюкзак, он утрамбовал в него почти все, что было нужно – не вошел только большой цветной зонтик. Одев Ичиго, Ишшин посадил его в кенгурятник на груди, надел рюкзак и вышел на улицу.
Гулять вместе с сыном… что может быть прекраснее? Ишшин не мог сдержать ошалелой улыбки, которая появлялась на его лице, как только он представлял, как они с сыном шикарно смотрятся вдвоем. В первые минуты от охватившей радости он чувствовал желание танцевать, но потом, рассудив, что редкие прохожие его, возможно, не совсем поймут, с огромным усилием сдержался.
Казалось, Ичиго передалось его хорошее настроение. Его радостный лепет только добавлял Ишшину эйфории. Время от времени чувствуя маленькие пальчики сына на своих щеках, Ишшин ухмылялся.
Последнее время он всегда был гладко выбрит. Масаки не раз, смеясь, грозилась, что, когда Ичиго подрастет и перестанет всякий раз, увидев ненужную растительность на лице отца, начинать ее немедленное удаление без всякой анестезии, ей придется родить еще одного ребенка, чтобы муж не расслаблялся и не забывал про бритье.
Парк встретил их буйством зеленых оттенков. Людей вокруг видно не было – маленькие дети не гуляли без родителей, которые в этот будний день были на работе, а дети постарше корпели над учебниками в школьных классах.
Выбрав небольшую полянку, Ишшин начал обустраиваться. Несколько одеял, что бы сыну было мягко и не холодно сидеть, большой зонт, защищающий от излишка солнца, и начальная стадия обустройства пикника позади.
Оказавшись на подстилке Ичиго, широко распахнул глаза, восхищенно смотря на зонт. Зонт был разноцветный, и гораздо больше самого Ичиго, который, пытаясь рассмотреть все детали, запрокидывал голову, пока не потерял равновесие и не свалился на бок. Ишшин тихонько рассмеялся, наблюдая за происходящим. Обычно Ичиго сидел уверенно. Он с легкостью ползал, хотя почему-то не очень любил это занятие, а вот ходить или вставать на ноги почему-то даже не пытался. Масаки считала, что Ичиго не ходит, потому что в душе готовится побежать, и Ишшин был с ней в этом совершенно согласен.
Разложив вокруг сына небольшую кучку игрушек, он тут же принялся готовить бутылочку с питьем. Ичиго пить не просил, но вся эта возня с бутылочками и температурой добавляла Ишшину авторитета в собственных глазах. Он считал, что быть отцом ответственнее, чем возглавлять отряд, и с жадностью осваивал новые обязанности.
Ичиго пить не хотел, и был в этом непреклонен. Он умудрялся отвернуться всякий раз, когда Ишшин прицеливался попасть ему в рот соской, причем сын делал это в последний момент, сам не догадываясь какие приступы гордости вызывает у отца подобная ловкость.
- Ичиго, тебе нравится гулять с папочкой, да? Ну скажи: па-по-чка!
Несмотря на гармонию в семье, это было поле битвы. Какое слово станет для сына первым? Ишшин и Масаки не жалели времени на уговоры, но все было безрезультатно. Вот и теперь Ичиго внимательно смотрел на отца, но упрямо молчал. Ишшин иногда ловил себя на мысли, что упрямство его сына в недалеком будущем сможет довести до белого каления кого угодно. Такие мысли в который раз умножали его гордость за Ичиго.
Конечно, его сын станет таким же великим, как и его отец, и даже более того…
Ичиго сидел на одеяле, играя со своей любимой погремушкой и несколькими зелеными листиками, которые небольшой ветерок забросил на одеяло, а Ишшин углубился в мечты. Время от времени с ним такое случалось - он начинал строить планы о том, какая замечательная жизнь у них будет, как Ичиго подрастет, пойдет в школу, вырастит самым умным, смелым и сильным…
Дойдя мысленно до того момента, когда его сын приведет к ним с Масаки знакомится какую-нибудь головокружительно красивую девушку, Ишшин почувствовал укол беспокойства. Открыв глаза, он в ужасе замер: одеяло было пустым.
Ичиго исчез.


Йоруичи лежала на солнце и наблюдала за воробьями. Жизнерадостно щебеча, маленькие птички беззаботно купались в дорожной пыли, не замечая пристального внимания. Маленькие юркие птички. Маленькие глупые птички. Йоруичи пыталась решить для себя, что в них настолько притягивает взгляд. Она лежала неподвижно, но время от времени кончик ее хвоста нервно подрагивал. Кошачий облик – это удобно, можно быть незаметной, но в то же время все видеть, можно было без труда затеряться даже в небольшом городке, спать почти в любой позе, быть полностью свободной, но…
Иногда, в такие моменты как сейчас, несмотря на сытость, она испытывала желание поохотиться на глупых птиц. Гонятся за воробьями для главы клана не солидно. Йоруйчи представила, какой удар хватил бы малыша Бьякую или чопорных аристократов Общества душ, если бы они увидели ее за подобным занятием. Ужасно смешно.
Но она не двигалась, хотя бы из-за того, что ей не нравилось идти на поводу инстинктов. Она делает только то, что хочет, а не то, чего ждут окружающие. И не важно кто это: вражеские ниндзя или воробьи.
Ее внимание привлек призрак девочки лет шести, которая шла по улице, уткнув лицо в ладони, и плакала. Вслед за девочкой, немного отстав, шел, шатаясь, маленький мальчик. Он протягивал погремушку, и, казалось, хотел утешить ею призрака.
Йоручи выпустила когти и вонзила их в дерево, потягиваясь. Чушь. Дети не видят призраков.
Она присмотрелась к малышу. Нет, ошибки нет – он живой, но, по непонятному стечению обстоятельств, смотрит именно на плачущий призрак. Несмотря на с трудом сохраняемое равновесие, маленький мальчик медленно, но упрямо шел вперед. Йоруичи нахмурилась. Не дело ребенку одному шататься по улицам, особенно за призраками. Стойкое желание как следует всыпать родителям маленького ангела за подобную халатность было очень сильным, и Йориучи решила как-нибудь непременно воплотить его в жизнь.
Почти дойдя до перекрестка, призрак остановился и через пару мгновений растворился в воздухе. Мальчик застыл, недоуменно озираясь в попытке найти свою цель. Чуть дальше улица выходила к большой дороге, по которой одна за другой проносились машины. Йоруичи не могла позволить малышу подойти к опасной улице, поэтому, грациозно спрыгнув прямо перед ним, стала рассматривать мальчика.
Рыжие взъерошенные волосы, полные любопытства глаза, покрытые пылью вязанные пинетки, красная погремушка в руке…
Она рассматривала мальчика, а мальчик рассматривал ее.
- Привет, – она решила, что ребенок такого возраста не будет удивляться говорящей кошке, и оказалась права. Мальчик немного нахмурил брови и что-то залепетал почти с вопросительной интонацией.
- Тут опасно гулять одному. Где твои родители? – она подошла поближе, радуясь что ребенок ее не боится.
Все то же лепетание в ответ. Протянув к ней руку, мальчик сделал шаг вперед. Ребенок хочет ее погладить? Мальчик казался очаровательным, и Йоруичи позволила маленькой ручке коснуться своей гладкой шерсти.
Мягкое, еле заметное прикосновение к загривку, спине… В следующее мгновение Йоруичи просто взвыла, когда меленькие пальчики намертво вцепились в ее гордость – идеальный хвост. Все инстинкты вопили о том, что надо вырываться, но умом она понимала, что это принесет куда больше боли и проблем. Стоять мальчику было не легко, и он, кажется, решил держался за нее, чтобы не упасть.
- Ты что творишь? Отпусти! – она старалась цензурно объяснить малышу, что он не прав, но чувствовала, что на долгие просьбы ее терпения не хватит. Малыш радостно улыбнулся.
Теряя терпение, Йоруичи решилась на отчаянный шаг: она зашипела, и угрожающе приподняла лапу выпустив когти. Ребенок должен понять, что он слабее, и отступить.
Мальчик оказался то ли непонятливым, то ли смелым, поэтому в следующий момент бухнул ей по голове погремушкой.
Она не смогла сдержаться и в ответ слегка царапнула малыша по руке. Мальчик разжал пальцы на хвосте, отпрянул и, потеряв равновесие, бухнулся на землю. Все это Йоруичи наблюдала с высокого забора, на который сама не помнила, как забралась.
Малыш недоуменно посмотрел на нее, потом осмотрелся по сторонам, словно рассчитывая увидеть что-то знакомое, и всхлипнул.
Йоруичи чувствовала себя отвратительно. И дело было не в хвосте, который болел и выглядел не таким уж прямым, ей было стыдно, что она не сдержалась. В конце-концов ребенок - это только ребенок. Его тихий плач сводил ее с ума, но вновь приближаться к нему в кошачьем виде было опасно – тем более, это могло и не помочь. Оглядевшись, она увидела во дворе дома висящую на веревке одежду и спрыгнула с забора.


- С Ичиго все хорошо.
- Да.
- Они неплохо смотрятся вместе.
- Да.
- Хм, раз все в порядке, то я пожалуй пойду, заберу вещи из парка, а ты присмотри, чтобы тут все было хорошо, ладно?
- Да.
По дороге к парку Ишшин думал о том, как странно звучал голос Урахары, когда он, застыв, жадно смотрел, будто стараясь навсегда запомнить то, что видел:
Йоруичи, в длинной мужской рубашке, под тихое мурлыканье укачивающая маленького мальчика.

@темы: Фанфики

---

Продление сроков.

[bleach-fest]

За день до дедлайна выложено пять работ:

«Что только ради него не сделаешь»
Автор: Troika
Бьякуя/Рэндзи, юмор, PG-13
написано по заявке xelllga

«Abajo y arriva»
Автор: ashido-kun
Кира, Абараи, Хисаги и Хинамори, джен, G
написано по заявке Eswet

«Виварий»
Автор: ComOk
Ишида, Маюри, джен, G
написано по заявке Uk@R

«Го»
Автор: Kagami-san
Урахара Киске, Куросаки Ишшин, Ишида Рюукэн, джен, G
написано по заявке К. Сейчи

«Обреченные»
Автор: kaskad
Хирако Шинджи, Урахара, вайзарды и ко, джен, PG-13
написано по заявке ashido-kun

Доступ в сообщество будет открыт еще неделю, до 7 мая опаздывающие участники будут иметь возможность исправиться.

@темы: 3 тур (2009 год), организационное

---

"Обреченные", Хирако, Урахара и ко, PG-13, для ashido-kun

[kaskad]

Название: Обреченные
Автор: kaskad
Бета:  Hekata_
Персонажи: Хирако Шинджи, Урахара, вайзарды и ко.
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен
Отказ от прав: отказываюсь.

Написано по заявке  ashido-kun:
- Нойтора\Нелиел – гет, история взаимоотношений, фрассьоны Нелл – не стеб!
- Хирако и Урахара – пост-минусовые главы, адаптация Шинджи в качестве вайзарда
- Хисаги\Кира – история дружбы или чего уж у них там, только умоляю, не надо лейтенантских пьянок…



Пролог.

- Есть успехи?
Человек, которому был адресован вопрос, устало покачал головой.
- Все бесполезно. Сколько бы раз я ни пытался, ничего не меняется.
- И это говорит создатель Бюро Технологического Развития? Мой бывший подчиненный?
Урахара Киске, никак не отреагировав на тираду, отвернулся и уставился на лежащих в кучке бывших шинигами, которых он пытался спасти.
- Киске, ты давно спал?
Урахара честно попытался вспомнить, но память ушла в отпуск, и он безразлично махнул рукой.
- Дней пять назад наверно. Не помню. Я обещал не отдыхать, пока не закончу это дело.
Получив затрещину, бывший капитан сперва пару секунд недоуменно моргал и лишь затем схватился за голову.
- Йоруичи-сан! За что?!
- Как медленно до тебя все доходит, - вздохнула женщина. - Значит так. Сейчас ты ляжешь и выспишься, а когда проснешься - придумаешь способ, как решить проблему. Все понял, Киске?
Под грозным взглядом Урахара потерял всякое желание спорить, да и остатки усталого разума твердили, что Шихоин права. Он уснул, едва прикоснувшись к подушке.
На следующий день, когда отдохнувший Урахара вспомнил, что ел приблизительно тогда же, когда и спал, был устроен геноцид всех съестных припасов в доме.
- И все-таки, почему ты выбрал Каракуру? - поинтересовалась Йоруичи, когда Киске покончил с едой и осторожно дул на свежезаваренный чай.
- Ну, - протянул Урахара. - Тихий мирный городок, никто не потревожит. А еще здесь обитает большое количество духов, наши гикаи будут не так заметны.
- Все предусмотрел, - усмехнулась Шихоин. Лицо ее посерьезнело. - Итак, ты придумал?
- Думаю, да, - чашка с легким стуком опустилась на стол. - Я просмотрел те записи, которые успел вынести из лаборатории. Хоугиоку на данный момент находится в спящем состоянии после распечатывания, но постепенно пробуждается. Возможно, существует катализатор, который способен пробудить всю силу камня, но он мне неизвестен.
- Иными словами?
- Нам остается только ждать…

***

Время застыло.
Застыл и его внутренний мир. Замер на стадии полного разрушения. Почему? Ответ на вопрос стоит перед ним и скалится в усмешке. Как он выглядит? Как его полная копия. И как полная противоположность. Парадокс? Ты разваливаешься на кусочки, смотря на него - привыкай.
Время застыло. Не остановились лишь мысли. Твои и чужие.
Кто ты?
Айзен.
Он нас провел.
Нас?
Кто ты?
Не беспокойся об этом.
Я разберусь с ним.
Нет, с ним разберусь я.
Кто ты?
Хиёри.
И с ней.
Урахара.
И с ним.
Кенсей.
И с ним.
Со всеми.
Уничтожить.
Убить.
Всех.
Кто ты?
Кто?
Я?
Ты.
Голод.
Ты чувствуешь?
Пустота.
Кто я?
Время застыло. Бегут лишь мысли. Твои и чужие. Ты уже не знаешь, где чьи.
Сколько так продолжалось - он не знал. Может всего мгновение. Одну секунду, один час, один день. А может - прошла вечность.
Ты даже не удивляешься, когда кривая копия напротив вдруг приходит в движение и бросается к тебе. Не удивляет и меч в его руке, такой знакомый. Занпакто. Твой занпакто.
- Кто ты? - хрипишь ты.
- Кто я? - копия скалится еще больше, занося меч для удара. - Да я никто!
Хороший момент, чтобы провалиться во тьму. И когда ты вновь открываешь глаза, то видишь перед собой лишь лицо Урахары Киске. И панамку. Полосатую зеленую панамку.
- Хирако-сан, вы вернулись! - бывший капитан двенадцатого отряда с идиотской улыбкой поправляет панамку, скрывая лицо за веером. - Как вы себя чувствуете?
Ты успеваешь заметить, как выражение тревоги исчезает из его глаз и взгляд вновь становится простовато дурашливым, как ты и привык.
- Спасибо, хреново, - ответил Хирако Шинджи.
Пустая голова. Говорил же звать по имени. Но я тоже рад, что вернулся.

- Как остальные? - первым делом спросил Хирако.
- В соседней комнате, - Киске сделал многозначительную паузу. - Мне жаль, но…
Дальше слушать Хирако не стал, рванулся к створке и рывком распахнул. Вся компания шинигами, тихо и мирно пьющая чай, удивленно посмотрела на него. Хирако скривился и повернул голову к Киске.
- И что это значит? - спросил он, тыкая пальцем в собравшихся.
- А, мне действительно очень жаль, - Урахара щелкнул веером. - Но вы были последним и чая на вас не хватило!
- И только, - шинигами вздохнул и повернулся к собравшимся.
Чтобы тут же получить пяткой в лицо. Отлетев к стенке, Хирако схватился за нос и посмотрел на ударившего.
- Ты… - прошипел он.
- Увидел нас и первым делом скорчил мерзкую физиономию. Немедленно извиняйся!
- Хиори, ты опять… - начал злиться Шинджи. И запнулся, услышав внутренний голос.
Хирако, выпусти меня. Я о ней позабочусь. Я их всех убью.
Кто ты? - мысленно прошипел шинигами, схватившись за голову.
Кто я? Я никто.
Голос затих. Хирако поднялся на ноги и заметил, что не у него одного проблемы с головой. Лиза, Кенсей. Даже Хиори выглядела так, словно пинок был последним усилием и вот-вот потекут слезы от слабости перед неизвестным врагом.
- Что с нами?
Урахара Киске промолчал, скрыв лицо за веером. К сожалению, он не знал ответа.

Первый раз, хоть и был ожидаемым, стал полной неожиданностью. Перебранка Шинджи и Хиори, начавшаяся с какой-то мелочи, перестала быть обычным дурачеством, когда девушка неожиданно схватилась за голову. Через секунду половину ее лица занимала маска. Еще через секунду Хирако был прижат к полу и пытался отцепить душащие его руки.
- Не подходить! - прохрипел Шинджи вскочившим шинигами. - Еще на вас кинется.. кх...
Воздух стремительно заканчивался. Сознание уже собралось сделать ручкой на прощание, когда Хиори неожиданно замерла. Ее рука рванулась к лицу и резким движением сорвала маску.
- Фух, - выдохнула она. - Сорвалась.
- Очень рад, - кислым тоном отозвался лежащий внизу Хирако. - Может слезешь с меня?
- Идиот! - принялась молотить его Хиори. - Теперь ни один мужчина не возьмет меня замуж!
- Ты сама залезла! Дура!
Народ вокруг вернулся к прежнему ничегонеделанью. Удары все замедлялись и наконец прекратились, Хиори затихла на груди Хирако.
- Прости, - едва слышно прошептала она.
- Какой же ты еще ребенок, - пробормотал под нос он.

Время замерло. Урахара тут же мысленно поправил себя. Такое понятие, как время, просто перестало существовать. Киске ел, пил, спал, общался, как и все остальные. Но совершенно ничего не помнил из этих действий. Маятник вновь начинал ход времени с сигнала. Этим сигналом был крик Пустого, вырвавшегося на волю.
Тогда он хватал меч, и начиналась гонка с вновь текущим временем. Изолировать, обездвижить и разбить маску - пока не стало слишком поздно. Пока боль, гнев, отчаянье не пробьют дорогу другим Пустым, что ждали внутри бывших шинигами.
- Сколько? - поинтересовался Хирако, устало привалившись к стенке.
- За последнюю неделю - четыре раза, Хирако-сан, - ответил Урахара, изучая вновь разнесенную пещеру. Восстанавливать магазин после каждого побоища было слишком накладно.
- И как мы тебе в качестве подопытных кроликов?
- Вы меня обижаете, Хирако-сан.
- Балда, сколько раз говорить, зови меня Шинджи. Ну и?
- Превращение в Пустого провоцируют следующие вещи, - принялся перечислять он. - Сильные отрицательные эмоции, потеря сознания, глубокие раны, угроза смерти, бан-кай.
- Ясно, - Шинджи задумчиво посмотрел на обессиленных друзей. - Долго мы так не продержимся.
- У меня есть одна идея. Я могу сконструировать гикай, который высосет из вас всю духовную силу. Вы станете обычными людьми.
- Похоже на бегство. Ты уверен, что это решит проблему? - спросил Хирако без особого интереса.
- Не знаю.
- Ну вот, - шинигами поднялся на ноги, отряхнул хаори. - А сбегать я не собираюсь. Киске, у меня к тебе одна просьба.

***
- Вы уверены?
- Ну да, - флегматично ответил Хирако, оглядывая облюбованное здание. - Раз ты ничем не можешь помочь, мы должны разобраться с этим делом самостоятельно. За пещеру и барьер - спасибо. Если потом наткнешься на группу очень сильных Пустых, убей их быстро, ладно? Бывай, Киске.
Хирако Шинджи развернулся и вместе с остальными проследовал к входу в пещеру. Урахара слишком задумался, глядя на них, и вздрогнул, лишь когда когти впились в плечо.
- Бригада "Обреченных" идет в последний бой. Так и написано на твоем лице. Киске, не переживай за них.
- Йоруичи-сан, - рассеянно пробормотал он, увидев кошку у себя на плече.
- Они - шинигами, капитаны и лейтенанты Готей-13. Сражаться с Пустыми - их работа.

- Бригада "Обреченных" пришла на последний бой, - протянул Хирако, изучив лица товарищей. - Что за кислые физиономии?
- Ну, - Роуз принялся загибать пальцы. - Мы отказались от помощи следующих лиц: бывшего главы Корпуса Кидо, бывшего главы Специального отряда, бывшего главы Бюро Технологического развития. И мы по-прежнему не знаем, как управляться с Пустыми внутри нас. Есть повод для радости?
- Зато у нас есть бывший лейтенант двенадцатого отряда, того самого Бюро Технологического Развития, - Шинджи поднял оглашаемый объект за шкирку.
Бум! - звук внушительного удара огласил окрестности.
- Который хочет поделиться своей идеей, - эту фразу Хирако договаривал, прикрывая разбитый нос руками.
- Кхм, - Хиери откашлялась. - Вот, мое изобретение.
Присутствующие сосредоточенно покивали, изучив притащенный агрегат. Повисло молчание.
- Очень мило. Самодельный тренажер для похудания, - скорчил рожу Шинджи.
Бах.
- Если у тебя появился лишний вес, это не повод вымещать свою злобу на…
Успокоившись только после подзатыльника Лава, Хиори отстала от полумертвой жертвы и начала рассказывать идею.
- Итак. Это, - девушка с важным видом указала на тренажер. - "Супер Ходок Хиери". Его особенность в том, что он высасывает рейятцу.
- И? Урахара же выяснил, что при малом объеме энергии пробуждается Пустой.
- Заткнись, лысый. Высасывание происходит медленно и момент пробуждения можно засечь. Пока мы будем сдерживать Пустого здесь, отключившийся должен направиться во внутренний мир и разобраться с ним там.
Хиори обвела взглядом друзей.
- Есть одно "но". Все помнят, как мы почти час гонялись за Пустым Мащиро. К тому моменту, как мы разбили маску, она выглядела совсем как Пустой. Поэтому, за час вы должны управиться.
Идея выглядело простой и логичной. Где еще искать внутреннего Пустого, как не во внутреннем Мире? Хирако задумчиво кивнул. Тут его посетила одна мысль, и он в ужасе уставился на тренажер.
- Если возражений нет, кто первый?
Судя по затянувшемуся молчанию, каждый представил тоже, что и Шинджи - как он часами будет ходить на этом тренажере под пристальными взглядами остальных.
- Надо разобраться с этим побыстрей. Я первая, - сказала Ядомару Лиза.

- Если вспомнить, - выдохнул Кенсей, вытирая кровь с лица. - Лиза обращалась всего один раз и тут же вернула контроль. Впечатляющая сила воли.
- И Кёрако-сан говорил, что Лиза очень сильная, - кивнул Роуз, морщась от боли. Одна рука его была вывернута под неестественным углом. - И она всего лишь лейтенант?
- Лейтенант у Кёрако Шинсуя. Одного из немногих капитанов, который прослуживших больше ста лет. Это кое-что значит. В сторону!
Землю, где секундой раньше находились шинигами, разворотил удар.
- Сколько прошло времени?
- Сорок минут. Как все?
- Вроде держаться. Стоп, это еще что?
Лиза-Пустой, до этого момента выбиравший, на кого напасть, вдруг весь затрясся.
- Драпаем, лысые обезьяны! - раздался крик Хиори.
Шинигами ушли в шунпо. Спустя несколько секунд земля наконец перестала сотрясаться.
- Хиори, - раздался в тишине голос Шинджи.
- Что?
- Это что сейчас было?
- Это… Взрыв?
- Нет, до него. Про лысых обезьян.
- А что такого?! Я не буду извиняться! Ай! Лав, за что?!
- Немедленно извинись, ты, шкет!
- Лиза, ты как? - тем временем склонился над девушкой Кенсей.
- Вот уж не думала, что буду рада услышать эти перебранки…
Следующим, ко всеобщему удивлению, вызвался Хаччи.

- Хаччи?
- Да?
- А… почему так быстро?
- Это, - на высокой ноте протянул смущенный Хаччи. - Пустые не знают кидо.

Лав, Мащиро и Роуз покончили со своими Пустыми без особых проблем. На очереди был Кенсей. Оказавшись во внутреннем мире, он огляделся. Куда не посмотри, вокруг лишь бескрайнее небо и облака, которые скрывают, что находится внизу. Лишь одинокий утес на вершине скалы, как клык вспорол небесный свод. И ветер. Не было того, кто парил в небе, рассекая этот ветер, или лежал, обвивая утес своим огромным телом - дракона, Тачиказе. Вместо него на вершине утеса стояла совсем другая фигура.
- А где дракон? - поинтересовался Кенсей.
- Я за него, - ответил Пустой.
- Не подходишь. Тобой от ветра не прикроешься.
- Ничего не поделаешь, сейчас на вершине я, - оскалился Пустой. - Кстати, тебя сейчас сдерживает твой лейтенант. Она ведь раздражает. Можно, я ее убью?
- Только слабаки бьют женщин. Придется выбить из тебя понимание. Рассекай…

Давным-давно, когда Кенсей в первый раз высвободил занпакто, получившаяся форма изрядно его озадачила. Нож. По этому поводу он выслушал не одну порцию сальных шуточек. Но выбора не было, пришлось изучать то, что есть. Почти сразу же Кенсей столкнулся с проблемой, кендо в Академии и Готей-13 практиковали почти все, по прямой необходимости. На коротком клинковом оружии сражалось лишь одно подразделение - Специальные Силы.
- Шикай в виде ножа? - переспросила смуглая девчонка с темными волосами.
Она сидела в одиночестве в зале собраний и неторопливо потягивала чай. И была первой, кого Кенсей застал в резиденции отряда.
- Говорят, занпакто есть отражение своего владельца. Размер шикая тоже что-то отражает? - захихикала она.
Только потому, что он слышал эту шутку в сотый раз, Кенсей промолчал, подавляя желание немедленно ее убить.
- Владению ножом невозможно научить, - девчонка вернулась к теме разговора. - Тут нет никаких хитрых приемов, связок ударов. Все движения идут инстинктивно. Я так думаю.
- И как мне быть? - скиснув, поинтересовался шинигами.
- Ну, - задумалась она. - Активируй шикай.
Когда Кенсей выполнил требуемое, девочка повертела головой и позвала:
- Эй, кто-нибудь! Идите сюда!
И словно бы из ниоткуда появилась фигура шиноби.
- Подерешься с ним на ножах, ладно? - попросила девчонка, лучезарно улыбаясь.
Через неделю вместо ножа появился меч. Еще через неделю - мечей стало два. Спустя месяц Тачиказе нашептал свою первую способность. Поглядев на результат, девчонка довольно кивнула.
- Благодарностей не надо. Как-нибудь увидимся. Пока!
Спустя годы они действительно увиделись. На собрании капитанов. Её звали Шихоуин Йоруичи.

Выпад, блок, отвод. Все одним плавным движением. Но плавность не означала медлительность - лезвия сверкали с огромной скоростью. Мелких порезов было не счесть на обоих противниках. Рукоятка оружия стала влажной от крови. Но ни один удар не пришелся в критическую область. Сделав обманное движение, Кенсей ударил в горло. Мимо. Инстинктов тварь слушается отменно, стоило признать. Отскочивший Пустой лишь оскалился в усмешке:
- Это было весело, но пора заканчивать.
- Мое оружие еще при мне, - ответил Кенсей.
- Ты все еще не понял? - протянул Пустой и махнул рукой. На глазах у Кенсея нож в его руке начал медленно испаряться. - Я же сказал. Я - Тачиказе!
Когда Пустой рванулся к нему, Кенсей все еще переживал шок от потери оружия. Но инстинкт и память сражений заставили тело сработать на автомате. Перехватить руку с ножом, провести захват и завладеть оружием противника. Сменившее цвет на черный лезвие вошло в грудь Пустого, пронзив сердце.
- Как же так, - пробормотал растерянно он. И растаял в черном дыме.

- Теперь остались лишь ты и я, - прошептал Хирако.
- А почему ты это говоришь шепотом? - осведомилась Хиори.
- Ты не увидишь, как я кручу педали на этом "Хреновом Ходоке Хиори"!
- Лысый идиот! Смерти хочешь?
- Нет. Поэтому я придумал альтернативу. Смотри.
Хирако ткнул себя в лоб и моментально отрубился. Когда, спустя несколько минут, он задрожал, а на лице начала образовываться маска Пустого, Хиори пришла к выводу, что Шинджи будет бит. Разумеется, когда вернется. Иначе она никогда его не простит.

Мир не распадался на части. Время не застывало. Не изменился лишь Пустой, по-прежнему стоящий напротив него.
- Надеюсь, ты не будешь спрашивать, кто я? - усмехнулось его темное отражение.
- Какая разница? - ответил Хирако, щелчком освобождая занпакто из ножен. - Прости, я не буду сдерживаться.
Сейчас там, рядом, находится очень важный для меня человек. Поэтому мне надо покончить со всем этим как можно быстрее. Я не буду это объяснять. Ни тебе, ни ей, ни кому-либо еще.
В следующее мгновение он уже был рядом, а клинок торчал из спины Пустого.
- Проклятье. Как ты…
- Не заставляй меня повторять, - произнес Хирако. - Какая разница?

- Он идиот! Тупица! Хотел меня убить?!
- Хиори, - устало сказал Лав. - Не начинай снова…
- Но он действительно идиот!
- И прекрати меня пинать, - донеслось из-под ее ноги.
- И не мечтай, лысый! Раз ты не крутил педали, значит я тем более не буду!
Повисло потрясенное молчание - компания переваривала заявление. Хирако тем временем поднялся на ноги и отряхнул хаори.
- Раз не хочет, значит - не будет, - сказал он.
- Шинджи… - Хиори, ожидавшая длительных протестов, повернулась к нему. И, получив тычок в лоб, свалилась без чувств.
- От нее сплошные проблемы, - констатировал Хирако, поднимая девушку на руки. - Хаччи, поставь вокруг себя и остальных барьер. И не вмешивайтесь.
И пошел прочь.
- И о чем он только думает…
- Дурак, - тихо заметила Лиза.

- Уже прошел час.
- Шинджи еще жив?
- Да. Наверно.
- Мы точно не собираемся ему помогать?
- Ты слышала его просьбу.
- Скорее это смахивало на приказ. По какому праву он командует?
- Наверно потому что это его лейтенант заварил всю эту кашу?
- Точно дурак.
Повисло согласное молчание. Его завершением стал взрыв, раздавшийся вдали.
- Шестьдесят девять минут и две секунды, - засек Кенсей. - Хиори припозднилась.
Вскоре они заметили фигуру Хирако. Выглядел он ужасно. Одежда была разорвана в клочья, волосы слиплись из-за крови, все тело было испещрено ушибами и ссадинами.
- Хиори, ты в порядке? - спросила Мащиро, когда Шинджи подошел ближе.
- Почему вы спрашиваете у нее, а не у меня? - весьма бодрым голосом, несмотря на внешний вид, возмутился Хирако.
- Потому что видно, что ты явно не в порядке, - оглядев его, сообщила девушка.
Опустив ношу на землю, Хирако рухнул рядом.
- Шинджи, - позвала Хиори, очнувшись.
- Я здесь.
- Ты еще жив. Это хорошо. Я прошла Ад ради одной цели. Придушить тебя своими руками!
- Всегда к твоим услугам, - отозвался Хирако, не поднимая головы.
Я тоже рад тебя видеть.

Вскоре к ним пожаловали гости. Точнее, гость. А если еще точнее…
- Что это? - спросил Шинджи, изучая огромный мешок, появившийся на лестнице у входа в пещеру.
Мешок плавно спустился вниз и завертелся.
- Берет след, - предположила Мащиро.
Идея показалась верной, когда мешок, словно определившись, направился к компании. Остановившись, он слегка качнулся. Шинигами повернули головы к Мащиро.
- Поклонился, - пояснила она и поклонилась в ответ.
Мешок опустился на землю, и из-за него показалась крохотная, на фоне мешка, девичья фигурка и еще раз поклонилась.
- Хозяин передает вам привет и просит принять эти скромные подарки. Надеемся, что они облегчат вам жизнь.
Поклонившись еще раз, она ушла. Озадаченные, шинигами начали осмотр содержимого мешка.
- Новая одежда, - сообщила Лиза. - Книги, журналы, посуда и всякие полезные в хозяйстве мелочи.
- Да, одежда пригодится, - кивнул Хирако, изучая жалкие останки своего одеяния. Он нагнулся и поднял одну из книжек. Это оказался испанский словарь. В голову пришла одна идея и он начал рыться в книге. Закончив, он усмехнулся и достал из кучи ножницы. После чего, не говоря не слова, обхватил волосы у основания шеи и отрезал одним движением.
- Как сразу легче стало, - вздохнул он, встряхнув головой. Затем посмотрел на потрясенные лица товарищей, усмехнулся и продолжил. - Захотелось измениться не только внутренне, но и внешне. Мы больше не шинигами. Мы перестали ими быть, когда нас попытались превратить в Пустых. Теперь мы ни те, ни другие. Мы изменились. Теперь мы - Вайзарды.

***

Оглядываясь назад, на эти сто лет ожидания, Хирако вспомнил отрывок из разговора с Киске.
- Они сильны. Один отбил атаку Бенихиме голыми руками. Точнее рукой. Если есть еще сильнее него, Готей обречен.
- Не парься, Киске. Мы победим.
- Почему вы так уверены, Хирако-сан? Кто способен победить монстров, ставших людьми?
Сейчас, смотря на пылающее небо, где стояли три фигуры в белом, Хирако вспомнил свой ответ и оскалился в усмешке.
Кто способен победить монстров, ставших людьми? Только люди, ставшие чудовищами.

@темы: Фанфики

---

Го, Урахара Киске, Куросаки Ишшин, Ишида Рюукэн, G, для К. Сейчи

[Kagami-san]

Название: Го
Автор: Kagami-san
Бета: Лорд Нефрит
Пейринги/персонажи: Урахара Киске, Куросаки Ишшин, Ишида Рюукэн
Рейтинг: G
Жанр: джен
Отказ: Персонажи мне не принадлежат, и слава всем ками.

Написано по заявке К. Сейчи
- Историю про Каракуру за 20 лет до нынешних событий. Персонажи: Исида Руюкэн, Куросаки Иссин и Кисукэ Урахара.
Джен или низкорейтинговый яой.
Можно перевод.
- Историю про Кутики Бьякуи. Желательно задействовать Дзюсиро Укитакэ и Сиба Кайэна.
Таймлайн: между маятниковой аркой и моментом знакомства с Хисаной.
Джен или низкорейтинговый яой.
- Историю Кисукэ Урахары и Сихоин Ёруити во втором отряде.
Таймлайн: До событий маятниковой арки.

Это была самая обычная пятница. Один из тех дней, который ничем особым не выделяется в череде себе подобных. Разве что под вечер пошел дождь, и Куросаки Ишшину, забывшему дома зонтик, пришлось мчаться со всех ног, чтобы не вымокнуть целиком и полностью. А вернуться он не мог. Ведь это была пятница! Единственный день недели, когда он оставлял свою обожаемую супругу и сбегал в свое прошлое.
- Эй! Открывайте! – забарабанил он в двери лавки.
- Добрый вечер, господин Куросаки, - дверь открыла бледная, черноволосая девчушка, - Хозяин уже ждет вас. Ой, а вы промокли весь...
- Уруру, юката и полотенце, - а вот и сам хозяин, в неизменном зеленом хаори, хорошо хоть без своей панамки, - И саке подогрей, - крикнул уже в спину девочке, - А ты как всегда с приключениями.
Урахара наблюдал за тем, как друг снимает промокшие, потемневшие от воды туфли и носки, как шевелит замерзшими пальцами, чихает.
- Ну и погодка!
Уруру как раз принесла сухую одежду и два полотенца, для головы и для ног.
- Хватит жаловаться, вытирайся, одевайся и проходи. Скоро должен прийти _Он_, - сказано было со значением.
- Он? Какой еще Он? – Ишшин даже замер, а потом, как всегда, переключившись на что-то другое, принялся работать полотенцем еще усерднее.
- Господин Куросаки, - тихо сказала девочка, - Это полотенце для ног, а вы им голову вытираете…
- А? А какая теперь разница! – Ишшин встал, стянул пиджак, рубашку и брюки, отдал все Уруру, укутался в голубое с веселым рисунком юката, и пошлепал за хозяином лавки в гостевую комнатку, где их уже ждало саке.
- Ну, играем сегодня? Я готов к большим ставкам! – Ишшин потер руки.
- А ставки никогда не бывают маленькими, - Урахара сел за низкий столик и разлил саке.
Ишшин опустился напротив и поднял свою чашечку.
- Кампай, Урахара-сан!
- Кампай, Куросаки-сан!
Это уже была традиция, и отступать от нее они не собирались.
Они успели выпить еще по одной, когда Уруру заглянула в комнату и сказала:
- Урахара-сан, там к вам пришли… - девочка побледнела еще больше, но, не смотря на это, на щеках ее выступил румянец.
- Ну, наконец-то! – Киске довольно улыбнулся, встал и вышел, прикрыв за собой створки фусума, оставив Ишшина теряться в догадках, кто же этот загадочный «Он».
Ждать пришлось недолго. Киске вошел первым, а вот гость замер в проеме, глядя с нескрываемой брезгливостью на комнату. Пауза затягивалась. И тут Ишшина словно подбросило, он буквально бросился на незнакомца, ухватил его за руку и принялся трясти ее приговаривая:
- Вечер добрый! Я – Куросаки Ишшин. Так рад знакомству! Так рад…
Но незнакомец, видимо, был рад далеко не так, он отшатнулся назад, вырывая руку.
- Ишшин, не стоит быть таким нетерпеливым, - рассмеялся Урахара, привлекая к себе внимание, - Итак, - он обратился ко второму гостю, - это и есть Куросаки Ишшин, как вы уже поняли.
- Я понял, - голос у незнакомца был под стать внешности – чуть холодный и завораживающий, - И укрепился в уверенности, что все шинигами сумасшедшие, - он отряхнул рукав пиджака и поправил очки.
- Ишшин, это Ишида Рюукэн, - Урахара выдержал эффектную паузу, - квинси.
Видимо, на Ишшина это слово должного впечатления не произвело. Он потянулся за бутылочкой и разлил саке, теперь уже на троих.
- За знакомство? Ну и, чтобы согреться.
Квинси нахмурился, но к столу сел.
- Каждый вечер закладывает основу для будущего, - задумчиво сказал Урахара и залпом выпил свою порцию, - А не сыграть ли нам в го?
Оба его гостя удивленно посмотрели на лавочника, подобного никто из них не ожидал.
- Я надеялся на карты, - наконец почесал затылок Ишшин, - в них-то я точно разбираюсь.
Рюукэн поморщился:
- Вы звали меня сюда лишь для того, чтобы поиграть? Боюсь, у меня нет времени на это! – он начал вставать.
Но Урахара не обращал на него внимания и уже раскладывал поле для игры и выставлял на столик плошки с фишками.
- Некоторые считают, что го – это модель жизни в миниатюре. Выбор первого шага и дальнейшая судьба. Ведь победа или поражение зависит от правильности выбора каждого конкретного хода. Ваши белые, Ишида-сан, - лавочник посмотрел на уже вставшего мужчину и улыбнулся.
Квинси промолчал, а вот Ишшин не выдержал:
- Киске, я не умею в это играть, - сказал он растеряно, глядя на клетчатое поле как на своего личного врага, - Может все же покер?
- Ваши черные, Куросаки-сан, - в ответ возвестил Урахара и поставил перед Ишшином плошку с камешками соответствующего цвета, - Уруру, еще саке! – крикнул лавочник и снова перевел взгляд на квинси, - Присаживайтесь. В ногах правды нет, Ишида-сан.
Трое за столом. Двое друг напротив друга. Головы опущены, они смотрят на клетчатую доску перед ними, на камешки, и каждый думает о чем-то своем. Шинигами пьет уже которую - кто там считает которую - чашечку саке, квинси курит. А третий просто улыбается и ждет, хотя просто ждать Урахара долго не может.
- Доску для игры в го иногда сравнивают с реальным миром, в котором идет вечная борьба за существование. Страны собирают армии, которые идут одна на другую. Вечная борьба за существование. Черное и белое, инь и ян, небо и земля. С одной стороны, все так просто, но с другой…
- Слишком много слов, - наконец, подает голос квинси и тушит сигарету в пепельнице.
- Быть может, - кивает Урахара, - Тогда начнем игру? Черные ходят первыми.
Ишшин как раз вытащил из своей плошки несколько камешков, рассматривая их, взвешивая на ладони.
- Тяжелые, - усмехнулся, ссыпал почти все обратно, оставив себе один, и занес руку над доской, - Первый ход самый важный, да? – и замер, не зная, что делать дальше, почесал другой рукой заросший подбородок и поднял глаза на Урахару, словно ожидая подсказки, а потом, вдруг, приняв решение, положил камушек посередине доски и довольный собой потянулся за очередной пиалкой саке.
Рюукэн все молчал, лишь смотрел на доску, даже не прикасаясь к своим камешкам.
- Если верить древним свиткам, - Урахара раскрыл веер и прикрыл им лицо, - с помощью го гадали, пытаясь предсказать будущее. Доска – небеса, камешки – звезды. Ишшин занял очень выгодную позицию с точки зрения звезд, но вот с точки зрения игры… - лавочник усмехнулся.
- Ты издеваешься, Киске! – тут же вскинул голову Куросаки и потянулся было переставить свой камешек, но на середине жеста замер, махнул рукой, - А мне так нравится.
Лавочник кивнул и покосился на квинси, который словно бы и не собирался играть вообще.
- Камни двух цветов, двух стихий. Вечная борьба противоположностей…
- Все это так патетично, - подал голос Рюукэн и зажег новую сигарету.
- Почему же? – лавочник даже подался вперед, - Вам так не нравятся древние легенды и поверья?
- Белое, черное, земля, вода – кому нужны все эти сказки? Они только морочат голову восторженным юнцам.
- Но для некоторых шинигами и квинси – тоже своеобразные сказки, - веер чуть шевельнулся.
- А ведь точно! – вдруг встрепенулся Ишшин, - Черные – шинигами, белые – квинси. Ай, да я! Догадался! – и расхохотался, словно только что выдал самую смешную в мире шутку.
- Уруру, - Урахара почти не повысил голос, но девочка появилась в комнате почти сразу, - Подогрей саке, холодным его пить – совсем негоже, - и резко закрыл веер.
Подогретое саке стояло на столе уже через минут пять.
- Ну, еще по одной? – крякнул Ишшин и разлил напиток по пиалкам.
Время похоже на бутылочку саке, вроде бы только-только была полная, а уже и нет ничего, все выпито до последней капли.
- Дождь, вроде, закончился, - Ишшин встрепенулся, - Пожалуй, пора идти, - с тоской посмотрел на доску, - Все же с картами было бы веселее. Вечно ты, Урахара, придумаешь что-то эдакое!.. – но не уточнил что, просто помахал рукой в воздухе.
И тут Рюукэн сделал ход. Он уже давно сжимал в пальцах камушек, словно согревал и никак не мог с ним расстаться, а тут просто протянул руку и опустил его около черного.
- Белые ни в чем не уступают черным, - спокойно сказал квинси, встал и пошел к фусума. Он был согласен – пора было расходиться.
- Гордость квинси всегда гордость квинси, - хмыкнул Куросаки и подскочил на ноги.
- Уруру сейчас принесет твою одежду, - окликнул его Урахара, - А то так в юката и побежишь.
- А ведь и правда, - спохватился Ишшин.
***
Они уходили из лавки вместе. Дождь уже закончился, оставив после себя лужи, в которых отражались звезды и слишком яркая луна.
Рюукэн вытащил новую сигарету, и, чуть поколебавшись, протянул пачку Ишшину. Тот не отказался и, прикурив, закашлялся.
- Этот прохвост Урахара никогда не делает ничего просто так, - голос отставного шинигами, не смотря на кашель, был серьезен и спокоен, да только это длилось недолго - Но все же так жаль, что не перебросились в картишки, - Ишшин огляделся, куда бы можно было пристроить сигарету, и щелчком отправил ее в мусорный бачок, - Лады… Приятно было познакомиться, - он протянул руку квинси.
Тот не колебался ни мгновения – пожал.
- До встречи, - Рюукэн был уверен, что эта партия го была устроена не просто так, и что камешки легли в основу чего-то большего. А вот чего – нужно будет подумать на досуге.
Квинси кивнул и повернул к дому, больше не удостоив нового знакомого ни словом, ни взглядом.
Ишшин еще какое-то время смотрел ему вслед, а потом, словно что-то вспомнив, потянулся и провозгласил как можно громче:
- Масаки, любовь моя, я иду к тебе! – и первым же шагом влетел в большую лужу.
***
- Ваш чай, Урахара-сан, - Уруру поставила перед хозяином небольшую красноглиняную чашку.
Но лавочник пока не обратил ни на девочку, ни на напиток никакого внимания, он пристально смотрел на доску, в центре которой лежали два камушка - черный и белый.
- Как все, однако, хорошо складывается, - усмехнулся, наконец, он, - Жизнь, Уруру, не сложнее игры в го. Главное, все рассчитать и вовремя поставить в нужном месте камешек. Да? – и глотнул чай.

@темы: Фанфики

---

"Виварий", Ишида, Маюри, G, для Uk@R

[ComOk]

Название: Виварий
Автор: ComOk
Альфа-ридер: k8
Герои: Ишида, Маюри
Рейтинг: G
Жанр: джен
Предупреждение: ООС
Отказ от прав: все права у Кубо

Написано по заявке Uk@R: Персонажи: Ишида-мл., Маюри, Ишида-ст., Кария и все, кто могут вокруг них ошиваться.
Возможные пейринги: из предыдущей строки в любых сочетаниях
(в идеале хотелось бы Кария/Ишида c уклоном в вампирскую тематику, но... желающих за всю историю фандома хватало только на арт =_= впрочем, от арта на эту тематику тоже не откажусь)
Время действия: до битвы Готея с эспадой в "Каракуре"
Жанр: предпочтительно юмор, стеб или просто адвенчур с хорошим сюжетом
Без Поливанова!! И чем меньше Орихиме - тем лучше


***
– Я же не прошу идти со мной, просто скажи, как его найти!
Ренджи вздохнул и скрестил руки на груди:
– Отправлять тебя одного в логово этого чудовища как-то не по-товарищески.
Ишида безнадежно покачал головой.
– Абарай-кун, ты создаешь проблемы на пустом месте. Просто скажи, как найти Маюри...
– Куротсучи-тайчо!
– Хорошо, пусть Куротсучи-тайчо. Абарай-кун, я тоже не горю желанием его увидеть, но у меня к нему дело.
– Плюнь на свое дело, целее будешь. К двенадцатому лучше близко не подходить... Знаешь, сколько о нем слухов ходит?
– И ты веришь слухам?
– Да нет, – не слишком уверенно ответил Ренджи. – Но все-таки лучше не связываться.
Ишида начал терять терпение.
– Так ты скажешь или мне спросить кого-нибудь менее трепетного?
– Знаешь, ни один нормальный человек не пойдет к нему добровольно, – сделал последнюю попытку Ренджи.
– Ни один нормальный человек не захочет, чтоб в его теле жили бактерии, с помощью которых за ним можно следить, – отрезал Ишида. – Так что я более чем нормален. Просто покажи мне, где двенадцатый отряд.

– Капитан должен быть здесь, – молоденький шинигами открыл перед Ишидой дверь лаборатории. – Ну, или скоро придет, – добавил он, убедившись, что лаборатория пуста. – Подождите тут. И лучше бы вам ничего не трогать, – добавил он, закрывая за собой дверь. – Капитан этого очень не любит.
Ишида огляделся и не смог сдержать вздох разочарования. Нет, конечно, он не ждал увидеть летучих мышей под потолком и полуразложившиеся трупы, но лаборатория была слишком уж обычной. Ряды пробирок и колб, переплетения проводов и стеклянных трубок, микроскоп, какие-то хитрые приборы непонятного назначения, сваленные кучей бумаги... Лаборатория при больнице отца, в которую маленький Урюу частенько заглядывал, не слишком отличалась. Лаборанты обычно не возражали против его присутствия, доверяли мыть пробирки и иногда позволяли заглянуть в микроскоп...
Ишида прошелся вдоль полок, проводя пальцем по корешкам книг. Постоял возле аппарата, в котором что-то неприятно булькало. Заглянул в бумаги, но не сумел ничего разобрать в жуткой смеси иероглифов, латыни и вовсе нечитаемых пиктограмм. Маюри все не было, и Ишида уже собрался попробовать поискать его где-нибудь в другом месте, когда заметил в углу что-то вроде аквариума, прикрытого тяжелым чехлом.
Ему стало любопытно. Может быть, там обнаружится то, что заставляет весь Сейретей вздрагивать при упоминании двенадцатого отряда? Очень хотелось взглянуть, но совершенно не хотелось, чтобы хозяин лаборатории застукал его сующим нос куда не надо. Ишида подошел к двери и выглянул в коридор – Маюри рядом не было. «Ну вот еще, вовсе я его не боюсь», – разозлился он на себя и решительно направился к «аквариуму».
Приподнял чехол и не смог сдержать удивленный возглас.
– Это же!..

***
Ишида открыл глаза и попытался сообразить, где находится. Низкий каменный потолок не вызывал никаких ассоциаций. Где он и как сюда попал? И странно, что он может двигать рукой... Черт! Ишида вскочил на ноги. Он проиграл? Но почему тогда он еще жив? Почему этот ублюдок в дурацкой маске его не убил? Возможно, просто не стал тратить время, он же говорил, что квинси ему больше не интересны... Ишида похолодел. Квинси не интересны, но его заинтересовала сила Иноэ-сан. Нужно найти ее – и надеяться, что еще не слишком поздно.
Ишида заметался по пещере в поисках выхода. Что за черт, откуда в Сейретее пещеры?!
– Очухался? – раздался рядом скрипучий голос. – Хорошо. Я уже начал думать, что он где-то напортачил.
– Где Иноэ-сан? – выкрикнул Ишида. – Что ты с ней сделал?
– Понятия не имею, – покачал головой Маюри. – Ни где она, ни даже кто она такая.
Ишида перевел дыхание. Кажется, шинигами решил сначала закончить с ним, и Иноэ-сан пока в безопасности... если, конечно, он не врет.
– Похоже, квинси тебя все еще интересуют, – усмехнулся Ишида. – Раз уж ты притащил меня сюда. Но если ты думал получить покладистого подопытного кролика – ты ошибся!
В руке послушно материализовался лук.
Маюри тяжело вздохнул.
– Опять он собирает образцы во время драки, – проворчал он.
– Кто – он? – недоуменно переспросил Ишида.
– Я.
От удивления Ишида чуть не опустил лук. Спокойно, Урюу, нельзя дать врагу себя заболтать.
– Ты псих? – спросил он.
– Не думаю, что у меня достаточно квалификации, чтобы ставить диагноз самому себе, – пожал плечами Маюри, – но, оперируя бытовым языком, – не больше, чем ты. Так что советую убрать лук и выслушать меня.
– Нет уж, – не опуская нацеленной на шинигами стрелы, Ишида сделал пару шагов так, чтоб за спиной оказалась стена. – Слышал я твои предложения. «Уменьшу прием наркотиков до восьми раз в день и воздержусь от смертельных вмешательств в организм». Можешь не сотрясать лишний раз воздух.
– Собираешься со мной драться? – Маюри демонстративно сложил руки на груди. – Уверен, что делать именно то, чего от тебя ждут – хорошая идея?
– Ждут от меня? – Ишида перестал что-либо понимать.
– Судя по тому, что ты сходу бросился на меня, твой образец был получен во время битвы. Судя по тому, что ты вообще здесь оказался, он эту битву проиграл и теперь желает посмотреть на возможность иного исхода. Он не учитывает, что наши с ним цели давно уже не совпадают.
– Можешь молоть любую чушь, это тебе не поможет! Ты не получишь ни меня, ни Иноэ-сан… никого другого!
Стрела оплавила стену, возле которой только что стоял шинигами. Ишида рывком натянул тетиву и развернулся к противнику.
– Связывающий путь двадцать семь, – спокойно сказал Маюри, и Ишида рухнул на пол, спеленутый по рукам и ногам невидимыми путами.
– Я могу держать тебя связанным, но было бы проще, если бы ты прекратил бросаться на меня. В конце концов, мы с тобой здесь единственные условно разумные формы жизни.
– Ты относишь себя всего лишь к «условно разумным»? – фыркнул Ишида, пытаясь освободиться. – Не ждал от тебя такой самокритичности.
– Пока у термина нет однозначного определения, безоговорочно пользоваться им не слишком уместно, – пожал плечами Маюри. – Так или иначе, до сих пор он отправлял сюда только пустых.
– Да кто этот он?
– Насколько я понимаю, ты уже встречался с ним. Куротсучи Маюри, капитан двенадцатого отряда и директор научно-исследовательского института.
– Тогда кто ты? – нахмурился Ишида. – Его близнец? Двойник? Клон?
– Двойник, копия, – поморщился Маюри. – Как будто выбор слов что-то меняет. Послушай меня, и сам все поймешь. Несколько лет назад я разрабатывал систему хранения подопытных объектов. Я решил, что имеет смысл помещать их в относительно естественные условия – замкнутые пространства неблагоприятно сказываются на их состоянии. К тому же при таком подходе появлялись перспективы изучения естественного поведения и натурных экспериментов.
Ишиду передернуло.
– Меня не интересуют твои эксперименты!
– Прискорбно, поскольку ты в нем уже участвуешь. В рамках проекта «Виварий» я создал этот мир.
– Ты – создал мир?
Маюри кивнул.
– В этом и заключалась идея проекта. Создать для каждого объекта отдельный мир. В пространстве Сейретея он занимает совсем немного места, зато внутри более чем просторен. Этот мир – прототип.
– Хочешь сказать, ты отправился в этот мир? – переспросил Ишида. – Тогда с кем я дрался в Сейретее?
– Сам объект в виварий поместить невозможно, – терпеливо пояснил Маюри. – Здесь создается его копия. Изящное получилось решение: образец крови, слепок реяцу – и объект можно воспроизвести абсолютно точно, включая память на момент получения образца. Так что мы оба существуем теперь в двух экземплярах – в разных мирах.
– Думаешь, я поверю в такую чушь? Виварий, искусственный мир? Не нужно держать меня за идиота! Ты либо сошел с ума, либо стараешься меня запутать.
Маюри (Ишида решил называть его так, пока не будет доказано обратное) раздраженно покачал головой.
– Зачем мне тебя запутывать?
– То, что я не знаю твоих мотивов, не означает, что их нет.
– Логично. Хотя и несколько параноидально.
– Не знаю, что тебе от меня нужно, но не собираюсь иметь с тобой никаких дел! Мне нужно вернуться в Сейретей…
Маюри взмахнул рукой, снимая связующий путь, и демонстративно отошел от двери.
– Попробуй.

Если бы у него был компас... впрочем, сомнительно, чтобы в Обществе Душ имелся магнитный полюс. Ишида обозвал себя идиотом. Да он сам себе лучший компас!
Он остановился и прислушался к своим чувствам, пытаясь определить источник реяцу, на который можно было бы ориентироваться. Глухо. Неужели он так далеко от Сейретея? Единственный источник находился позади, и возвращаться к нему не было никакого желания. Что ж, метод от противного ничем не хуже, решил Ишида и уверенно двинулся в противоположном направлении, стараясь, чтобы реяцу Маюри оставалось за спиной. Главное, чтобы ему не взбрело в голову прогуляться, а то и заблудиться недолго…
Ишида быстро шел вперед, перепрыгивая ручейки и канавы, продираясь через кусты. Последнее было нелегко – форма шинигами, в которую они с Иноэ-сан переоделись для маскировки, так и норовила за что-нибудь зацепиться. «Как же они носят эти балахоны, – раздраженно думал Ишида, отцепляя рукав косодэ от очередного сучка. – Проклятые шинигами!»
Ишида торопился. Нужно было как можно быстрее отыскать новый ориентир, чтобы не зависеть от передвижений врага. Реяцу за спиной уже почти не ощущалось, когда Ишида, наконец, почувствовал что-то впереди. Все-таки он был прав – Маюри просто дурил ему голову. Они где-то возле Сейретея, он скоро вернется, надо помочь Куросаки спасти Кучики-сан, этот придурок в одиночку точно во что-нибудь влипнет...
Однако поведение Маюри не давало покоя.
– Он приволок меня из Сейретея в какую-то глушь, – рассуждал Ишида, отмахиваясь от насекомых, – и так легко отпустил? Это бессмысленно. Разве что он уверен, что мне некуда деваться... Вот черт!
Сквозь ветки деревьев показалась поляна, возле которой виднелся вход в давешнюю пещеру.
– Кажется, я где-то свернул не туда, – пробормотал Ишида, отступая обратно в лес.
На этот раз он шел медленнее, не только ориентируясь на реяцу, но и внимательно глядя по сторонам.
– Вот, возле этого оврага я почти перестал чувствовать его реяцу. Наверное, здесь я и сбился с пути, – сказал он себе и внимательно прислушался. Впереди едва-едва ощущалось чье-то присутствие.
Через полчаса Ишида снова обнаружил себя у пещеры.
– Нет, все должно быть гораздо проще, – пробормотал он. – В конце концов, что я знаю об их магии? Наверняка она имеет не только боевое применение... вероятно, ее можно использовать, чтобы сбивать с пути... в это уж точно легче поверить, чем в другие миры!
Ишида развернулся и пошел обратно. Он попробует еще раз… а потом еще, если понадобится. До тех пор, пока не придумает, как обмануть магию шинигами.

После нескольких часов блужданий стало ясно, что тактику надо менять. Ничего, что могло бы искажать восприятие реяцу, Ишида не обнаружил, зато досконально изучил местность, вымотался и проголодался. Лес раз за разом выводил его к исходной точке – в каком бы направлении он не пошел.
Надо передохнуть, решил Ишида. А потом вернуться в пещеру и вытрясти из Маюри правду о магии шинигами. А еще неплохо бы поесть…
Бродя по лесу, он несколько раз обращал внимание на кустарники с яркими плодами. Хорошо бы им оказаться съедобными, вздохнул он, и отправился искать такой.
– Странно, – сказал он, рассматривая куст, усыпанный крупными, явно спелыми лимонами. Может быть, Ишида и не слишком увлекался ботаникой, но в том, что лимоны на кустах не растут, был абсолютно уверен. Вероятнее всего это просто не лимоны, решил он. Мало ли что на что похоже. В конце концов, что он знает о флоре Общества Душ? Ишида сорвал желтый фрукт. Пах тот странно. Не отравиться бы, подумал он, с сомнением разглядывая добычу. Впрочем, сомнения быстро развеялись – захлопали крылья, черная птица уселась на ветку и, косясь на него настороженным глазом, принялась клевать фрукт.
Будь что будет, решил Ишида, очистил лимон от кожуры, осторожно откусил и чуть не выронил от неожиданности. Лимон имел вкус жареной рыбы.
– Ты точно уверена, что это можно есть? – поинтересовался Ишида у птицы. Пожалуй, он не удивился бы, ответь она ему человеческим голосом, но птица промолчала, продолжая клевать плод. – Будем считать, это значит «да»…

Ишида толкнул тяжелую дверь, закрывающую вход в пещеру и остановился на пороге, вглядываясь в полумрак.
– Эй, ты здесь? – позвал он. – Хотел сказать, что я тебе верю.
– Надо же, – отозвался скрипучий голос. – По моим расчетам тебе полагается бродить по лесу еще пару дней, перемежая это бесполезное занятие не менее бесполезными попытками узнать у меня «правду». Что тебя убедило?
Ишида подбросил лимон на ладони.
– В природе не может существовать таких фруктов.
Маюри усмехнулся.
– Как видишь, может. Это ведь тоже в каком-то смысле природа. Мне нужно было решить проблему с едой, чтобы не отвлекаться в процессе экспериментов. Неплохая была идея, верно?
– Почему именно рыба? – поинтересовался Ишида.
– Потому что я люблю рыбу. Любил. За четыре года приестся что угодно.
– А почему лимоны?
– А ты не пробовал сначала подумать, а потом спрашивать? Потому что у них есть защитная кожура, а яркий цвет позволяет легко находить их среди листьев.
Ишида прислонился к дверному косяку.
– Очень продуманно, – невесело усмехнулся он. – И как же так ты при такой практичности не предусмотрел, как выбраться из собственноручно созданного мира?
– Странный вопрос, квинси. Почему меня должно было интересовать, что будет с подопытным образцом после эксперимента?
Ишида замер с приоткрытым ртом.
– Даже если это ты сам?
– А в чем разница? – пожал плечами Маюри. – Тебя заботят какие-то бессмысленные вещи.
– Зачем ты ставил эксперимент на себе? – не удержался Ишида еще от одного вопроса.
– Мне нужен был образец шинигами для тест-контроля.
– У тебя же полно подчиненных...
– Мне нужен был качественный образец шинигами. Квинси, сколько можно задавать глупые вопросы? И хватит обжиматься с моей дверью, зайди уже наконец.

Кидошный шар висел под потолком, ярко освещая пещеру. Вот она, магия шинигами в действии, хмыкнул Ишида. Вооружившись иголкой, он устроился в углу, пытаясь превратить изодранную форму во что-нибудь более практичное.
– Не думал, что квинси еще существуют, – задумчиво проговорил Маюри. – Любопытно, где я тебя нашел? И почему на тебе одежда шинигами.
«Не твое дело», – машинально подумал Ишида. Хотя было бы что скрывать…
Он вкратце рассказал об исполняющем обязанности шинигами Куросаки, о Кучики-сан, которую они должны были спасти, об их крестовом походе в Сейретей… Имен он из осторожности старался не называть, ограничиваясь максимально расплывчатыми фразами, но создавалось впечатление, что Маюри прекрасно понимает, о ком речь.
– …а потом мы с Иноэ-сан наткнулись на тебя, – закончил Ишида. – Ты убил собственных людей! Ранил своего лейтенанта!
– Квинси, если ты думаешь, что я буду осуждать свои действия, ты заблуждаешься. Если я что-то сделал, значит, это имело смысл.
– Смысл?! Неоправданная жестокость – какой тут смысл?!
– Странно, что тебя так волнует судьба моих подчиненных. Насколько я помню, квинси всегда недолюбливали шинигами.
– Я ненавижу шинигами. И тебя в первую очередь. – Ишида вскочил.
– С чего мне такая честь? – хмыкнул Маюри.
– Ты убил моего деда!
– Ммм, – Маюри задумчиво потер подбородок. – Квинси…
– Не трудись. – Ишида сжал кулаки. – Ты уже говорил мне, что не запоминаешь имен подопытных. Его звали Ишида Соукен.
– А с чего ты решил, что его убил именно я?
– Ты и сказал. И показал его фотографию, так что можешь не строить из себя невинность!
– Фотографию? – Маюри оживился. – Занятно, занятно, – он пристально посмотрел на Ишиду. – Интересно, чем же ты меня заинтересовал.
– Ты мне сказал, что квинси тебя больше не интересуют…
– Мало ли что я сказал тебе, – отмахнулся Маюри. – Судя по всему, я тщательно подготовился к встрече с тобой. Ты же не думаешь, что я ношу с собой фотографии всех подопытных? Нет, я точно знал, как вывести тебя из себя…
– Заткнись, – потребовал Ишида. – Заткнись, или, клянусь гордостью квинси, я убью тебя.
– Сколько пафоса, – покачал головой Маюри. – Такое впечатление, что он заложен у квинси на генетическом уровне. Что же могло меня заинтересовать в стандартном квинси? Разве что…
Он неожиданно умолк.
– Ну? Договаривай!
– Даже если моя догадка верна, эта информация полностью бесполезна для нас.
– Говори уже!
– Возможно, мне потребовался образец квинси, чтобы поместить в виварий.
– То есть сюда? – Ишида потер лоб. – Но зачем? Если это не для того, чтобы посмотреть на нашу драку, то зачем?
– Вопрос не имеет смысла. Для более или менее достоверных предположений у нас недостаточно данных. Более того, какими бы ни были его цели, нам стоит действовать исходя из собственных интересов.
– А если он этого хочет?
– Чего именно?
– Ну, – замешкался Ишида, – чтобы мы действовали из собственных интересов.
– В таком случае его цели совпадают с нашими.
– Я не собираюсь делать то, что он от меня хочет!
– Не станешь пытаться выбраться отсюда единственно из чувства противоречия?
– Ты знаешь, как отсюда выбраться? – вспыхнул Ишида. – И молчишь?
– Не знаю, – покачал головой Маюри. – До сих пор я не видел для этого никаких возможностей, но теперь появился новый фактор. Квинси способны концентрировать духовную силу – я исходил из этого. Пока ты гулял по окрестностям, я провел некоторые расчеты – они показывают, что барьер между мирами может быть преодолен при интенсивным выбросе энергии. Но энергии нужно действительно много.
Ишида заколебался.
– Моя перчатка, Разбрасывающая Дух, – в конце концов решился он, – если ее снять, моя сила многократно увеличится.
– Перчатка квинси? – заинтересовался Маюри. – Я слышал о таком. Было бы интересно изучить ее действие…
Ишида отдернул руку.
– Я не собираюсь показывать тебе перчатку моего деда! И уж тем более не собираюсь снимать ее для удовлетворения твоего любопытства!
– Такие артефакты имеют свойство выжигать владельца изнутри, – задумчиво проговорил Маюри. – Ты ведь лишишься своей силы после того, как снимешь ее? Занятное наследство от дедушки.
– Не смей трогать моего деда! Ты…
Не обращая внимания на гнев квинси, Маюри взял карандаш и принялся что-то высчитывать.
– Не пойдет, – с сожалением сказал он. – Перчатка – это хорошо, но мало. Попробуем, если не останется других вариантов. Кроме того, мы находимся в мире живых, так что твои силы еще более ограничены, а создавать проход…
– В Мире Живых? – изумился Ишида. – Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказал, – отмахнулся Маюри. – Мы в мире живых этого мира. Квинси, – он покосился на него, – ты что, совсем ничего не знаешь о теории строения миров?
– Откуда мне знать? – огрызнулся Ишида. – В школе этого не изучают. Объясни.
Маюри раздраженно вздохнул.
– Я не знаком с вашей наукой. Вы все еще считаете, что Мир Живых стоит на трех китах? Ладно. Существует так называемая аксиома Единства – любой мир состоит из мира живых и мира мертвых, который у нас называется Обществом Душ. Две стороны одного целого, аверс и реверс, лицевая сторона и изнанка. Есть множество вариантов взаимодействия этих двух частей – теория Мёбиуса, теория дырявого платка, теория миражей… Ладно, достаточно, – оборвал он сам себя. – Лекция подождет. Так или иначе, изнанка есть и у этого мира. Однако построить туда проход довольно затруднительно, плюс для этого потребуется много энергии, а как раз ее нам и…
– Почему ты решил, что мы в мире живых?
– Какой же ты необразованный... Я убил пустого и наблюдал за распространением духовных частиц. Это же элементарно – духовные частицы очищенной души стремятся в мир мертвых.
– Здесь есть пустые? – Ишида нахмурился. – Я не видел ни одного.
– Раньше их было довольно много и они ужасно отвлекали, так что я установил несколько маяков, создающих поле для отпугивания пустых. Пришлось повозиться, зато они перестали мне надоедать.
– Отпугиватель пустых? – изумился Ишида. – Если такое возможно, почему не защитить им мир живых? Наш Мир Живых?
– Там есть подобное поле, но не для отпугивания, а для отслеживания. Если закрыть Мир Живых полностью, пустые начнут активнее нападать на Общество Душ….
– …в котором такая защита невозможна, – закончил Ишида.
– Слишком высокая концентрация духовных частиц, – подтвердил Маюри. – Не отвлекайся, квинси. Каким образом можно существенно увеличить твою силу?
Ишида задумался.
– Не уверен, что это поможет, но… У меня есть… знакомый, он совершенно не контролировал свою реяцу. Она лилась из него как из открытого крана.
– Забавно, – пробормотал Маюри. – У меня тоже есть такой знакомый.
– Мы сражались с меносом, – продолжил Ишида, – и я смог использовать его реяцу, чтобы увеличить мощность своих стрел.
Маюри задумчиво наклонил голову на бок.
– Можно попробовать. Пошли.

Реяцу растекалась медленно и неохотно, понятно было, что Маюри несвойственно растрачивать силу понапрасну.
– Ну что, похож я на водопроводный кран? – спросил он.
– Нет, – честно признался Ишида. – Ты похож на прохудившуюся бочку. Если ты не расслабишься, у нас ничего не получится.
Маюри сделал несколько глубоких вдохов, расправил плечи и прикрыл глаза. Ишида шарахнулся в сторону – реяцу плеснуло обжигающим холодом.
– Мне нужен контакт с занпакто, – выдавил Ишида. Дышать получалось через раз.
Холодное лезвие коснулось плеча.
– Достаточно? – издевательски спросил Маюри. – Или нужен более глубокий контакт?
Реяцу текла вокруг, питая лук и стрелу. «Интересно, он понимает, что я могу его сейчас пристрелить? – подумал Ишида. – Неужели так доверяет чести квинси?».
– Я доверяю твоему благоразумию, – сказал Маюри, не открывая глаз. – И нет, я не умею читать мысли, ты просто очень предсказуем.
Ишида сдержал рвущееся возмущение и спустил тетиву. Небосклон полыхнул и осыпался искрами. Ишида запрокинул голову, до рези в глазах всматриваясь в голубую высь.
– Не получилось, – устало сказал Маюри, усаживаясь под дерево. – Недостаточно реяцу. Нужен более мощный источник, а где его взять, даже не представляю. Столько реяцу мы получим, разве что, уничтожив этот мир…

Потянулись унылые дни. Идей не было. Надежды не было. Единственный имеющийся вариант – создать проход в мир мертвых и использовать способность квинси поглощать духовные частицы – Маюри нещадно раскритиковал.
– Ты не справишься, – заявил он. – Ты не сможешь целенаправленно поглощать духовные частицы в течение длительного времени. Понадобятся дни или даже недели, чтобы получить хотя бы столько же энергии, сколько ты взял из моей реяцу.
Впрочем, расчеты для создания прохода начал.
Ишида целыми днями бродил по лесу. Было очень странно – ощущать ограниченность мира, его конечность. Нет, он больше не считал, что Маюри его обманывает, но понимание ускользало.
– Как может существовать такая маленькая планета? – пытался он добиться ответа у шинигами. – Сила тяжести…
– Глупый квинси, – злился Маюри. – Это не планета, это мир.
Они часами спорили о космогонии, пытаясь соотнести понятия Мира Живых и Общества Душ, и что-то даже прояснялось… К сожалению, это ни на шаг не приближало к решению их основной проблемы.
Ишида перебирал в памяти рассказы деда о реяцу, шинигами, природе сил квинси, пытаясь найти малейшую зацепку как искусственно увеличить силы – но то ли он был невнимательным учеником, то ли дед просто не рассказывал ему об этом.
– Вот так странно сбываются желания, сенсей, – задумчиво проговорил Ишида. Он сидел на поляне, машинально кидая в ручей мелкие камешки. – Ты всю жизнь мечтал о сотрудничестве квинси и шинигами – и вот мне приходится сотрудничать с твоим убийцей. Не уверен, что тебе бы это понравилось. Знаешь, я бы не удивился, если бы оказалось, что именно он предложил истребить квин…
Ишида оборвал себя на полуслове, пораженный пришедшей в голову мыслью. Идиот, почему он раньше про это не подумал, ведь решение просто лежит на поверхности!
– Спасибо, сенсей, – выдохнул он и бегом припустил к пещере.

– Я же просил не мешать! – Маюри с досадой посмотрел на него. – Что тебе надо?
Ишида поправил очки.
– Ты серьезно тогда сказал, что уничтожение мира создаст достаточно мощный источник реяцу, – или для красного словца?
– Естественно, серьезно. Что, неужели в Мире Живых ты читал книгу «Тысяча и один способ уничтожить мир»?
– Еще вопрос. Двести лет назад шинигами истребили квинси…
– Опять ты за свое, – поморщился Маюри. – Просто навязчивая идея какая-то.
– …потому что они стали угрозой, – продолжал Ишида. – Квинси уничтожали пустых, нарушая баланс душ, и это могло привести к гибели мира. Это тоже всерьез или какое-то иносказание?
– К чему ты клонишь, квинси? Насколько я знаю, всерьез. Но у нас нет душ, которые ты мог бы уничтожить.
– Зато у нас есть пустые, которых можешь уничтожить ты.
Маюри задумчиво склонил голову на бок.
– Занпакто смывает грехи пустых и возвращает души обратно в цикл перерождений, – медленно проговорил он. – А равновесие…
– …можно нарушить в любую сторону, – закончил Ишида. – Очищенные души отправятся в мир мертвых, и если наберется критическая масса…
– …учитывая, что в этом мире живых душ нет вообще… мир вывернется наизнанку. Может сработать… если здесь достаточно пустых. И если твое тело выдержит такой поток энергии.
– Если я сниму перчатку – выдержит, – нехотя сказал Ишида.
Маюри пристально посмотрел на него.
– Ты уверен, что готов пойти на это?
Ишида отвел взгляд.
– С каких пор тебя интересуют мои чувства?
– Твои чувства не интересуют меня ни в малейшей степени. Меня интересует твоя готовность действовать. Когда мы начнем, остановить процесс будет невозможно, и, если в решительный момент ты заявишь «гордостью квинси, я этого не сделаю», мы оба просто бездарно погибнем. Ты должен решить сейчас, пока не поздно найти другой способ.
– Я должен подумать, – прошептал Ишида, отступая к двери.
– Подумать – это правильно, – глубокомысленно заявил Маюри ему вслед. – Думать вообще полезно.

Ишида привалился спиной к шершавой коре дерева. Опушку освещало теплое полуденное солнце, но тут, в чаще леса, было сыро и промозгло. В самый раз, под стать настроению.
Надевая перчатку, он почти не сомневался, что наступит момент, когда ее придется снять, чтобы на короткий миг получить огромную силу – но потом потерять ее всю. Он был почти готов к тому, что сорвет ее – в какой-нибудь безнадежной битве, битве за честь, за друзей, в ярости боя, в пылу сражения… Но не так! Не с холодной головой, взвешивая шансы и сознавая последствия. Что он без своей силы? Что от него останется, если он перестанет быть квинси?..
Ишиде отчаянно не хотелось принимать решение. Если бы они начали выполнять придуманный план, он бы уже не отступил – у него не осталось бы выбора. Что бы там ни думал себе Маюри, он вовсе не самоубийца. Ему просто пришлось бы действовать – вынуждено, под давлением обстоятельств. Но проклятый шинигами не дал спрятаться от ответственности. Решай, квинси, выбор за тобой. Небогатый выбор – потерять себя или… потерять себя. Лишиться силы квинси, попытавшись выбраться, или лишиться гордости квинси, трусливо уклоняясь от риска.
Ишида сполз по стволу и уткнулся лбом в колени. В голове пульсировала одна-единственная, полная детской обиды мысль: «Это нечестно!» Почему, почему он не может просто быть квинси? Почему он должен лишиться того, что давало его жизни смысл?
– Так нечестно, – шепотом сказал он. – Слышишь, нечестно!
Он уж знал, что выберет. Пусть после он перестанет быть квинси, но до тех пор, пока он квинси, – будет поступать, как должно. Квинси должны защищать тех, кто рядом, а без Ишиды у этого чертова шинигами не будет ни единого шанса выбраться, что бы он там ни говорил про другой способ.
Ишида глубоко вздохнул и ровным шагом вернулся в пещеру.
– Знаешь, в мои представления о счастливой жизни не входит провести ее наедине с маньяком-шинигами. Я сделаю все, что нужно.
Маюри коротко кивнул.
– Тогда для начала помоги мне подготовить приманки для пустых.

Они провозились несколько дней. Приманки, объяснял Маюри, основаны на принципе «медленной смерти». При взаимодействии с материей мира живых приманка оказывает то же влияние, что занпакто на духа – отправляет в мир мертвых, но при этом существенно растягивает процесс во времени, чтобы пустые успели почувствовать «запах» реяцу.
– Запах раззадоривает их голод, и пустые просто не могут устоять перед соблазном. – Маюри придирчиво осмотрел безобидный на вид шарик. – Не лучший экземпляр, но работать будет.
– Уверен, что этого хватит? – Ишида недоверчиво взглянул на полдюжины шариков. Выглядели они как-то несолидно. Впрочем, в старую приманку, оставленную ему дедом, он тоже не слишком верил – пока на практике не убедился в ее возможностях.
– Этого хватило бы, чтобы вытащить сюда меноса – если бы он существовал в этом мире, – заверил его Маюри.
Ишида покатал шарик в ладони. Положил на место. Поправил очки.
– Пора начинать, да?
– Мне – пора. – Маюри убрал приманки в карман и взял занпакто. – По возможности не покидай пещеру. Когда я сниму отпугивающее поле и активирую приманку, тут станет небезопасно.

Ишида проснулся резко, как будто его встряхнули. Сердце бешено колотилось, одежда промокла от пота. Кажется, ему что-то снилось, что-то темное, жуткое, давящее. Он прошелся по пещере, пытаясь прогнать остатки сна, но лучше не становилось – только хуже.
Ишида мерил пещеру шагами, и шагов от стенки до стенки каждый раз оказывалось одинаково – но поверить в это не получалось. Пещера уменьшилась раза в три и продолжала сжиматься. Лампа исправно светила под потолком, но тени становились все гуще, тяжелее, наступали, давили, не давали дышать.
– Просто плохой сон, – убеждал себя Ишида.
– Нервы ни к черту, – бормотал Ишида, вздрагивая от очередного шороха.
– Я только подышу воздухом, – уговаривал он себя, открывая дверь.
На улице стало легче. Холодный воздух отрезвил, разогнал беспричинные страхи. Зато появилась вполне обоснованная тревога – с момента ухода Маюри прошло довольно много времени.
– Вообще-то, он велел не высовываться, – не очень уверенно сказал себе Ишида. – Вообще-то, я не обязан его слушаться, – гораздо увереннее продолжил он и направился к лесу. Реяцу Маюри отчетливо ощущалась впереди.
Затрещали ветки. «Как будто стадо кабанов ломится, – подумал Ишида. – А мне казалось, тут нет зверей».
Зверей действительно не было. Зато был немаленьких размеров пустой.
– Вот черт, – пробормотал Ишида, отступая к деревьям. – Лучше бы это были кабаны.
Добраться до пещеры не было уже никакой возможности, пустой уверенно двинулся к нему, угрожающе щелкая клешнями. Ишида шарахнулся под защиту леса; рядом с треском повалилось переломленное дерево. Пустой ударил совсем рядом, Ишида откатился в кусты, ободрав руки и чуть не потеряв очки. Обозленный бегством добычи пустой зарычал и замахнулся снова…
Клешня отлетела в сторону, отсеченная взмахом меча. Пустой успел взреветь еще раз, после чего растаял в воздухе с разрубленной маской.
– Спасибо, – пробормотал Ишида, поднимаясь.
– Ты идиот, – последовал раздраженный ответ. – Какого меноса ты не защищался?
– Каждый убитый мной пустой уменьшит наши шансы выбраться отсюда, – Ишида отряхнулся и принялся оттирать зеленые пятна с одежды.
– Если убьют тебя, мы лишимся вообще всех шансов отсюда выбраться, – отрезал Маюри. – Это тебе в голову не приходило? Вообще-то, нужно соизмерять риск и результат.

Маюри убивал пустых до самого рассвета. Спокойно и размеренно, четко выверенными движениями, методично и неторопливо – благо, пустые сами стремились к приманке, не заставляя себя выслеживать и караулить.
Ишида ходил за ним хвостиком и просто старался не путаться под ногами. Оставаться в пещере не было никаких сил.
Мир лихорадило и его обитателей вместе с ним.
Ветра почти не было, но деревья возбужденно шелестели, будто предчувствуя свою судьбу. Насекомые притихли, как перед грозой. Птицы молчали.
– Приманка больше не действует, – сказал Маюри.
– Хочешь активировать новую? – спросил Ишида, нервно обрывая листья с подобранной ветки.
– Это уже бессмысленно. Ты что, не чувствуешь? Скоро все начнется… хотя, вернее будет сказать – закончится.
Ишида чувствовал. Трудно было не чувствовать. Они добились своего – нарушили равновесие душ, пошатнули мир, подтолкнули чашу весов. Мир накренился, замер, еще секунда – и рухнет под собственной тяжестью, разобьется в ничто…
– Квинси, ты помнишь, что должен будешь сделать? – резкий голос вырвал Ишиду из оцепенения.
– Не держи меня за идиота, – оскорбился он. Лук послушно появился в ладони. – Куда надо стрелять?
– Ммм, дай подумать, – протянул Маюри, оглядывая светлеющий небосклон. – Пожалуй, во-он в ту звезду.
– Почему именно в нее? – нахмурился Ишида.
– А почему нет? Если тебе обязательно надо куда-то целиться, мишень не хуже других.
Ишида рассмеялся – скорее от нервов, чем потому что действительно было смешно – и поудобнее перехватил лук.
Солнце, наконец, встало – но звезды не торопились покинуть небосклон, как будто желая лично посмотреть на конец мира. Небо то светлело, то затуманивалось дымкой облаком.
– Смотри! – Маюри крепко сжал его плечо. – Смотри! Вряд ли кто-то это видел до нас. Тебе выпал уникальный шанс.
Его глаза горели от восторга.
– Я бы предпочел обойтись без подобных шансов, – проворчал Ишида, скорее чтобы просто возразить. Он тоже смотрел во все глаза.
Мир вокруг стремительно терял объем и краски. Как лавина сперва ползет медленно, а после набирает неудержимую скорость, так и мир, начав рушиться, умирал все стремительней.
Краски выцветали до прозрачности, звуки истончались до писка, движения застывали странными формами. Мир колыхался, терзаемый невидимым и неслышимым ветром.
Первым сдалось небо, размазавшись безумной радугой по всему горизонту. Деревья растворялись сами в себе, оставляя ветвистые силуэты, похожие на перевернутые молнии… а может быть, просто подводило зрение.
Ишида перевел взгляд на Маюри и едва не вскрикнул от удивления – шинигами был окружен неярким светящимся контуром. Собственные руки светились тоже. Реяцу, понял Ишида. Реяцу удерживает их тела от разрушения… надолго ли?
– Сколько у нас времени? – прокричал Ишида.
Маюри повернулся медленно, силуэт размазывался, как будто тело не успевало следовать за движением.
– Немного, – голос доносился словно издалека. – Советую поторопиться.
Это оказалось совсем просто – протянуть руку и надломить стержень у перчатки. Мгновение ничего не происходило – только острое сожаление больно кольнуло сердце – а потом в лук потоком хлынуло реяцу агонизирующего мира, впитываясь в древко, в тетиву, раздувая стрелу. Ишида медленно сосчитал до десяти и поднял лук.

***
Удивление сменилось возмущением, возмущение – брезгливостью. Вот уж чего он точно не ожидал увидеть в «аквариуме», так это себя. Да еще вместе с Маюри.
– Что за черт, – пробормотал он. – Что это такое?!
Изображение за стеклом расплывалось и вздрагивало, напоминая плохой фильм или игру на слабом компьютере, или…
Лук послушно появился в ладони.
– Чем бы это ни было, я это уничтожу! – прошипел Ишида, натягивая тетиву.
– Не советую, – раздался сзади скрипучий голос. – Разрушишь виварий – они умрут.
- Хочешь сказать – они живые? – не поверил Ишида. Но лук опустил.
– Они дышат, едят, гадят, реагируют на раздражители, – монотонно перечислил Маюри. – Размножаться, правда, не пробовали, но в остальном проявляют все признаки живых организмов.
– Как?..
– Помолчи, – Маюри склонился к стеклу, бесцеремонно отодвинув Ишиду. – Лучше смотри внимательно, вряд ли у тебя еще будет шанс наблюдать такое. Они завершают очень любопытный эксперимент... из тех, что не рекомендуется проводить в натурном виде.
Ишиде хотелось прояснить миллион вопросов, но он послушно замолчал и наклонился к «аквариуму». Изображение между тем ухудшалось, разобрать что-то стало почти невозможно. «На что смотреть-то?», – собрался спросить Ишида, когда виварий внезапно осветился ослепительной вспышкой.
А потом полыхнуло в реальности.

Ишида открыл глаза и попытался понять, что произошло. Болели руки, изрезанные осколками, когда… Когда? …он поднимал лук… он наклонился к «аквариуму»… выстрел… взрыв… получилось?.. что за идиотский эксперимент?!..
- Очухался? Хорошо. Было бы совсем некстати вызывать четвертый отряд. – Маюри стоял посреди лаборатории, оценивая разрушения.
Мысли спутались в плотный клубок и распутываться не желали.
– Что произошло? – выдавил Ишида, хотя куда больше хотелось заорать во всю глотку: «Кто я?!».
– Наш… их эксперимент... – Маюри умолк, глядя прямо перед собой, как будто вел напряженный внутренний диалог. Впрочем, судя по творящемуся в собственной голове, Ишида мог предположить, что так и было на самом деле. – Виварий должен был выдержать, – с видимым усилием продолжал он, – я проводил расчеты. Возможно, роль сыграло близкое расстояние между ними и нами… притяжение уничтожило виварий. Соединило личности. Весьма любопытный эффект, нужно изучить…
Он опять замолчал.
– Любопытный эффект? – возмутился Ишида. – И что мне теперь делать?
- Учиться жить с раздвоением личности. Не паникуй, ты провел в виварии совсем немного времени, твои личности никак не взаимодействовали и вообще до последнего момента не знали друг о друге. Воспоминания скоро утрясутся.
- А ты?
- А я тоже не собираюсь сходить с ума, квинси, – отрезал Маюри. – Иди, тебе, кажется, не терпелось увидеться с друзьями.
С друзьями? Он ушел полчаса назад... Как же давно он их не видел! Они спасли тогда Кучики-сан?.. Как все это странно… Он не потерял силы квинси?.. Он так и не выяснил у Маюри насчет «бактерий»… Кажется, сейчас не лучший момент… Черт, какая каша в голове!..
Ишида оглядел разгромленную лабораторию.
- Помочь тебе прибраться?

@темы: Фанфики

---

"Abajo y arriva", Кира, G, для Eswet

[acid_red]

Название: "Abajo y arriva"
Автор: ashido-kun
Герои/Пейринг: Кира, Абараи, Хисаги и Хинамори
Рейтинг: G
Жанр: джен
Краткое содержание: Говорят, Кира успел послужить в четвертом отряде. Но для чего бы ему там оказаться?
Предупреждение: Я совместил, как мог, два пункта заявки. А вот насчет приключений в этот раз как-то не заладилось , больше бытовуха
Спойлеры: Скорее мрачные намеки.
Отказ от прав: Отказываюсь.

Написано по заявке: (текст заявки) Eswet
- Абараи, Хинамори, Кира: первые годы службы в пятом отряде, Ичимару еще лейтенант, можно с описанием его назначения капитаном. Будни, комедия и трагедия положений, карьерный рост, любовные истории и прочие радости.
- будни четвертого отряда: госпиталь, склады и канализация. Приключения, юмор, романтика и "романтика" службы.


1.
Торговая улица в третьем округе Руконгая по определению была шумной. Перекрикивались торговцы, у прилавков громко пытались сбить цену частые гости, шинигами в увольнении. Торговались все, независимо от ранга и обеспеченности. Но тем погожим днем весь будничный шум торговой улочки заглушали крики одного высокого красноволосого шинигами.
- Нет, ну как это как – в мир живых нельзя, драться нельзя…а что можно-то?
- Ничего страшного, я уже нагулялся…
- Ренджи, оставь Киру-куна в покое! - вмешалась Хинамори. – Если хочешь знать, я ему завидую!
- Неужели ты готова променять пятый отряд на четвертый? Ладно, девчонка, что с тебя возьмешь… - пробурчал Абараи.
- Ну, окажись я на месте Киры-куна…
Мысли Хинамори были далеки от товарищей также, как потрепанное косодэ курсанта-первогодка от капитанского хаори. Наверное, потому она и не обиделась на «девчонку».
– Я бы радовалась, что никого не надо убивать.
- Пустые – это же несчастные души. Их полагается не убивать, а…- подал голос незнакомый курсант.
Последних минут пять он потратил, перекладывая свертки с чаем на прилавке. Продавец уже поглядывал на него с осуждением, а спорщики старательно не замечали.
- Ты это Хисаги скажи, - огрызнулся Ренджи. – Он оценит.
Курсант ретировался, так ничего и не купив. Проводив его грозным взглядом, Абараи снова принялся тиранить Киру. Ни в одно из заверений, которыми друг упрямо отмахивался, Ренджи не поверил.

…В пятом отряде им было неплохо.
Всем вместе, что так важно поначалу. Жаль, Рукия не… Впрочем, ей хорошо жилось и в тринадцатом.
Теперь самого Абараи отправляют в одиннадцатый. Тут и возразить-то нечего, можно только порадоваться. Он уже собрался вечером навестить татуировщика.
Хинамори оставили в пятом, а вот Киру за каким-то Меносом распределили в четвертый. Что делать хорошему бойцу и кидошнику в отряде, где даже занпакто с собой носить запрещено? Разве что удавиться.
- Ямамото-сотайчо виднее, - упорствовал Кира.
- А он вообще это видел?
- Конечно, видел! Айзен-тайчо составил характеристики…
- Пойдемте хоть посидим на прощанье, - наконец, предложил Ренджи, которого перепалка не утомила, но разозлила. Он мог сколько угодно тыкать Киру аристократическим носом в случившуюся с ним несправедливость, но с тем же успехом можно было пытаться пробить кулаком стены Сейрейтея. Или самому, как Рукия, стать членом клана Кучики.
Вот об этом Абараи уж точно не хотел думать.
- Мы разве прощаемся? – всплеснула руками Хинамори.
- Надо зайти за Хисаги-саном, - сменил тему Кира. – Он не простит, если мы будем кушать что-то вкусное без него.

…Хисаги отсыпался после дежурства.
Покалеченный глаз слипся, лицо перекосило, жесткие не первой чистоты волосы стояли торчком. Сэмпай походил на зверя, вывалившегося из потревоженной наводнением берлоги.
- С ума сошли, - ворчал Шухей. – Какие еще, к чертовой матери, сладости?
- Я же говорю, лучше мясо! – поддержал Абараи. – А эти, как дети прямо – конфеты им подавай!
- Мясо? – медленно переспросил Хисаги. – Где?
- Пятый округ, - подсказал Кира. – Там есть неплохое местечко.
- Ладно, - Шухей сдался быстро.
- Но сладости там тоже подают, - добавила Хинамори с видом победительницы.
Ей было спокойно и радостно идти по улице рядом с ними – высокими, сильными и молодыми. Такими, как Айзен-тайчо.
За белую стену Сейрейтей садилось золотисто-оранжевое солнце. Редкие продолговатые облачка были цвета меди и волос Абараи.
Кира, щурясь, смотрел на закат и придумывал хокку.

2.

- Потоп на территории тринадцатого отряда, прорвало трубы в первом, обрушение коммуникаций в девятом, шестой просил прислать уборщиков…
Кира слушал внимательно, стараясь запомнить все, что было на повестке дня. Восьмой офицер говорил быстро и с такой интонацией, будто каждое из означенных бедствий аналогично массовому прорыву Пустых. А то и хуже.
Для четвертого отряда так и было.
Вабискэ теперь жила в казарме, скучая без своего шинигами. Кира тоже скучал без Вабискэ, но лишь в те недолгие минуты, когда ему нечем было занять руки. Выпадали такие редко. Теперь роль занпакто чаще всего выполнял разводной ключ.
- В седьмом засор, - закончил Харунобу.
- Опять? – послышались недовольные возгласы. – Вчера же прочищали!
- Спокойно! Я прошу тишины! – офицер немного повысил голос. – Засор – значит засор. От того, что вы поднимете тут шум до самого Уэко Мундо, он не рассосется. Все, выполнять!
Чем забивалась канализация в седьмом отряде, Кира даже думать не хотел. Хватило и образовательного похода под территорию двенадцатого, где в коммуникациях нашли нечто, по всей видимости, живое, и на всякий случай трогать не стали. Более опытный напарник сказал Кире, что один раз уже выбросили подобную гадость, а потом примчался взбешенный капитан Куротцучи и долго возмущался – ему загубили какой-то эксперимент.
- Ты знаешь, в чем разница между четвертым отрядом и, скажем, десятым? – спросил взводный, высокий щербатый парень по имени Харука.
- Никак нет, - отозвался Кира, пытаясь осторожно повернуть вентиль, который от частого использования всерьез собирался отвалиться.
- А разница в том, что рядовой десятого отряда устает до смерти только раз в неделю, по пятницам, на совместной тренировке с одиннадцатым, а рядовой четвертого – каждый день!
Собственная шутка Харуку насмешила, и он долго хохотал. Канализационный тоннель причудливо искажал смех. Кира думал о том, что, вероятно, успел провиниться в прошлой жизни, если его распределили именно в этот отряд.
- Это шерсть, Харука-сан, - отрапортовал Кира минут через пятнадцать. – Длинная рыжая шерсть.
- Наверное, у них все-таки есть собака, - предположил взводный.
Кира и еще четверо рядовых выскребали из сточного желоба свалявшуюся бурую массу.
- Или парикмахерская, - пошутил кто-то.
Киру мутило, как, возможно, и большинство присутствовавших. Только говорить об этом не следовало ни в коем случае.
В каждом отряде свои способы доказывать силу.

3.
- Это же просто рука! Если она сразу не отвалилась, значит, прирастет обратно! Что первый раз, что ли?
Ренджи возмущался громко, с чувством, чтобы все услышали о его самоотверженности. Даже если эта самая самоотверженность заключалась в том, чтобы орать на весь приемный покой, размахивая полуотрубленной конечностью, и пинать ногами дежурного медика.
Кира таскал из корпуса скорой помощи в административный истории болезней, но, услышав знакомый голос, остановился, сбагрил ношу в угол и протиснулся в приемный покой.
- Ты где так умудрился, Абараи-сан?
Рука у Абараи держалась, судя по всему, на рукаве косодэ. Как раз этот рукав дежурный медик и пытался закатать, отвлекая буйного шинигами видом медсестер в коротких белых кимоно. Безуспешно. Кира мысленно потешался над дежурным – тот не знал, что Абараи попросту неспособен заниматься двумя делами одновременно.
- А, пустяковое дело… - вздохнул Ренджи. – Прирастет же, да?
- Конечно, - заверил Кира. – Прирастет.
- А сам-то давно на себя в зеркало смотрелся?
- Следы канализации видно?
- Да нет, я не об этом! Вид у тебя, ну… хреновый, в общем, вид. Как будто тебя долго ели, недоели, а потом оставили на краю тарелки.
И где только понабрался таких изящных выражений друг, который никогда не оставлял ничего недоеденного даже в тарелках соседей по столу?
- Ничего-ничего, просто очередная несправедливость, - сам же и утешил Ренджи. – Подожди, скоро тебя отсюда заберут. Это все равно окажется какая-нибудь бюрократическая ошибка. Что там интересного в этой канализации, да же?
- О, поверь мне, там очень много интересного… - вздохнул Кира и отступил в сторону, чтобы дежурный мог беспрепятственно соединить Ренджи и его руку.

4.

…Ночью к Хисаги частенько захаживали призраки.
После их визитов соседи Шухея по палате подстерегали Киру в коридорах, хватали за отвороты косодэ и умоляли их переселить. Кира терпеливо отцеплял сведенные судорогами пальцы от своей формы и слал всех к Иемуре.
Шел восьмой день госпитализации.
Шухея упекли с хроническим переутомлением. Новоиспеченный лейтенант девятого отряда только и делал, что тренировался до одури, а вечерами до того же состояния допивался.
Кончилось тем, что почти бездыханное тело Шухея нашли на окраинном полигоне забредшие потренироваться шиноби из второго.
Так гласил рапорт, который Кира сочинил лично. Бумажная работа в скорой помощи помогала отвести душу, и делать ее он старался как можно лучше.
Неофициальная же версия состояла в том, что Кира заблудился.
В подземных коммуникациях могли свободно ориентироваться только опытные кроты вроде Харуки.
Кира на первом же самостоятельном задании едва не сгинул, долго скитался по бесконечным и совершенно одинаковым подземным коридорам, встретил что-то, успешно обошел его стороной и, наконец, вылез из люка в незнакомой местности.
Солнце уже садилось, а ведь когда Харунобу одарил его этим заданием, в приемном покое медсестры только доставали свои бенто.
Башня раскаяния, в закатном свете казавшаяся прозрачной, виднелась далеко на востоке.
Ветер принес под ноги побуревшие листья. Воздух был непривычно свежим и пахнул осенью.
Постояв минут пять, Кира отправился обратно по поверхности.
На горизонте показались тренировочные площадки девятого отряда, и Кира собрался уйти в шунпо. Дальше места он знал, и риск налететь на какое-нибудь дерево был небольшим.
- До них еще прогуляюсь, - попросил у себя Кира и, получив разрешение, неспешно побрел к полигонам.
В медной пыли что-то валялось.
Наверное, Ренджи прошел бы мимо.
Хинамори-кун, вероятно, тоже.
Кира после месяца службы в четвертом отряде начал относиться к мусору не то, чтобы с профессиональным рвением, но внимательно.
Куча грязных тряпок при ближайшем рассмотрении оказалась уработавшимся в хлам сэмпаем.
- Ничего себе, засор! – восхитился Харука, когда Кира примчался в расположение отряда с телом Хисаги на плече.
Кира был лично знаком со всеми призраками сэмпая, кроме одного. Кем был высокий человек с седыми волосами и цифрой 69 на груди, не знал и сам Хисаги. И почему-то сетовал, что он не пришел к нему во время той провальной тренировки на грунте.
Поправляя сбившееся одеяло, сонный Кира думал о том, что сойти с ума можно и по менее уважительной причине. Ему, кажется, хватит еще пары ночных дежурств и подмененных на конфеты таблеток-стимуляторов.
- Пусть вас от них разорвет, - очень тихо посоветовал Кира взводному, который уже не в первый раз шутил таким образом.

5.
- Кира-кун!
- Добрый вечер, Хинамори-кун!
- Как хорошо, что ты зашел! Я как раз сварила чай. Проходи скорее, Айзен-тайчо будет рад тебя видеть.
Кира в этом изрядно сомневался, но портить настроение Хинамори не хотел. Правда от чая все равно пришлось отказаться, потому как некуда было девать подчиненных, тряпки и ведра.
- В другой раз, - вежливо сказал Кира. – Подскажи, пожалуйста, где тут у вас нужно убраться?
- Убраться? - Хинамори фыркнула. Наверное, ей правда казалось смешным то, что самого Киру уже порядочно раздражало. После двух лет службы в четвертом отряде его повысили до десятого офицера, и теперь он сам любил говорить новобранцам:
- Знаете, в чем разница между любым другим отрядом и четвертым?
И тут же отвечать самому себе:
- А разница в том, что в любом другом отряде чем больше вы стараетесь на службе, тем больше вас уважают в Готей 13. А у нас в четвертом, чем усерднее вы машете тряпками, тем больше над вами будут смеяться даже самые слабенькие рядовые из любого отряда.
- Кроме нашего, - парировал рядовой, только из академии.
- Наверное, - пожал плечами Кира.

... Хинамори покрутила головой, а потом улыбнулась.
- Наверное, тайчо послал запрос в обход меня, - сказала она. - Значит, библиотека.
Кира кивнул и обернулся к подчиненным.
– Давайте-ка вымоем это поскорее, да и пойдем отсюда.
И сам, подавая пример, полез под громадный пыльный стеллаж с тряпкой. Что за фолианты хранил там Айзен-тайчо, Кира и знать не хотел, главное, чтобы не падали на голову.
Маленькие ножки мелькнули в узком светлом пространстве между стеллажом и полом, а потом на ту часть Киры, которая оставалась на поверхности, что-то мягко спланировало. Белое.
- Хинамори-кун? – осторожно спросил Кира.
Хинамори довольно хихикала.
- Пойдем пить чай! – потребовала она. – Хватит тут ползать, как червяк!
- Я при исполнении, - не особенно уверенно возразил Кира.
От тряпки, которую Момо на него сбросила, веяло силой и вседозволенностью. И очень сильной рейяцу.
Выпрямившись, Кира понял, во что одет, и застыл, огорошенный.
- Я повышаю тебя в должности! – торжественно объявила Хинамори. – Пойдем скорее, Кира-тайчо, пока мы не съели все печенье.
- Хинамори-кун, это же не шутки…
- Но и не преступление, - отрезала Момо и потянула Киру за рукав.
Тот уже не особенно сопротивлялся и лишь надеялся, что никто из усиленно драивших пол за стеллажом рядовых не видел, что творили с их командиром.

…Чай пили на веранде.
- Наконец-то, - Айзен-тайчо мягко улыбался.
Закатное солнце делало стекла его очков непрозрачными. Белое хаори казалось кремовым.
Кира, все порывавшийся снять свое от греха подальше, вдруг понял, что если капитан пятого отряда одет по форме, значит, маскарадный костюм сняли с кого-то другого.
Кира огляделся.
Хинамори суетилась, расставляя зеленоватые глиняные кружки.
В тени, заслонившись от оранжевого света заходящего солнца, сидел лейтенант Ичимару и что-то вдохновенно грыз.
- Кира-тайчо, - сказал капитан пятого. – Могу ли я доверить вам третий отряд?
Кира молчал и лишь мысленно выговаривал Момо за то, что она втравила его в какое-то дурацкое представление, хотя в библиотеке еще полно уборки.
- А разве есть повод сомневаться? - ответил за Киру Ичимару. – После четвертого-то отряда?
Хинамори помалкивала, и только позвякивали чашки в ее руках.
- Вот и я думаю, что могу. Третий отряд заодно с капитаном, - подытожил Айзен-тайчо. – Такое испытание выдержит далеко не каждый.
- Простите, Айзен-тайчо, но не могли бы вы объяснить мне, что происходит? – наконец, подал голос Кира.
Он пытался вылезти из хаори, а то пристало, как паутина, населявшая древние тоннели канализации. Вдруг кто-то заступил за спину и помог. Лишившись капитанских привилегий, Кира сразу почувствовал себя увереннее и с нездоровым интересом наблюдал за тем, как Ичимару-фукутайчо примеряет атрибут власти.
На спине хаори чернел иероглиф «три».
- Ичимару-сан назначен капитаном третьего отряда,- смилостивился Айзен-тайчо. – И ему нужен лейтенант. Я предложил несколько кандидатур на выбор, но он настоял на вашей, Кира-кун.
Что случилось потом, Кира запомнил плохо.
Он вроде как пил чай, но не чувствовал вкуса. На плечи давила тяжесть давно снятого хаори.
Ичимару-фукутайчо, то есть уже тайчо, вертелся хорьком в своем новом наряде, подначивал Хинамори, а сам Кира чувствовал себя как на семейном торжестве у совершенно незнакомых людей.
Потом Айзен-тайчо обещал подать прошение о его переводе, а Хинамори хлопала в ладоши.
Вернувшись в расположение четвертого, Кира с трудом сдал отчет и дополз до казарм. Там, немного отсидевшись, тихонько собрал вещи и лег спать. Ему снилось, что Айзен-тайчо на самом деле пошутил.

6.
...Назначение Хинамори договорились отмечать позже, одновременно с ее днем рождения, а пока обмывали шеврон Киры дома у Хисаги.
- Ха-ха, так вот что имеют в виду, когда говорят «из грязи – в князи»!
Ренджи за него радовался. Несмотря на то, что сам все еще оставался пятым офицером в своем одиннадцатом отряде. Но он понимал – для них обоих жизнь наполнена смыслом, потому что есть надежда. Хотя и не мог бы выразить это так, как сам Кира, записавший как-то на уголке чьей-то истории болезни:
Стабильности не существует. Есть только деградация или развитие.
- Дело за тобой, Абараи-кун, - Хисаги добродушно щурился. – Три четвертых нашей компании уже стали лейтенантами.
- За мной не заржавеет! – пообещал Ренджи и вытащил у Шухея из-под носа изрядный кусок говядины.
- Кира-кун заслужил это повышение, как никто другой, - сказала Хинамори. – Пока мы с вами возились с бумажками, он работал в поте лица.
- В поте? Хе-хе, - фыркнул Ренджи. – Я не знал, что у нас по канализации течет пот!
- За старое взялся? – оборвал его Шухей. – Я бы на тебя посмотрел, как ты будешь сортиры в своем одиннадцатом драить!
- Пусть четвертый драит! – отмахнулся Абараи.
Кира сосредоточенно жевал и пытался заставить себя хоть немного порадоваться. Все-таки, друзья ради него собрались, устроили этот праздник, накупили еды и сакэ, а якинику Хинамори и Хисаги-сэмпаем и вовсе приготовили сами. А виновник сидит мрачный и мечтает провалиться в канализацию. Только вот до ближайшего люка полквартала, не меньше.

…
- Ичимару-тайчо?
- Да, Изуру?
Кира еще не привык, что его называют по имени. Будучи лейтенантом пятого отряда, Ичимару этим не грешил. Впрочем, тогда он вряд ли вообще замечал Киру. Почему же выбрал его теперь своим лейтенантом? Неужели Айзен-тайчо умышленно распределил его когда-то в четвертый отряд, дабы проверить…
Кира не знал, но кое в чем его новый капитан его очень устраивал. Задать такой вопрос напрямую Унохане-тайчо он бы не решился. Ичимару же, при всей своей неприятной манере держаться, казался более доступным.
- Я изучил список других кандидатов на должность лейтенанта третьего отряда. Там есть намного более достойные шинигами. Почему вы остановили свой выбор на мне?
- Тебе так важно это знать, Изуру?
Капитан демонстративно зевнул, но Кира, знавший Ичимару не понаслышке, видел, что глаза того открыты и предмет разговора его, как минимум, занимает.
- Да, тайчо.
- У тебя была причина, вот и все, - спокойно сообщил Ичимару. – Без причины ты просто покойник в отпуске.
- Причина? – переспросил Кира.
- Конечно, - Ичимару потряс пустой чайник. – Свари-ка чаю, Изуру.
Пока Кира возился с печкой, капитан успел посмотреть в окно, похрустеть оберткой от сушеной хурмы, потянуться и три раза зевнуть. И только потом снова заговорил:
- Признавайся, Изуру, что ты ненавидел больше – мыть нужники или прочищать трубы под седьмым отрядом?
- Выносить за лежачими больными, - наугад ответил Кира.
Ничто из перечисленного не вызывало у него никаких эмоций. Хотя вот выпущенные кишки еще немного нервировали.
- Да ну?
- На самом деле, - он поставил перед Ичимару чай и новый сверток с хурмой. – Я ненавижу то, как относятся к четвертому отряду все остальные. И с удовольствием посмотрел бы, как эти храбрецы из одиннадцатого ловят по подземным тоннелям какую-нибудь полуразумную слизь…
- Прекрасно, Изуру. Ты еще раз убедил меня, что я не ошибся. У тебя есть не только причина, но и характер.
- Как и у всех нас, - мысленно добавил Кира и посмотрел в окно.
- Да, - неизвестно с чем согласился капитан.
Солнце садилось в густое бурое облако. Оно было плотным, а по краям светилось.
- К ветру, - подумал Кира. – Теперь воздух будет свежим.

КОНЕЦ.

@темы: Фанфики

---

"Что только ради него не сделаешь", Бьякурен, PG-13, для xelllga

[lokid troika]

Что-то я первая. оО

Название: Что только ради него не сделаешь.
Автор:  Troika
Бета и гамма:  Teado &  Mr. Bushido
Пейринг: Бьякуя/Рэндзи
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: слабый яой
Саммари: Рэндзи старается, очень старается. Только как это воспринял Бьякуя?
Отказ от прав: герои не мои
Примечание: написано по заявке xelllga; о вагаси.

текст заявки

- Бьякурены (желательно без сопливого романса и щенячьих глаз с чей-то стороны). Бьякуя симпатизирует лейтенанту, хочет привить ему вкус и чувство прекрасного; можно историю того, что предшествовало походу на чай к Сотайчо и прочие… совместные посещения.

~~~ *** ~~~~

Рэндзи всегда верил в свои силы и возможности. Он каждый день совершенствовал свои боевые навыки, приближаясь к совершенству. Ладно, может быть "идеала" как такового вообще не существует, но это не мешало к нему стремиться. А еще Рэндзи старательно следил за своей внешностью - мылся два раза в день и чистил зубы отбеливающей пастой, а также регулярно посещал парикмахера. Одежда время от времени стиралась и чистилась.

И Рэндзи начал больше времени уделять своим обязанностям фукутайчо. Он дольше сидел над бумажками, составляя различные отчеты или прошения о выделениях финансов. Он даже научился заваривать любимый жасминовый чай Кучики-тайчо. А чтобы чай был вкуснее, он покупал какие-нибудь сладости к нему, например, те же вагаси.

В общем, Рэндзи был весьма собой доволен и гордился своей выдержкой и работоспособностью. И еще он ждал, когда все это заметит тайчо и похвалит, может быть. И еще... Рэндзи толком не знал, что хотел, но можно предположить, что признания и общения на равных.

В это утро фукутайчо шестого отряда как всегда приготовил чай, положил пару сладостей, украсил все это веточкой сакуры и отнес в кабинет.

- Доброе утро, Кучики-тайчо! - радостно воскликнул Рэндзи, входя в кабинет. К его удивлению, он услышал стон, и его многоуважаемый тайчо пронесся мимо него.

- Я по делам, - коротко бросил Кучики, почти вылетая из комнаты. Абараи жутко удивился такому нетипичному поведению, но решил, что тайчо поддается его обаянию и теперь просто очень смущен.

Но давайте лучше последуем за самим Бьякуей. Он направился к единственному, по его мнению, тайчо, с которым он мог поговорить на эту тему - Дзюсиро Укитакэ.

~~~ *** ~~~

- Я больше не могу, - честно простонал Бьякуя, делая глоток ароматного зеленого чая. Укитакэ сочувственно на него посмотрел, пододвигая аккуратную тарелочку с вагаси. Чтобы сам Кучики-тайчо так откровенничал! - Он меня просто убьет своим поведением... Он начал пользоваться каким-то... одеколоном, что ли. От него разит за три метра, да еще и таким диким запахом. Мускус! От него разит мускусом, половина отряда чихает при его появлении! А зубы?! Это не нормальные зубы, они теперь сияют похлеще моего занпакто! Стоит ему улыбнуться, как мне хочется одеть темные очки!

- Ты о Рэндзи? - осторожно спросил Укитакэ. В последнее время он просто не видел Рэндзи, а это был единственный "он", кто мог произвести на Кучики-тайчо такое впечатление.

- А о ком еще! В последнее время я едва могу себя сдерживать, чтобы не... проявить агрессию. Сначала он стал дольше корпеть над бумагами, и я обрадовался. Но чем больше он сидит, тем больше он пытается "красиво" написать, тем больше бреда у него получается! Например, "...рядовой был ранен в правое полужопие." Полужопие! Ты когда-нибудь слышал такое слово?! И чай, боги, этот жуткий чай... Он бросает нежные лепестки в кипяток и ждет, пока вода потемнеет, а потом просто наливает мне и подает с дешевыми сладостями из супермаркета. Такая... приторная гадость...

- Может, ты... слишком строг к нему? Мальчик вроде бы старается, - закинул пробный камень Укитакэ.

- Я тоже так думал! - Кучики вскинул голову. - Но прошло столько времени, пора бы уже заметить, что ты... что у тебя... все из рук вон плохо. Этот вид, этот чай... Когда он сегодня опять пришел, сверкая своими зубами, я не выдержал. Сбежал как мальчишка.

- Бьякуя, можно задать тебе вопрос? - мягко спросил Укитакэ. Дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: - Ты когда-нибудь ему об этом говорил? О том, что изменения пошли не совсем в лучшую сторону? Может быть, ему просто стоит дать пару советов или хотя бы намекнуть...

Бьякуя молчал. Действительно, может его фукутайчо действительно не замечает и просто старается делать, как лучше? А Кучики вместо того, чтобы дать добрый совет, лишь сердится. Почему бы и нет? Почему бы не стать его наставником и не попытаться сделать из Абараи цивилизованного шинигами?

Бьякуя спокойно допил чай вместе с Укитакэ, но говорили они уже на нейтральные темы, например, о погоде и повышении цен на зефир. Кучики-тайчо направился после этого прямиком в один из магазинов, принадлежащих его семье. В первую очередь он купил нормальную зубную пасту со вкусом зеленого чая и зубную щетку с пересекающимися щетинками. Гораздо дольше Бьякуя торчал в парфюмерном отделе, пытаясь подобрать запах своему фукутайчо. Никаких сладких ароматов, никаких цветочных ароматов и уж точно никаких сексуальных ароматов. Что-нибудь мужественное, но не слишком резкое... Нет, морской запах ему тоже не подойдет... В конце концов, Бьякуя, нанюхавшись всего до головокружения, выбрал на свой вкус самый подходящий для Рэндзи запах (мне, не имеющему талант Патрика Зюскинда, трудно передать сей необыкновенный аромат словами, так что придется поверить просто так). Проявив огромную щедрость, он взял целый набор, состоящий из шампуня, геля для душа и дезодоранта.

Весьма довольный собой и своим выбором, Кучики вернулся на свое рабочее место.

~~~ *** ~~~

- Кучики-тайчо?.. – Смущенный Рэндзи смотрел на лежавшие на столе вещи. Он бы обрадовался неожиданному подарку, если бы в нем не было зубной щетки. Неужели он плохо чистит зубы?..

- Абараи, - Кучики прикрыл глаза, чтобы не видеть сияние рта его фукутайчо, – с этой минуты и впредь ты будешь пользоваться только этими вещами. Свои старые флаконы можешь выкинуть. Если ты ослушаешься, я обязательно замечу и посчитаю за неповиновение начальству.

- Да... – Рэндзи заметно поник, его самооценка и вдохновение укатились куда-то за стол, но Бьякуя решил не сдаваться!

День 1.
Кучики не мог не заметить, что сегодня его фукутайчо весьма хорош. Со вчерашнего дня он был все еще несколько поникший, а значит – тихий. К тому же... этот аромат... Бьякуя не мог поверить, что запах действительно исходил от Рэндзи. Вчера ему он запомнился и вполовину не таким хорошим. Бьякуя даже мог бы прижаться к своему фукутайчо, уткнуться носом в его волосы и вдыхать этот запах...

Хотя зубы все еще блестели, как начищенные колокольчики Зараки, общий внешний вид шел на поправку, учитывая, что новый гель имел мягкий тонизирующий эффект.

День 2 и День 3 прошли так же спокойно. Рэндзи, снова обретая уверенность, начал шуметь и командовать, а Бьякуя привыкал к новому аромату. Да-да, запах настолько его нервировал, что тайчо не контролировал свои действия. Например, когда Абараи отвернулся, Кучики закрыл глаза и представил, что они обнимаются! Они, Бьякуя и Рэндзи!..

А вот в День 4 Кучики наконец решился заняться чайным воспитанием своего фукутайчо.

- Рэндзи, вот это – специальный глиняный чайничек, - объяснял он. – Вот это – жасминовый чай, который требует к себе особого внимания. Его никогда не бросают в кипяток. Сначала ты должен приготовить сам чайничек, сполоснув его горячей водой. Потом бросаешь туда ложку чая и заливаешь водой, тоже горячей. Просто подожди минут пять, после того как она закипит. Затем не забудь накрыть крышечкой и дать ему настояться. Не слишком мало и не слишком много, иначе вкус совершенно меняется. И никогда, слышишь, никогда не используй одну и ту же заварку два раза! – грозно сказал он. – Когда чай заварится, следи, чтобы чаинки не попали в кружку, можешь использовать ситечко. И всегда полощи чайничек после его использования, но никогда не мой, особенно с моющими средствами!.. И вагаси... то есть, сладости к чаю, не обязательно подавать каждый раз, это плохо влияет на аппетит. И еще, покупать их стоит в кондитерской, а не дешевом универмаге...

Рэндзи пребывал в прострации, пытаясь запомнить этот несложный процесс. Конечно, это далеко не чайная церемония, а простое заваривание чая, но Кучики не требовал от него невозможного. Позже Рэндзи все равно отправился за помощью к Кире, который тоже оценил его новый личный аромат.

Через пару дней Бьякуя был просто переполнен гордостью за себя и Абараи. Вкус напитка улучшался с каждым разом, и вот уже казалось, что вкуснее и ароматнее этот сорт чая просто быть не может. Только вот сладости почти исчезли со стола, но Бьякуя не был особой сладкоежкой. Лишь потом он догадался, что все эти вагаси Рэндзи покупал на свои деньги, а постоянно приобретать дорогие продукты ему не позволяли финансы.

Бьякуя даже пригласил Укитакэ на чай, и последний его вполне одобрил, хотя и предпочитал зеленые сорта.

- Что-то в твоем фукутайчо изменилось, хотя не пойму что, - сказал он, провожая его взглядом. - Знаешь, так и хочется... - Джуширо замолчал, пытаясь подобрать слова.

- Прижаться к нему? - подсказал Бьякуя.

- Да!

- Мм, - понимающе протянул тайчо. Укитакэ изумленно на него посмотрел.

- То есть... тебе тоже?

На этот вопрос он не получил очевидный ответ, поскольку в комнату зашел Рэндзи, спросивший тайчо, не желают они чего-либо. Тайчо желали, чтобы Рэндзи остался, и они продолжили чаепитие втроем. Укитакэ отвесил ему кучу комплиментов о том, какой Рэндзи хозяйственный и умелый и как он красиво разливает чай по чашкам. Рэндзи же в ответ краснел и благодарил, что совсем не понравилось его тайчо. Но не думайте слишком много, эта была не ревность! Просто Рэндзи вовсе не красиво и умело сервировал тарелки, да и разговаривая, он делал слишком много лишних телодвижений, и, когда Укитакэ ушел, они провели еще одно чаепитие на двоих. Бьякуя объяснил ему разницу между чайной церемонией, простым дружеским чаепитием и поглощением чая за завтраком. При этом было продемонстрировано, как и сколько лучше всего класть вагаси на тарелку. Бьякуя воспользовался шансом и сел к фукутайчо поближе, прикасаясь к его рукам, якобы управляя и демонстрируя, уже наслаждаясь румянцем, вызванным им самим.

День 5 прошел мирно, только Рэндзи стал больше засматриваться на капитана, а когда сам себя ловил на этом, то краснел. Бьякуя был доволен. В том смысле, что он же тайчо, пример для подражания, и раз его фукутайчо заметил это, то все хорошо. А еще Рэндзи очень быстро совершенствовался.

День 6 и все остальные вплоть до День 11 Бьякуя решил отойти от формальностей и прочих строгих правил, оставив Рэндзи возможность быть... креативным. Найти свою творческую жилку, так сказать. Это они делали уже после работы, в доме у Кучики. Бьякуя демонстрировал и учил его искусству "икебана". Кучики-тайчо умиленно наблюдал, как его Рэндзи, еще не контролирующий своей силы, неловко подрезает стебли или пытается вставить цветы в вазу по-своему, но ему мешают другие растения, уже находящиеся там.

Он стал называть - но только мысленно! - Рэндзи своим, когда фукутайчо увидела Рукия и осталась стоять, раскрыв рот от изумления. Тот, конечно, сразу встал в позу и отпустил пару шуточек, но это не отпугнуло Рукию. Этот момент вдруг ясно показал Бьякуе, что Рэндзи очень мало проводит времени со своими друзьями (хотя раньше не преминул бы напиться в компании Киры и Мацумото). А значит он жертвовал своим личным временем ради капитана!..

Постановки Рэндзи (да, мы все еще про икебану) были большие и заковыристые, только при малейшем движении тот или иной цветок съезжал, и все старания сводились на нет. Но Бьякуя был доволен и этим: все-таки Рэндзи - это не только большой банкай и татуировки! Стоило ему только дать направление, как тот проявил себя со всех сторон - не только на поле боя, но и на кухне, и в искусстве и... кстати, как там насчет постели?..
Бьякуя провел цветочком по шее своего фукутайчо, с радостью наблюдая, как тот схватился за поглаженное место и покраснел.

- Рэндзи, - почти строго-официально спросил он - ты умеешь целоваться?

- Ч-что?!

- Ты - фукутайчо шестого отряда, и я просто обязан удостовериться, что ты это умеешь, - ответил Бьякуя, подползая поближе. Рэндзи совсем не сопротивлялся и даже не делал вид, что ему противно, когда мягкие губы тайчо накрыли его рот долгим поцелуем. Он был спокойным и нежным, как будто Бьякуя хотел попробовать и почувствовать Рэндзи со всех сторон.

Когда поцелуй прервался, Бьякуя отстранился и прошелся язычком по нижней губе.

- Знаешь, тут есть над чем поработать... - расплылся он в такой редкой для него улыбке, опьяненный ароматом. - Рэндзи... - сказал он, распуская длинные рыжие волосы фукутайчо. - Если несколько типов... - он наплевал на всякие формальности, опять уже откровенно прижимаясь к Рэндзи, сминая податливые губы в страстном поцелуе. Кучики еще долго не мог поверить, что это он оставил откровенные засосы на шее Рэндзи, что это он так игриво прижимался к своему фукутайчо, не сдерживая голоса. И еще он не мог признаться самому себе, что лучше всего просто запер бы своего фукутайчо в своей комнате и никому не показывал бы его...

@темы: Фанфики

---

[Lamilla]

Думаю, можно считать третий тур открытым
Удачи!!!


Блич-фикатон

---

Свободное участие и замены

[bleach-fest]

В фикатоне предусмотрено свободное участие: вы можете выполнить работу для кого-нибудь из участников, не подавая заявки. Соответственно, ответного подарка не будет. Работы в рамках свободного участия выкладываются в те же сроки, что и остальные работы. Для свободного участия необходимо перед началом вкладывания работ отправить запрос на вступление в сообщество.

~*~
Если вы готовы в случае необходимости написать в апреле фик на замену, отметьтесь, пожалуйста, в этом посте.

запись создана: 01.01.1971 в 03:00

@темы: организационное

---

Правила оформления работ

[bleach-fest]

Начало выкладывания работ на фикатон - 10 апреля.
Если у вас возникли проблемы с выполнением заявки - не тяните, напишите об этом сейчас.

Правила оформления:
Каждый участник создает отдельную тему со своим фиком.
Пожалуйста, пишите в шапке поста название, пейринг, рейтинг фика и имя заказчика,
в теле поста - шапку фика. Сам текст надо прятать под тэг MORE.

Пример:
«Маска», Ннойтора/Нелл, PG, для Lamilla

Название:
Автор:
Герои/Пейринг:
Рейтинг:
Жанр:
Краткое содержание:
Предупреждение:
Спойлеры:
Отказ от прав:

Написано по заявке: (текст заявки)

Если у вас не будет возможности выложить работу самостоятельно, присылайте ее на u-mail сообщества. Все вопросы по выкладыванию работ можно задавть в комментариях к этому посту.

@темы: 3 тур (2009 год), организационное

---

Задания отправлены

[bleach-fest]

Всем участникам отправлены по u-mail их задания на фикатон.

Если вы не получили задание, напишите об этом в комментариях или на u-mail сообщества.

@темы: 3 тур (2009 год), организационное