[bleach-fest]

Дорогие участники фикатона, напоминаем, что до начала выкладывания работ остался месяц. Надеемся, Муза уже прикормлена и приручена
Просьба всем авторам, еще не отправившим заявку на вступление в сообщество, сделать это заявка отправляется автоматически при нажатии ссылки "вступить в сообщество" .
Если вы не сможете выложить фик самостоятельно (например, у вас не будет выхода в интернет с 10 по 24 апреля), напишите об этом на u-mail фикатона.

Если у вас возникли проблемы с выполнением заявки - не тяните, напишите об этом сейчас.

@темы: организационное

---

Старт!

[bleach-fest]

Итак, все задания отправлены!
Просьба всем, (кто еще этого не сделал ) подтвердить получение заявки.

Обратите внимание, что для выкладывания работ на фикатон всем участникам необходимо вступить в сообщество!

Также напоминаем, что информацию о содержании и получателе вашей работы нужно держать в секрете! Если у вас возникли вопросы по содержанию заявки, их можно задать на u-mail бличетона.

Успехов и вдохновения!

@темы: организационное

---

Прием заявок

[bleach-fest]

Дорогие авторы - те, кто уже подал заявку на участие, и те, кто еще раздумывает!
Пожалуйста, подумайте еще раз - сумеете ли вы выполнить свое задание вовремя! Помните, что если вы по каким-либо причинам не закончите работу в срок, кто-то незаслуженно останется без подарка!

Правила оформления заявки:

1. О себе:
   
   
   
   • ник
   
   
   • контактная информация (e-mail, diary)
   
   
   • ссылки на работы



2. То, что вы хотите получить (не менее трех вариантов):
   
   • герои/пейринги, время действия, ключевые фразы, рейтинг, жанр и т.п.
   Дополнительно:
   
   
   • отношение к спойлерам
   
   
   • сквики и кинки
   
   
   • авторский фик или перевод
   
   
   • прочие ограничения
   
   
   Если для вас важно, кто в паре "сверху", тоже это указывайте.



3. То, что вы можете исполнить:
   
   
   • что вы хотели бы сделать (любимые герои, развитие сюжета, временной период, фетиши и .т.п).
   
   
   • за что вы не будете браться ни при каких условиях (нелюбимые герои, жанры, рейтинги и прочие ограничения)
   
   

Внимание! Фики в жанре стеб, а также содержащие инцест, пытки, смерть героев принимают участие только если заказчик явно указал их в заявке!
Помните, что чем больше ограничений вы поставите, тем труднее будет выполнить ее человеку, которому она достанется.

Пример:
1. О себе:
Lamilla, grethen123 at yandex.ru или на u-mail
Ссылки на работы: перевод на Лотерею, на первый Блич-фикатон.

2. Хочу:
фанфик (неважно, авторский или переводной) или арт.
В порядке убывания интереса:
Для арта:
- Гин/Айзен в Уэко Мундо. Можно с арранкарами.
- что-нибудь с Зараки, рейтинг повыше.

Для фика:
- Бьякуя с Гином, Ичиго или Укитаке. драма или романс, желательно хэппи-энд или открытый финал.
- Слэш с Ренджи, не ниже PG-13. В Каракуре в межсезонье или после Уэко. Можно АУ.

отношение к спойлерам: мне уже ничего не страшно Буду рада почитать фик по последнему арку (в Уэко Мундо)
сквики и кинки:
+ отношения шинигами с мечом; first-time; рефлексия; UST.
- смена пола, переодевания; завязка на яп.культуре и традициях;
прочие ограничения: без баунту и плюшевых игрушек. Не надо графического насилия, подробного описаия болезней и увечий
авторский фик или перевод - все равно

3. Могу:
перевод или клип.
Для клипа:
+ джен или низкорейтинговый слэш. Желательно указать настроение клипа.
-не возьмусь за совсем второстепенных героев и Уэко Мундо. Не делаю клипы на русский рок.

Для перевода:
+слэш или фэм, не выше R. романс, приключения. можно драму/агнст, только без натуралистических подробностей.
- Без Айзена и Маюри. Не буду переводить бьякуренов и гинокир.

Если вам приглянулась какая-то конкретная заявка, напишите об этом на u-mail фикатона, все пожелания будут рассмотрены.

Upd. Прием заявок окончен.
Все участники в ближайшее время получат задание на указанный e-mail/u-mail

запись создана: 11.01.2008 в 14:43

@темы: прием заявок, 2 тур (2008 год)

---

Свободное участие и замены

[bleach-fest]

В фикатоне предусмотрено свободное участие: вы можете выполнить работу для кого-нибудь из участников, не подавая заявки. Соотвественно, ответного подарка не будет. Работы в рамках свободного участия выкладываются в те же сроки, что и остальные работы. Для сободного участия необходимо перед началом вкладывания работ отправить запрос на вступление в сообщество.

~*~
Если вы готовы в случае необходимости написать в апреле фик на замену, отметьтесь, пожалуйста, в этом посте.

@темы: организационное

---

Баннеры

[bleach-fest]

Чтобы вставить один из баннеров к себе в дневник, скопируйте код, убрав все *

1)
Код:
[*center][*url=diary.ru/~bleach-fest][*img]ljplus.ru/img/a/m/ampr/bleach03.jpg[/img]
[*b]Блич-фикатон[/b][/url][/center]

2)
Код:
[*center][*url=diary.ru/~bleach-fest][*img]ljplus.ru/img/a/m/ampr/bleach02.jpg[/img]
[*b]Блич-фикатон[/b][/url][/center]

3)
Код:
[*center][*url=diary.ru/~bleach-fest][*img]ljplus.ru/img/a/m/ampr/bleach01.jpg[/img]
[*b]Блич-фикатон[/b][/url][/center]

запись создана: 16.11.2006 в 20:20

@темы: 2 тур (2008 год), организационное

---

Правила

[bleach-fest]

Итак, начинается прием заявок на участие во втором Блич-фикатоне!

Правила практически не изменились: в фикатоне принимают участие авторские фики и переводы по миру аниме и манги «Bleach», которые не выкладывались ранее на суд общественности - в блогах, форумах, сайтах. Участвуют только законченные работы. Минимальный размер фика - 1400 слов (~ 3 страницы 12 Times New Roman в Ворде), максимальный не ограничен. Не принимаются работы в жанре стеб, с инцестом, пытками, смертью персонажей - если обратное не указано в заявке.
Кроме того, в этом году на фикатоне принимаются клипы и фанарт! Дорогие художники и клипмейкеры - присоединяйтесь!

Прием заявок проводится с 11 по 23 января 2008 года.
После окончания приема все заявки будут распределены между участниками и каждый участник получит свое задание. Пожалуйста, не рассказывайте никому, чью заявку вы выполняете!
На выполнение задания дается два с половиной месяца: c 10 по 24 апреля 2008 года каждый участник должен будет самостоятельно выложить работу в этом сообществе. В шапке поста должно быть указано название, автор и заявка, по которой было выполнено задание.

Для приема заявок создана специальная тема, где все желающие принять участие оставляют контактную информацию и список своих возможностей и желаний.

Начнем новый год с приятного события !

@темы: 2 тур (2008 год), организационное

---

bleach-fest2, опрос

[bleach-fest]

Почти год прошел с первого Блич-фикатона, не пора ли повторить мероприятие? Если желающих будет достаточно, мы с удовольствием повторим обмен подарками.

Ориентировочные сроки проведения: прием заявок: начало декабря, выкладывание фиков: начало марта.

Опрос: хотите ли вы проведения второго Блич-фикатона, и если да, то будете ли в нем участвовать?

Upd. Спасибо всем высказавшимся.
Прием заявок на фест будет открыт в десятых числах января, выкладывание работ - в апреле.
До встречи!

запись создана: 06.11.2007 в 10:46

Вопрос: Вы хотите проведения 2 блич-фикатона?

1. да, буду участвовать		14	(26.42%)
2. да, насчет участия - по обстоятельствам		8	(15.09%)
3. да, но лучше в другие сроки (в комментарии)		3	(5.66%)
4. да, но только как читатель		22	(41.51%)
5. нет		5	(9.43%)
6. свой вариант в комментарии		1	(1.89%)
Всего:		53

@темы: опрос, 2 тур (2008 год), организационное

---

"О смысле жизни", Кёраку+Садо, PG-13. Для Гест.

[Кито]

"О смысле жизни"

Автор: LGKit

Герои: Кёраку, Садо. В основном.

Рейтинг: РG-13.

Предупреждение: АU, ООС, глумливая ересь. =) Нет, мне не стыдно, хотя должно быть.

Отказ от прав: Кубо Тайто имеет их всех. >_> Не моё.

Написано по заявке:

Гест.

Авторский фик, перевод. Не ангст, не дэдфик. Можно стёб. От pg-13.

Пэйринги в порядке убывания интереса:

-Кёраку/Чад

-Ичиго/Хичиго

-Кёраку/Нанао

-Мацумото/Нанао

-Нанао/Хинамори

-Чад/Ичиго

-Ренджи/Ичиго

Комментарий: прошу прощения у Гест за то, что ей так долго пришлось ждать подарка. Прошу прощения у организаторов за то, что задержала работу. Посыпаю голову пеплом и рву на себе рубище. О люди, простите.

О смысле жизни.

* * *

Садо Ясутора не особо задумывался о смысле жизни как таковой и своего существования в частности – он просто жил, ему этого вполне хватало. Кёраку ценил таких людей: капитан не любил излишнего словоблудия. Возможно, именно поэтому он немало удивился и расстроился, когда Чад после очередной порции сакэ спросил:

- Нет, ну зачем жить, если потом всё равно умрёшь?

Теоретически бессмертный Кёраку только насмешливо фыркнул. А ведь всё было так хорошо, подумал он. Тихая мирная посиделка – немножко воспоминаний, чуть-чуть не особо осмысленного трёпа и очень много просто молчания – с кем-кем, а с Чадом молчать было несложно.

- Нет, ну зачем? – вопросил Чад. Кёраку покосился на него, решил про себя, что всё, баста, этому больше не наливать и развёл руками.

- Какая разница-то?

Чад поскрёб макушку и вздохнул. – А и правда, какая…

Кёраку тоже вздохнул – точно, решил он, не наливать. А ведь так хотелось побездельничать до утра: Нанао-тян была безбожно занята и не могла бы испортить веселье – при всём на то желании.

- Знаешь что, - сказал он. – Давай-ка мы с тобой спать уложимся: а то ты уже совсем не то говоришь.

- Да? – удивился почти трезвый Чад. – Ну ладно, не то, так не то. Но почему сразу спать?

Кёраку снова фыркнул: маленькие дети не любят укладываться спать. Двадцатидвухлетний Садо по сравнению с ним был именно что маленьким ребёнком. Пусть и вполне себе совершеннолетним.

- А ты думал, что синигами не спят? – Чад только развёл руками – он вообще мало что знал о синигами. О капитане Кёраку, неожиданно появившемся на пороге его квартиры прошлой ночью, - и того меньше.

- Спят, - назидательно выдал Кёраку, подняв указательный палец – для пущей убедительности. – Ещё как.

- О, - ответил Чад. – Я рад. Но я, честно говоря, посидел бы ещё: вы так и не рассказали, зачем вы в Каракуре.

- Да? – удивился Кёраку. – Серьёзно? – Чад кивнул. – Странно, я был уверен, что сразу тебе объяснил.

- Нет, вы конечно сказали, что не простили мне моего отказа и жаждете со мной выпить, но это же не может быть правдой, верно? – Чад выжидающе уставился на Кёраку. Взгляд у него был мудрым и проницательным - и крайне нехарактерным для молодого человека двадцати двух лет. Кёраку почесал заросшую щёку и пожал плечами.

- Да нет, - ответил он. – В общем-то так и есть.

- Да ладно, капитан Кёраку, - поморщился Чад. – Я ж всё-таки не ребёнок. – Кёраку насмешливо засопел. Выпил ещё сакэ, зажмурился и чуть ли не замурчал. – Не ребёнок, - упрямо повторил Чад. – Шесть лет прошло как я отказался – неужели вы всё это время ждали?

- Дела! – развёл Кёраку руками. – Сэйрэтэй, чай, не дремлет – у нас там знаешь какая занятость?

- Занятость… то есть вы все шесть лет хотели выпить со мной сакэ, но всё не находили времени? – Кёраку невинно кивнул – так невинно, насколько позволяли хитрющий взгляд, трёхдневная щетина и бутыль сакэ рядом с правой рукой. Садо аж задохнулся от возмущения: настолько очевидной была эта ложь.

Но ничего не сказал – мало ли, что у этого капитана за задание? У каждого, в конце концов, свои причины.

Пошатываясь, поднялся на ноги и тяжело вздохнул.

- Капитан, - проникновенно сказал он, - скажите честно: Итиго в этом как-то замешан?

- А? – Кёраку задумчиво поморгал. – А при чём тут Итиго? Я ж говорю, я выпи…

- Довольно. Я всё понял. – Чад поплёлся в соседнюю комнату – стелить капитану постель. В конце концов, можно спросить у самого Итиго – тот если и надумает соврать, у него по лицу всё прочесть можно. А если не получится… Чад раздражённо встряхнул одеялом, расправляя его в пододеяльнике. Нет, подумал он, а что лезть-то? Не хотят – не надо, а у него и своих проблем хватает: на работе вот…

- Ты обижаешься? – нарисовался за спиной Кёраку. Чад только плечами пожал: опьянение потихоньку отпускало, говорить хотелось всё меньше. – Слушай, я тебе не вру: я на самом деле…

- Я всё понял, я же сказал. – Чад достал с антресолей подушку и теперь сосредоточенно запихивал её в наволочку. Наволочка сопротивлялась. – Можете ничего не рассказывать.

- Было б что рассказывать, - буркнул Кёраку. – Ну хорошо, если тебе будет легче… - Чад навострил уши – от природы он был не очень любопытен, но последние шесть лет общения с Итиго, придурками из Сэйрэтэя и мировым злом в разных проявлениях научили многому. Например, тому, что если вовремя не проявить любопытство, потом можно очень сильно получить по голове. – Ну… - Кёраку, мучительно соображая, что бы такого рассказать не в меру любопытному Садо, вздохнул, изобразил глубокую задумчивость и высокоморальные колебания. – В общем и целом, у вас тут заговор. А мы его… ликвидируем.

- Заговор? – поразился Чад. Заговор, привлекший внимание Сэйрэтэя? Это вам не хухры-мухры… А говорил, что Итиго это никак не касается – вот ведь собака!

- Заговор, - скорбно подтвердил Кёраку. – Ты не волнуйся, Итиго ничего об этом не знает – его это вообще никак не касается. И вообще, заговор-то людей из Сэйрэтэя, просто они прячутся в Каракуре, вот я и…

- Кто? – спросил Чад. Кёраку подумал, что ещё не поздно сказать, что он пошутил, и мило улыбнулся.

- Кутики Бякуя и Абараи Рэндзи.

В далёком-далёком Сэйрэтэе Бякуя и Рэндзи оглушительно чихнули. Чад моргнул и сел на пол.

- Как? – севшим голосом вопросил он. – Абараи-сан?

- Нет. Слушай, мы собирались спать. Итиго тут никак не замешан, ты тоже. Завтра я уже уеду. – Кёраку успел почти пожалеть о том, что он – аки идиот, право слово – принёсся из Сэйрэтэя только ради вечера с – чего скрывать? – приятным молодым человеком. Да ещё приплёл совершенно невинных Кёраку с Рэндзи, которые ничем не провинились. Кёраку вздохнул, полелеял надежду на то, что Чад оставит его и его «миссию» в покое, а потом – боги, боги, проявите свою милость! – и вовсе забудет, что какая-то миссия была.

- А, да. Спать. – Чад втиснул подушку в наволочку и бережно положил её на футон. – Простите, конечно, но вам придётся спать тут, капитан.

- Не проблема, - разулыбался Кёраку. – У тебя тут чисто, тепло и мухи не кусают – что ещё надо? – Чад улыбнулся и вышел, не забыв пожелать спокойной ночи.

Ну что за ребёнок, умилённо решил Кёраку. Вежливый, спокойный…



*



- Говорю тебе, Рэндзи тут очень даже при чём, - повторил Чад, уставившись на Итиго. Тот сонно потёр глаза и в очередной раз зевнул.

- Хорошо, хорошо, я понял. Только, Чад… ты прости, конечно, но от тебя пахнет. – Чад моргнул – ну очень недоуменно. – Сакэ, - пояснил Итиго. – Давай утром.

- Чёрт, Итиго! Капитан, мать его, Кёраку в Каракуре! Рэндзи и Бякуя – тоже! И не факт, что только они! Я тебе…

- Хорошо, хорошо, - повторил Итиго. – Чад. Всё утром, а то время – полтретьего ночи. Сейчас ещё отца разбудишь, нам…

- Хэийя! – донеслось от двери в комнату Итиго. Чад чуть было не свалился с подоконника, Итиго обречённо вздохнул. Дверь рухнула. – Быстро спать! – Всклокоченный Иссин радостно кинулся на любимого сына. – Итиго, спать!

Итиго привычно увернулся от нежного отцовского пинка, Чад быстренько ретировался на пол до того, как нога Иссина нежно опустилась на подоконник.

- О, - сказал Иссин. – Ясутора, и ты тут.

- Я здесь, - подтвердил Чад. – Куросаки-сан, вы же знаете Кутики Бякую?

- Только не ему! – возопил Итиго, но было поздно – Иссин уже заинтересовался.

- Терпеть его не могу, - честно ответил он. – Но с удовольствием послушаю.

Итиго тяжело вздохнул, в очередной раз выслушал бредни о мировом зле в лице Абараи Рэндзи и Кутики Бякуи – замечательных, в общем-то, ребят – и понял, что теперь никак не может отвертеться от спасения человечества: уж больно нездоровым выглядел энтузиазм любимого папы. А ещё – и это, пожалуй, было страшнее всего – отец стал как никогда серьёзным.

- Иссин, послушай теперь меня? – жалобно попросил Итиго – ещё не угасла надежда на то, что отца можно будет отговорить от дальнейших действий. – Чад и Кёраку сегодня выпивали. Ты же знаешь, как пьёт Кёраку? Ты же знаешь, как он цепляется за любого, кто может составить ему компанию? Ну, не нашлось в Сэйрэтэе компании, вот он и…

Иссин кивал на каждое слово Итиго, понимающе закрывал глаза и сопел. И когда Итиго уже решил, что всё – отговорил, хвала богам – Иссин скрестил руки на груди и настороженно посмотрел на него – мол, удивляюсь я тебе, родной. – А вдруг, - сказал он, - это правда? Неужели ты не понимаешь…

Итиго прослушал высокоморальную и очень пафосную речь, тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Сомнений в том, что ему придётся всю ночь – если не дольше – шататься по Каракуре и искать Рэндзи с Бякуей, которых – Итиго даже не сомневался в этом – в Каракуре не было и быть не могло, уже не осталось.

- Пойдём, что ли?

Через пятнадцать минут дружная компания уже духов стояла на улице и озиралась – откуда бы начать поиски? Итиго вяло предложил разбудить Кёраку и спросить у него, но Иссин сразу же отказался.

- Понимаешь, - сказал он, - если Кёраку не хочет, чтобы мы ему помогали, бесполезно у него что-либо спрашивать. Он просто поведёт нас по ложному следу. – Чад покивал. Итиго чихнул и подумал, что ему бы пара стаканчиков чего-нибудь высокоградусного не помешала бы. А, быть может, и сильно помогла. А ещё, грустно подумал он, Кон сейчас спит в тёплой постели, спит сладко и хорошо, а ему, Итиго, мало того, что тут дрогнуть, так ещё и простыни с утра стирать…

- Выше нос, сынуля! – подбодрил его Иссин. Итиго вытер кровь с разбитой губы. Жизнь упорно отказывалась становиться лучше и спокойнее. Более того, она упорно становилась всё хуже и хуже – посреди улицы появился Рэндзи. Сонный, взъерошенный и очень, очень злой.

Каракура вздрогнула. Итиго зажмурился и проклял всё существующее. Рэндзи еле-еле защитился от меча Куросаки-старшего.

- Что за хрень? – возмутился он.

- Ну всё, парень, - ответил Иссин. – Зря ты мне на глаза попался.

- Капитан Кутики, - спокойно сказал Рэндзи, покосившись на Чада и Итиго. – Одному мне справиться.

Итиго посмотрел на нарисовавшегося Бякую и задумался о смысле бытия – уж больно бессмысленным было всё происходящее. Интересно, подумал он, знает ли Кёраку, что он натворил? Он вяло достал Зангэцу из-за спины и защитился от удара Бякуи. Наверное, подумал Итиго, есть смысл перебраться в Сэйрэтэй навсегда. Там простой как табуретка Кэнпати, с которым у него практически никогда не возникало проблем – постоянные драки до полусмерти не в счёт, с ними-то смириться не так сложно. Там забавная Рукиа, у которой хватает мозгов сначала выяснить обстоятельства, а потом уже лезть в драку. Конечно, надо будет ещё уговорить Орихимэ… но ей можно сказать, что там есть капитан Маюри – Орихимэ вообще любит наблюдать за извращенцами. Взять хотя бы этот её роман с Ульквиоррой…

А ночь была хороша: звёздная, безветренная и на удивление тёплая – хотя и был на дворе март месяц. Итиго с сожалением подумал, что она ведь могла быть ещё и тихой: слева рухнула пара фонарных столбов от банкая Рэндзи. И они с Орихимэ могли бы…

- Цубаки! – раздалось откуда-то справа. Итиго снова проклял всё сущее.

- Орихимэ! – заорал он. – Уходи отсюда! – Орихимэ отвлеклась – то ли поприветствовать его, то ли что-то ответить – и меч Бякуи рухнул на неё тысячью лепестками.

Что было дальше, Итиго помнил плохо. Очнулся он посреди ровного круга – пепелища метров двадцать в диаметре, под вялое оханье Иссина, Чада, Рэндзи и Бякуи. Последние мрачно сетовали на бессмысленность бытия: мало того, что подняли посреди ночи – капитан Кёраку, видите ли, пропал, так ещё и избили – и кто избил!

В голове недовольно ворчал Хитиго – мол, мог и подольше дать поразвлекаться, чего лезешь-то? Зангэцу не менее недовольно ворчал в ответ. Что именно – Итиго решил не узнавать.

- Орихимэ…

- О, Итиго! – жизнерадостно поприветствовала его Орихимэ. – Привет! Я-то думала, когда ты очнёшься.

- Ну ты, блин, даёшь. Мог бы и поаккуратнее. – Рэндзи поправил повязку на плече и помахал ему рукой. - Привет.

- И тебе здравствуй, - отмахнулся Итиго. – Ты в порядке?

- Да что мне сделается? – разулыбался Рэндзи.

- Я не тебе. – Орихимэ улыбнулась и кивнула.

Бякуя виновато почесал затылок. – Простите меня, Орихимэ-сан. Не разглядел… - Орихимэ повернулась к нему.

- Ничего страшного, говорю же, капитан Кутики. Я в порядке.

- Ну, слава Богу, - вздохнули Итиго и Бякуя.

- Эй, а что вы тут делаете? – спросил невесть откуда взявшийся Кёраку.



*



- Я ж говорил, не лезть тебе в это дело, - проворчал Кёраку, когда они с Чадом остались вдвоём. Кёраку популярно – с применением холодного оружия, нецензурной лексики и очень убедительных приёмов рукопашного боя – объяснил Бякуе и Рэндзи, что к утру он вернёт в Сэйрэтэй и что в данный момент его надо оставить в покое. Желательно – одного. Можно с Чадом. Бякуя и Рэндзи пробухтели в ответ, что не очень-то и хотелось, что капитан Кёраку их достал, что они ему не няньки – бегать за ним по Каракуре и искать его после пьянок, и вообще они не нанимались… Кёраку помахал им вслед и мрачно вопросил у неба, как только Рэндзи с Бякуей растворились в темноте, зачем они вообще приходили. Небо промолчало, и Кёраку переключился на Чада. – Я тебе что сказал? Что я к тебе пришёл. А ты, ты…

- А что мне было думать? – возмутился Чад. – Зачем капитану одиннадцатого отряда нужен какой-то студент университета…

- Кэнпати ты не нужен, - отмахнулся Кёраку. – А вот мне ты нравишься.

- Ну, не одиннадцатого, - в свою очередь отмахнулся Чад. – И я вам… что?

- Нра. Вишь. Ся, - повторил Кёраку. – Давай-ка ещё выпьем.

- Выпьем, - согласился Чад. Что-что, а это ему было необходимо. – Так вам когда обратно?

- Часов в семь пойду. – Кёраку налил себе сакэ и задумчиво на него посмотрел. – Часам к восьми вернусь. Ну, вечера.

- Вернусь? – Кёраку кивнул. Чад обречённо вздохнул.

- Я занят буду. У меня сегодня вечером…

- Я подожду. Нет, ну это же гораздо удобнее, чем раз в шесть лет, согласись. – Кёраку невозмутимо выпил, налил ещё. – Или тебе неприятно? – Чад погладил правое плечо – оно ещё болело. Не то, чтобы сильно, но...

С другой стороны, Кёраку потрясающе рассказывал анекдоты. И не смущался, что Чад почти всё время молчит. И вообще, был неплохим таким собутыльником.

- Ладно. Приходите.

- Отлично! – обрадовался Кёраку. – Может, тогда и сексом займёмся? – Он посмотрел на крайне возмущённого Чада и мило улыбнулся. – Или я тороплю события?

- Никаких событий! – возопил Чад. – Никакого секса!

- Да ладно, не смущайся ты так…

В нескольких кварталах от дома Чада отчаявшийся заснуть Итиго мрачно выглянул в окно: где-то на другой конце улицы виднелся банкай капитана Кёраку да посверкивало оружие Чада.

- Идиоты, - пробурчал он. Вернулся в кровать, прижал к себе Орихимэ и закрыл глаза.

- Идиот! – негромко донеслось с улицы.

Всё-таки несколько кварталов – расстояние не такое уж маленькое. Итиго зажал уши и умиротворённо вздохнул: под боком умиротворённо посапывала Орихимэ.

- И зачем такая жизнь? – пробурчал Кон со своей полки.

@темы: Фанфики

---

Фикатон 2007. Список работ

[bleach-fest]

Все выложенные на фикатон тексты можно найти по тэгу Фанфики. Полный список - под катом.





Дура

автор: Дитрих

Гин, Рангику, G, romance.

Краткое содержание: о том, как у Рангику случилась любовь на всю оставшуюся жизнь.

По заявке Eswet.



Путь запрета

автор: Eswet

Укитакэ/Бьякуя, упоминается Кёраку/Укитакэ, PG-13, драма, романс.

Краткое содержание: грустная история про то, как Бьякуя сам себе отказал в том, чего хотел.

По заявке orocchan.



Визит

автор: Folie

Айзен/Урахара, Айзен/Ичимару, G, драма с элементами детектива.

Краткое содержание: встреча двух любителей экспериментальных разработок, действие происходит между 213 и 234 главами манги.

По заявке Atropos.



Рыцарей больше нет (Chivalry is Dead)

автор: ObscureAnimeWriter

перевод: Солнечная Валькирия

Орихиме, Исида и прочие, PG, юмор/стеб.

Краткое содержание: "Черт, ты убила Ишиду..."

По заявке Ку.



Мы делили апельсин... (One two buckle my shoe)

автор: Fushigi Kismet

перевод: Grethen

Ичиго, Рукия, Орихиме, Исида, PG-13, romance, humor. Часть цикла, происходящего в авторской вселенной. AU ко второму арку.

Краткое содержание: школьные годы чудесные...

По заявке Йоруичи.



Шаг первый…

автор: Kagami-san

Укитаке, G, квайдан.

Краткое содержание: о детстве Укитаке.

По заявке Хэйтаро.



Внутренняя сила

автор: General Sephiroth

Зангецу/Ичиго, PG-13, драма, легкий ангст

Краткое содержание: духовный поиск Ичиго. Встреча с Зангецу происходит гораздо раньше, чем положено по канону.

По заявке Катаны сан.



Пока еще не поздно...

автор: Катана сан

Зангетсу-Ичиго, немного Ичиго/Хичиго, NC-17.

Продолжение фиков «Между небом и твердью» и «Между жизнью и смертью».

По заявке Viorteya tor Deriul.



Печали и радости Айясегавы Юмичики

автор: Jasherk K.Krakamyn

Тентакли/Юмичика, Тоусен/Хисаги, ?/Юмичка, насилие, NC-18, agnst, romance

Краткое содержание: у Юмичики была очень серьезная причина ночью пробраться на территорию 12-ого отряда.

По заявке swallow.



Заставь меня уйти

автор: Ollyy

Гин/Бьякуя, PG-13, romance

Краткое содержание: Ичимару-тайчо ходит в гости.

По заявке Полного_затмения.



Лекарство от скуки

автор: NoFace

Гин/Рангику, Кира/Гин, R, драма/трагикомедия

Предупреждение: фик абсолютно каноничен, но предлагает весьма нетрадиционное объяснение некоторым событиям первого арка.

По заявке orocchan, в рамках свободного участия.



Лепестки

автор: Таэлле

Бьякуя, Ренджи, PG-13, romance, agnst

Краткое содержание: у Сенбонзакуры тысяча лепестков — что могло в них отразиться?

По заявке Jasherk.



Честь

автор: orocchan

Кира/Гин и другие, R, drama.

Предупреждение: спойлеры, действие происходит во время второй части арки.

По заявке Fujin.



Список Кучики

авторы: Гай Юлий&Пенелопочка

Бьякуя/Ренджи, Кераку/Укитаке и другие, PG-13, юмор с элементами стеба, romance, action.

Краткое содержание: о Боже, Рукия беременна, и Бьякуя не знает – от кого!

По заявке Springcrazy.



Не думая о

автор: Ку.

Матсумото/Бьякуя, R, романтика, юмор.

Краткое содержание: чуден Готей при тихой погоде... вам тоже не верится?

По заявке Гай Юлий&Пенелопа.



Отступление

автор: enkidu_fic

перевод: Ammoral

Ичиго/Ишида, R, agnst

Краткое содержание: Ишида принимает важное решение

По заявке Rikarda J.



Правила игры

автор: The Sh@dow

Ичиго/Ренджи, R, agnst

Краткое содержание: «Ничему не удивляться. Сохранять полную невозмутимость. Изображать многозначительность. Таковы были правила игры»

По заявке Солнечной Валькирии.



shinigami ni narou

автор: Heitaro

Ренджи, Кира, Хинамори, Шухей и другие, R, сборником разножанровых драбблов.

Краткое содержание: первый курс академии, 46ая серия и последствия + 40 лет спустя, перед началом событий сериала. Как они жили, что они думали.

По заявке Kirdan.



Пять

автор: Aone

Айзен/Урахара, Айзен/Ичимару, PG-13, ангст с элементами драмы.

Краткое содержание: Пять элементов, пять шагов, пять ходов игры.

Предупреждение: Много психоделики и глюков - пожалуй, это самое важное предупреждение.

По заявке Folie.



Пациент

автор: Springcrazy

Кёраку, Укитаке, Унохана и другие, romance/стеб, PG-13

По заявке Бэд ака Ренджику.



Росток

автор: Kirdan

Ичиго/Ишида, PG-13, "всеобщей истерия"

Краткое содержание: один глючный день школьного недосыпа

По заявке Ammoral.



365 часов до

автор: Rikarda J

Ичиго/Ишида, romance, PG-13

Краткое содержание: условно говоря, 365 часов из жизни этих двоих + бонусные сцены)

По заявке Uk@R.



My blade as my pride

автор: Bad

Чад, Ичиго, G, жизнеописание

Краткое содержание: Сценка из мирной жизни за год до встречи Ичиго и Рукии.

По заявке LGKit.



Фантик

автор: Линн Бранст

Ренджи/Бьякуя,Бьякуя/Ячиру, R, drama

Краткое содержание: Урахара как всегда во всем виноват.

По заявке Таэлле.



Практикант

автор: Uk@R

Маюри, Ишида, PG-13, adventure, humor, drama

Краткое содержание: вас когда-нибудь посылали на летнюю практику туда, куда вам совсем не хотелось ехать? К тому же если права выбора вы лишены по умолчанию? А Квинси что, не люди, что ли?

По заявке Дитриха.



Скоро будет солнечно

автор: Lucky

Ренджи/Бьякуя, Гин/Бьякуя, R, drama

Краткое содержание: еще одна версия развития отношений Бьякуи и Ренджи. Сначала много ангста, потом обширный хэппи-энд.

По заявке Никакун.



В глазах смотрящего

автор: Viorteya tor Deriul

Урахара и все, кто под руку подвернулся, PG-13, стеб и капелька ангста, POV.

По заявке Кусаки Би.



Негодяй и ангел сошлись как-то раз...

автор: Кусака Би

Маюри/Ишида, Урахара/Маюри, R, romance, юмор

Краткое содержание: Ради спасения влипшего в передрягу отца Ишида становится жертвой экспериментов Урахары и его странноватого ассистента. Параллельно Ишида узнаёт кое-что о смерти деда.

По заявке Schnizel.



Вернисаж уходящей осени

автор: Schnizel

Гин/Бьякуя, R, agnst.

Краткое содержание: Рукия в клане Кучики.

По заявке Ollyy.



Девять с половиной

автор: swallow.

Зараки/Юмичика, Иккаку/Унохана, PG-13.

Краткое содержание: история одиннадцатого отряда в девяти с половиной драбблах.

По заявке Lucky.



Башня

автор: Fujin!!

Ичиго, Урахара, G.

Краткое содержание: Ичиго снова умирает.

По заявке Линн Бранст.



О смысле жизни

автор: LGKit

Кёраку, Садо и остальные, РG-13.

Краткое содержание: один визит Кёраку в мир живых.

По заявке Гест.

запись создана: 15.03.2007 в 11:07

@темы: список работ, 1 тур (2007 год)

---

"Башня". Ичиго, Урахара, G. Для Линн Бранст

[Fujin!!]

Название: Башня

Автор: Fujin

Герои: Ичиго, Урахара

Рейтинг: G

Предупреждение: еще раз очень извиняюсь за задержку перед получателем и организаторами. простите пожалуйста

Отказ от прав: не моё

Написано по заявке:

Урахара/Ичиго

Маюри/Исида

Кьёраку/Укитаке (нежелательно прошлое)

Можно ещё Зангетсу/Ичиго, Ренджи/Бьякуя (капитан снизу, да), Айзен/Гин.

На крайний случай Айзен с кем угодно.

Первые две пары предпочтительнее всего.

Башня

Вода в луже тухлая и холодная, как занимающаяся гроза. Он лежит в этой луже и чувствует, как медленно забывается вкус крови на губах. Одежда промокла – промокла насквозь.

Молния коверкает небо. Вспышка. Удар.

С неба – на веки и губы – падают первые капли дождя. Тонкая полоска света от двери в мир мёртвых уже исчезла, но кажется: вот она, совсем близко, вместе с отсветами от молний.

Кажется: свет остался, а Рукия всё равно ушла.

Молния. Вспышка. Удар.

Ичиго закрывает глаза, и веки жжёт изнутри, и капли падают на горячую кожу. Грудная клетка изорвана в клочья.

Они забрали Рукию – и это единственное, что могло бы иметь значение. Не имеет.

Даже холода не чувствуется уже.

Рёбра разворочены и торчат нелепыми обломками. Не больно.

Это плохо, что уже даже не больно.

Это значит, что он умирает.



***



Он рывком открывает глаза.

Небо. Низкое, свинцово-серое покрывало неба до самого горизонта. Быстрые тучи совсем близко. Крики оголодавших чаек – белых вспышек на сером небе. Холодно и промозгло, волосы трепет ветер, сыростью тянет от камня по босым ногам.

На одном уровне с небом – и больше ничего.

Ичиго стоит на маленькой площадке – не больше пары шагов. Стоит босиком и невообразимо высоко. Вот от чего тучи такие низкие и доступные. Ему не страшно, и в первый момент даже не кружится голова.

Под ним – километры старого камня, сделаешь шаг – разобьёшься.

Он смотрит вниз, на выбеленный песчаный пляж, и резко и понятно оглушают крики чаек – медленно, накатывающимися волнами, серостью сливаясь с серым небом, до самого горизонта стелется море.

Пахнет им, затхлым запахом тины.

И какие-то совсем неразличимые, совсем под ногами, истерически носятся туда-сюда мелкие чёрные точки.

Только серость вокруг, занимающийся шторм, полоска песка, давящее небо и крики чаек. Холодно, промозгло, и ветер громко хлопает лёгкой одеждой. Он стоит босиком.

Носятся туда-сюда неразличимые чёрные точки.

Башня из старого серого камня высится перед ними. Башня с давно мёртвым мальчиком на самой вершине.

Его рыжие волосы – вызывающим диссонансом в окружающем монохроме.

Он стоит, медленно осознаёт, что умер, и поджимает мёрзнущие пальцы ног.



***



Одно из самых мерзких пробуждений в жизни. Уже тепло, уже чувствуются руки, а на коже, кажется, еще остался моросящий дождь.

Морда Тессая – самое мерзкое, что он видел сразу после пробуждения. Наверное, он заорал, наверное, он разразился нецензурным матом. Наверное, он отпихивался руками, ногами, и снова кричал.

Он жив.

Рукия ушла.

Ичиго, как и все школьники, работающие и старики, ненавидел просыпаться по утрам.

- Будешь много шевелиться – умрёшь.

Голос мягкий, насмешливый и вкрадчивый, как шёпот внизу. Тессай тут же отпрыгнул в дальний угол , а Ичиго лежал и сладкой болью колотится сердце о лёгкие.

Жив. Жив. Жив.

Тук. Тук. Тук.

И плевать откуда этот холод и рокот моря в ушах.

Его голос еще хриплый от сна, ран и по-мальчишески ломкий.

- Так это твой дом.

Старик в панаме и гэта, глупые шутки, щелчок складываемого веера, смешок. И улыбка – видящая насквозь и полная снисходительности. Как будто это он запихнул промёрзшую башню ему в мозги.

- Верно.

- Так это ты меня спас.

За уши выдернул из мокрой лужи, моря и моросящего дождя. Перевязал раны и впихнул на место прорвавшие кожу рёбра. От одной мысли о том, как его тащили через полгорода в этот дерьмовый магазин, как склонялись над телом, водили по нему тёплыми руками – медленно, осторожно, сводя разорванные края ран, Ичиго тянет блевать.

Может, это слабость виновата.

Урахара склоняется над ним, словно снова, словно издеваясь, и от него несёт теплом и протухшим чаем.

- Эй, это явно не та интонация, которую я ожидал. Как будто ты не хотл быть спасённым.

Это усмешка бесит особенно сейчас. Эй, Ичиго, выглядишь так, как будто только что сдох. Эй. Ичиго, выглядишь так, как будто у тебя забрали самое дорогое, что было в жизни. Эй, Ичиго, кажется, у тебя мама умерла.

Он все знает и понимает, потому и улыбается, старый ублюдок.

В точку. Не хотел.



***



Ичиго дёргается, чтобы дать по морде. Теряет равновесие и едва ли не падает. Рёбра не болят.

Он стоит на самом краю крошечной площадки. Едва не упал. Чайка разрезает воздух прямо перед глазами, крик её оглушает. Ветер дует снизу – с невообразимой глубины, ниже любого морского ущелья – прямо в лицо.

Шепот моря, чёрные точки бегают по песку.



***



Урахара улыбается.

- Ты действительно думаешь, что нет пути в Сообщество Душ?

Ичиго лежит, ненавидит его и хочет жить. Резко, вдруг, и сердце бьется о лёгкие. Сквозь бинты толчками проступает кровь. Он чувствует себя рыбой, мгновенно заглотавшей крючок.

Это обидно, и плевать, что там слишком привлекательная наживка.

- А он есть? Что мне делать?! Как мне попасть туда?!

Кажется, Урахара смеётся, и веер надежно глушит смех. Он наклоняется совсем близко, и вдруг резко чувствуется боль от раскрывшихся ран, запах моря и тухлого чая. Голос мяучет.

- Конечно, я скажу тебе. Но есть одно условие.

Рыба беспомощно дёргает хвостом, пеня воду, бьётся о её толщу, и готова выблевать наживку вместе с нутром, но крючок застрял, тянет вверх, не отпускает.

Рукия.

- Какое?

Щелчок веера, добрая улыбка, смотри: я готов помочь тебе, мне самому очень надо, я не насмехаюсь. Каждым движением вру.

- Для этого ты снова умрёшь.

Лёгкий девичий меч, застрявший прямо в сердце, и рёбра снова болят.



***



Он отчаянно машет руками, восстанавливая равновесие. Камни под ногами почему-то особенно холодные сейчас. Такая огромная высота, что песок и точки плывут перед глазами, и кровь ударяет в голову, и думается, каков же он на вкус.

Ему удается отступить от края, Ичиго пятится на несколько торопливых шагов, и снова его босые ноги находят пустоту. Отдёргивается, встаёт посередине и жадно дышит, уперев руки в колени.

Площадка настолько мала.

Только сейчас он медленно понимает, насколько холодно вокруг, насколько он теплее окружающего воздуха, и что его рыжие волосы кичливы, вызывающи, совершенно неуместны в окружающей серине. Слишком живой. Чёрные точки мельтешат невообразимо далеко, рождая головную боль.

Высоко; нависло серое небо, шепчет море и бледные песок, и падать очень далеко. Успеешь накричаться.

Ичиго переводит дыхание, встаёт и оборачивается. Пусто: ничего, кроме безжизненного неба вокруг, как будто на банку с пойманным человечком вместо крышки положили кусок серого картона. А он забрался как можно выше и хочет упасть.

Моргает. Позади, ровно за его спиной, от края площадки и до самого горизонта тянется тонкий, не толще пальца, канат. Не видно его конца.

Ичиго усаживается прямо на холодный камень, потёртыми джинсами, свесив ноги вниз – в необъятную высоту. Уже почти не страшно. Чайки летают, истошно крича и иногда задевая кончиком крыла. Воняет морем. Он начинает ждать.

Наконец, канат напрягается и чуть провисает.



***



Он идёт по тёмному пыльному коридору, качаясь, касаясь стен вытянутыми руками. Пыль чувствуется в воздухе и забирается в ноздри, и ведёт отчего-то: головокружение и мерзким ощущением тошноты.

Стены коридора медленно сужаются.

Дышать тяжело, и Ичиго вдыхает пыльный воздух всей грудью и идёт вперёд. Справа – внизу, маленькой щёлкой, видна тонкая полоска света из приоткрытой двери. От головной боли то и дело вспыхивают перед глазами белые точки, тоже освещая тёмный коридор.

Стены сузились настолько, что он еле умещается в проёме, и назад идти невозможно.

Ичиго толкает дверь, и она открывается тихо – даже без характерного скрипа застоявшихся петель. Пыли столько, что щипет глаза. Коробки внутри стоят на полу, на бесконечных, уходящих ввысь стеллажах. Сундук со старыми детскими игрушками, чемодан старьёвщика.

Урахара снимает очередную коробку, чихает, долго роется в ней и принимается за следующую.



***



Он кидается вперёд, он бурлит, негодует, и ему некогда заниматься глупыми уроками со стариком. Рукия сидит в огромной башне, и море рокочет внизу. Голова еще чуть кружится от потери крови и застрявшей в лёгких пыли из тёмных складов.

Удар тростью опрокидывает его на лопатки, больно ударив головой о подстилку. Урахара улыбается, это он рылся в бесчисленных ящиках, и от мельтешения полос на шляпе снова кружится голова.

- Ты не понял, я пытаюсь сказать тебе, - Он опускается следом, совсем близко: губы, небритый подбородок, острый кадык, - Таким, как сейчас, ты просто проиграешь. Ты слаб. «Там» это назвали бы самоубийством, - От него пахнет стухшим чаем, теплом и криками чаек, - Тебе пора повзрослеть. Не используй других люде как повод умереть.

У него нет этой недели, воздуха в лёгких и лишней даже секунды. Он знает, Рукии холодно на каменном полу.

- За десять дней я смогу стать сильнее?

Урахара хмыкает, и его усмешка самолюбивая и фальшивая насквозь. Он думает, Ичиго сломался.

- Разумеется. Если ты хочешь этого всем сердцем.

Это бесит, и Ичиго выдыхает медленно и спокойно, и голос почти не дрожит. Он не сорвался бы с крючка хотя бы потому, что не захотел бы.

- Ясно.

Урахара дёргает за удочку, и ему совершенно не идёт вид простоватого рыбака-натуралиста. Из тех, что отпускают пойманных рыб.

- Но выдержишь ли ты десять дней со мной?

- Угрожаешь?



***



Сначала видно только размытое алое пятно, чуть качающееся у линии горизонта. Такое яркое, красное и живое на фоне окружающей серости, что с непривычки щипет глаза.

Ичиго даже не удивляется, он уже ничему не удивляется; пятно растёт.

Наконец оно приобретает очертания, и висит в метре от тянущегося в горизонт каната, и видно человеческую фигуру, держащую его в вытянутой руке.

Урахара идёт по тонкому, не толще пальца, канату, ступая тяжелыми подошвами гэта. Качается, его ведёт в сторону, и он виновато смешливо улыбается, едва не упав. Он держит зонтик в вытянутой руке.

Яркий, оглушающее-алый, такой же дисгармонией, как рыжие волосы, врывающийся в окружающую серость. Урахара идёт к нему. Долго, от самого неба и линии горизонта.

Ичиго встаёт, оттряхивает джинсы, и деревянные гэта звонко цокают о камень площадки. Ичиго мог бы хотеть наорать, толкнуть и сбросить вниз, накинуться с обвинениями и вопросами. Но он не хочет.

На крошечной площадке они еле помещаются вдвоём, едва не отдавливая друг другу ноги.

Красный зонтик накрывает их обоих с головой, мигом отделяя от окружающего, и крики чаек, и шум моря, слышатся отдалённо, как сквозь толщу воды.

Урахара улыбается.

Ичиго чувствует, как что-то больно тянет вниз в груди.



***



Потолок пещеры выкрашен в неестественно-ровный, идеально голубой цвет, лишь отдалённо похожий на небо. Ичиго спешит, ему, вообще-то, все равно, на что это должно быть похоже.

- Кто бы мог подумать, что под магазином может оказаться такая больша~а~ая пещера?

Урахара смеётся и издевается, машет веером, и на ладонях его, кажется, видны отпечатки ручки зонтика.

- Просто заткнись. Не кричи за меня. Я и так удивлён достаточно.

Тот снова улыбается, склоняет голову набок и щелчком закрывает веер. Ичиго злится, а значит, он уже попался, и осталось совсем недолго до того, чтобы передать ему приклад.

- Ну как скажешь.

Он поднимает трость, и ручка её похожа на изогнутую рукоять зонта. Еще болят не сросшиеся рёбра, Ичиго дёргается, не успев увернуться. Трость вбивается в основание шеи. Опрокидывая навзничь и выбивая душу.

За короткую секунду – от касания до тяжелого дыхания в форме души – Ичиго успевает почувствовать, как же холодно дерево и метка на нем почти клеймом жжёт.

Воздух обрушивается на него могильной плитой, лёгкие судорожно дёргаются, подкашиваются ноги; лёгкие, которых нет.

- Как тебе? – Мурлычет Урахара над ухом.

Ичиго опускает взгляд и видит, от чего так сжимает и болит в груди – от неё, до угловатого мальчишеского тела, тянется тяжелая железная цепь. Заставляет упасть.

- Тяжело дышать в форме души, не так ли? Обычная душа без силы.

Он издевается, и это злит, заставляет держаться и не упасть. От боли белеет в глазах. Воздух – вот в чём основная проблема. Это он ботинком вдавливает в землю, хочет ворваться внутрь и разметать, в клочья разорвать то, что осталось.

Цепь – вот единственное, что дает еще хоть как-то держаться, не утонуть с головой, закрывает растущую дыру в груди.

- Что мне теперь делать?

- Думаю. Мы начнём, - Насмешливо улыбается Урахара, поправляя шляпу.

И толчком отправляет в бой.

Первый урок начался.



***



Пыль в воздухе медленно оседает, Ичиго стоит в проходе и спиной чувствует, что некуда уходить. Урахара роется в коробках, и мелькают старые тряпки, битые ёлочные игрушки и женские платья с запахом тления. Короткие драгоценности старика.

Темно, и простые побитые лампочки моргают под потолком.

Наконец Урахара находит что-то, тихо сорвано смеётся, и в этот момент как никогда заметно, как же он стар. Видны злые морщины под глазами и в уголках губ – даже в тени веселой панамки и доброй усмешки. Видны распухшие вены на руках. Видно, что это истеричный, умирающий смех, и склад – груда сокровища, из тех, что до самой смерти хранят драконы и кощеи.

- Подойди, - Говорит он,

И Ичиго подходит, и с каждым шагом чувствует, как холодеют пальцы и куда-то делись кроссовки с ног. Чихает от пыли. Урахара тоже чихает и виновато улыбается, и это, наверное, было бы смешно, если бы не столько старости в этой улыбке.

Он берёт его руку своими сухими тёплыми пальцами, и даже сквозь кожу чувствуется, какое сбивчатое, надрывное у него сердцебиение. Стенокардия. Отступает, достаёт из коробки ружьё – старое, проржавевшее, с причудливой вязью на прикладе. Самое ценное из драконьих сокровищ. Пуля, которую хранят про запас, для одного-единственного. Протягивает и говорит:

- Бери.

Последняя лампочка моргает, и гаснет свет.



***



- Урок зачтён.

Трость упирается ему в коленку, не давая упасть; просто больно будет. Ичиго дышит тяжело, сорвано и быстро, и видит блаженное девчачье лицо перед собой. Девочка, которая избила его до полусмерти, но страшное не в том – Ичиго думает, не будет ли у него после урахаровских тренировок такого же безмятежного покорного лица.

Крючок впился в нёбо почти физической болью, и он согласился бы, наверное.

- Но почему? Я же ей проиграл.

Урахара улыбается, отпускает девочку, и столько послушания нет даже в куклах и бездомных щенках. Наверное, в этом и есть какая-то особая их сила, пустота, которая даёт побеждать.

- Ты и не мог выиграть.

Ичиго фыркает, он знает, что точно бы смог, будь у него чуть больше времени. Но времени нет, у Рукии на каменном полу наверняка так же мёрзнут ноги, и потому он не спорит – не успевает уже. Урахара смеётся. Берёт в руки огромный грубый топор, и видно, как от тяжести вздуваются вены на запястьях. А значит, его смех лжёт.

- Если ты выйдешь из мира живых, ты станешь Пустым. Не хочешь стать Пустым – придётся стать шинигами.

Тяжело дышать, воздух давит на плечи, просачивается даже сквозь звенья в зияющую дыру в груди. Очень тяжело – обычным человеческим душам. Цепь спасает, единственная закрывает прореху в груди, и кажется – не будь её, оттуда бы тут же комом повалились внутренности – больные, мягкие, давно стухшие. Пахнущие старым чаем, морем, чайками и отчаяньем. Мама, Рукия, дождь.

- Ну а теперь мы просто перейдём ко второму уроку.

Улыбается Урахара. Заносит топор.

И перерубает эту цепь.



***



Он опускает взгляд и видит цепь – толстую, прочную, тянущуюся от груди до кольца в каменной площадке – на самом краю. Это она держит и не даёт дышать. Урахара убирает зонтик, и воздух снова обрушивается на него, заставляя упасть на колени, судорожно дыша. Выброшенная на берег рыба с застрявшим крючком.

Вокруг холодно, он тёплый – и потому так оглушающее стучит сердце, которого не бывает у душ. Тонны воздуха и серости смотрят жадными глазами, рвут, ревуться, норовя откусить по куску от тепла и рыжины. Это море, эти кричащие чайки, это серое небо зло.

Урахара смеётся, снова накрывает зонтом, и опять ограждает от тысяч пустых бесцветных голодных песчинок, как будто они вцепились в алое вместо рыжего. Ичиго смотрит на него снизу вверх, холодно коленям даже сквозь ткань джинс, смотрит и хочет убить. Он чувствует – Рукия совсем близко, здесь, под ним в этой башне, над морем и песком. Не пробиться.

- Что ты делаешь, ублюдок.

Смешок над ухом, цокот гэта, и их деревянная подошва наступает на прижатые к камню ладони – больно – всем старческим телом и острыми дощечками. Отпускает и толчком в грудь опрокидывает, и Ичиго тянет материться, пока не понимает, насколько площадка мала.

Пока он не падает вниз – туда, куда так тянуло человечка из банки, прямо посреди серости, в жаждущий его тепла песок. Высосать, выпить до краёв. Больно дёргает в груди, и он висит – рыжее на фоне серой башни, подвешенный за тянущуюся из груди цепь. Беспомощно трепыхается.

Пора тянуть спиннинг.

Урахара стоит над ним и улыбается, столкнувший в площадки царь горы, древний дракон. Машет алым зонтиком – то закрывая, давая защиту, то убирая. Смеётся – его не поймёшь. До рези мельтешит в глазах.

Пожалуй, он уже смирился.

Даже солнца на сером картоне нет.



***



Дыра раздирает лёгкие и вырывается наружу. Ярким, оглушающим ощущением пустоты, и так, наверное, и умирают. В который уже, мать вашу, раз. Так, наверное, и становятся Пустыми.

Вылетая из тёмной шахты с изорванной грудью – в клочья, даже без цепи, на пыльный пол пещеры. Под изумлёнными взглядами. Тут, в сущности, главное понять, что уже не важно: Пустой, шинигами, мёртвый перепуганный мальчишка – это не разные виды, это просто состояние души.

Ичиго держит в руках меч, Ичиго сдирает с себя маску Пустого, и вот он – мальчишка – виден.

- Если твоя душа хочет есть, значит ты становишься Пустым.

Его душа голодна. Рукия. Рукия. Рукия. Башня, серость и чёткое ощущение ружья в руках.

- Поздравляю, - Смеётся Урахара, и он и тут его обманул. Нет никаких шинигами и Пустых, всё равно, что он там делал. Ублюдочный старик просто ждал, когда он доумирает, - Ты успел вовремя. Засчитывая второй урок.

И потому Ичиго уже нет никакого резона сдерживаться. Он подошёл и резко, без замаха, врезал ему по лицу. Не женским оскорблением-пощечиной, а так, как хотел. Чтоб зубы посыпались.

Не вышло.

- Заткнись. Пока я умирал там, я поклялся, что убью тебя, если выберусь.

Эта сволочь всё еще улыбается. Размахивает алым зонтиком перед глазами: туда – сюда.

- Никаких ограничений во времени. Просто сбей мечом мою шляпу.



***



Ичиго открывает глаза. Серое небо, холодные камни, крики чаек, лёгкое головокружение, но что-то изменилось. В воздухе ощутимо веет падалью. Кто-то тёплыми руками обнимает его сзади, скользит, обвивая талию и руки, трётся о шею небритым подбородком. Падалью и стухшим чаем.

Они тёплые – вдвоём, здесь, на невообразимой высоте, под пронизывающим ветром, на вершине каменной башни. На самом деле это тоже обман, потому что только у Ичиго рыжие волосы из них двоих, и это в него хочет вцепиться, растерзать серость. В него одного.

Только сейчас ему всё равно – странное коматозное состояние, наверное, потеря крови наконец-то сказалась. И Урахара шепчет что-то мягкое, усыпляющее ему на ухо, ведя руки выше, обхватывая ладони.

И Рукия плачет под ними, внизу.

И Ичиго чувствует непривычную тяжесть в ладонях, в плечо упирается приклад. Урахара направляет его безвольные пальцы, заставляя обхватить курок. Старое ржавое железо из залежей дракона и очень тоскующего мстительного старика. Он ведь так хотел вернуться.

- Стреляй, - Шепчет он голосом убаюкивающим, добрым-добрым, явно позаимствованным у его чёрной кошки с золотыми глазами, - Ты победишь их всех, - Говорит он, и сам в это верит.

Он нашёл отличное орудие.

Ичиго видит плохо, слабо – всё сплывается в одно сплошное серое пятно. И рокот моря в ушах. Они на самой вершине башни, им все заметно. В прицеле бегают-мельтешат чёрные точки у подножия.

Дуло еле поспевает за ними.

- Стреляй! – И его голос срывается от волнения.



***



Он порвал шляпу почти наполовину, но Урахара не злиться. Он делает вид, что не злиться вообще никогда.

Есть вещи более важные, чем старая панама, и иногда он вспоминает об этом.

Едва пройдя третий урок, Ичиго засыпает, и вот что важно. Это значит, что вот он – уже его, и ему не вырваться оттуда. С башни и серого мира, из его тёплых направляющих рук.

Урахара подходит, оттаскивает его на кровать и укрывает пледом, храня образ заботы.

Он ждал этого оружия так долго, и это что-то среднее между действительно мелочной местью и еще одним великим экспериментом.

Он наконец-то побеждён, впервые за столько людских лет, и он готов дать Ичиго куда больше, чем старую шляпу. Если всё получится, он отдаст себя ему с потрохами.



***



- Стреляй! – И его голос срывается от волнения, - Ты сможешь, уж ты-то перебьёшь их всех. Ты сильный.

Точка дрожит в прицеле ржавого ружья. И серость срывается – штормит море, ветер норовит сбить их с крошечной площадки, песок стелет глаза, сама башня идёт ходуном. Ветер, воздух – холодный до инея на пальцах. Он чует тепло, и весь – вся его огромная жадная масса – срывается и летит к мальчику, засыпающему в чужих руках.

Урахара ласков, искренне как никогда:

- Давай же. Пожалуйста.

И Ичиго стреляет. Скрежет ржавчины курка, выстрел, отдача.

Одна точка взрывается ворохом розовых лепестков. Бьякуя Кучики.

Тут же ветер пронзает его насквозь – через оставшуюся дыру от цепи на груди – прямо в сердце.

Это больно, но руки держат его, восторженно, почти истерично.

- Да. Еще!

И он снова стреляет. Еще одна точка взрывается запахом и зелёной слизью. Маюри Куротсучи.

Это очень, очень больно – разоряющие его ветер, изнутри впившийся потоками в тепло. Но только он позволяет попадать.

- Пожалуйста, Ичиго. Еще.

Выстрел, фальшивая улыбка, Ичимару Гин.

Выстрел, быстрая оса и безвозмездное обожание, Сой Фонг.

Выстрел, запах лекарств и свежих простыней, Унохана Рецу.

Выстрел, тепло шерсти и золото глаз, Комамура Сайджин.

Выстрел, усмешка и сакура в цвету, Кёраку Шунсуй

Выстрел, темнота и сухость кожи, Тосэн Канамэ.

Выстрел, лёд и ветер, и детская серьёзность, Хицугая Тоширо.

Выстрел, немота и слепая ярость, Зараки Кенпачи.

Выстрел, древняя мудрость и волны мечей, Укитаке Джуширо.

Они все изгнали его из Сейретея. Умри, умри, умри.

- Ичиго, - И голос срывается, как никогда в экстазе.

Ямамото Генрюсай Шигекуни, и основание башни подкашивается. Ичиго медленно остывает в его руках – ветер выжрал почти всё.

На один выстрел осталось.

Айзен Соуске, умри.



***



Портал раскрывается белоснежным сиянием. Ичиго думает, что идёт спасать Рукия.

И Урахара улыбается, отправляя его в Сейретей.

@темы: Фанфики

---

"Девять с половиной", Зараки/Юмичика, PG-13. Для Lucky

[_Brownie_]

Ужасающе прошу прощения за задержку! И вообще, это совсем не тот фик, который задумывался изначально... но часть того погибла вместе с жестким диском, и я сочла, что это знак судьбы.



Название: Девять с половиной

Автор: swallow.

Бета: ????

Пейринг: Зараки/Юмичика и немного Иккаку/Унохана

Рейтинг: PG13

Жанр: восемь драбблов юмора, один драббл экшна, полдраббла романса

Краткое содержание: история одиннадцатого отряда в девяти с половиной драбблах

Дисклеймер: у Кубо Тайто все украдено до нас. Я же украла концепцию у автора романа «История мира в восьми с половиной главах», несколько стихов из «Песни Песен» и немножко идеи у Jasherk. Гомен…



Написано по заявке Lucky, который(ая),

помимо всего прочего,

-Ренджи\Ичиго

-Бьякуя\Укитаке

-Гин\Бьякуя

-Ренджи\Бьякуя

-Йоруичи\Куукаку Шиба (что-нибудь задорное)

-Айзен\Гин

-Хичиго\Ичиго (какой-нибудь психодел)

-Урахара\Исида

Маюри в «домасочном» периоде очень интересует.

Главное требование – максимально возможное соответствие канону и

характерам. Рейтинг – не особо важен, лучше больше сюжета)

Желательно авторский текст.

Отношения к манге: +.

К филлерам: -. хотел(а):

Взаимоотношения в 11 отряде, отдельным пунктом Ячиру – ее история и жизнь)

Зараки – про него что угодно употреблять буду, но хотелось бы и для него

простого человеческого счастья с каким-нибудь шинигами)) с Юмичикой,

например)

Буду рада, если интересные и\или сумасшедшие на первый взгляд пейринги буду

написаны логично.



1.

- Сестричка! – рослый парень с торчащим на макушке хвостом красно-рыжих волос придержал за рукав проходящую мимо черноволосую девушку. – Сестричка, а как бы мне вашего капитана найти?

Девушка смерила его тяжелым взглядом и ответила мелодичным, но, вне всякого сомнения, мужским голосом:

- Я бы на твоем месте не рвался так на встречу с нашим капитаном.

И, эффектно взмахнув волосами, прошествовала… точнее, прошествовал мимо.

- А?.. - только и сказал агрессор.



Когда две недели спустя Абарай Ренджи вступил на территорию одиннадцатого отряда и встретился с пятым офицером Аясегавой Юмичикой, он оценил всю степень своего заблуждения.



2.

Компания была как на подбор – трое самых настоящих голодранцев, осмелившиеся осквернить своими босыми и наверняка немытыми ногами многовековые мостовые Сейрейтея.

Высоченный мужик с грязными нечесаными лохмами и раскрашенной шрамами мордой.

Бритый наголо парень, нагло ухмыляющийся каждому встречному и постоянно пританцовывающий, словно не в силах сдержать рвущуюся из него радость.

Невысокое – по сравнению с первыми двумя – нечто неопределенного пола с неровно обрезанными темными волосами, в длинном драном кимоно, но несущее себя так, словно прекраснее природа еще ничего не создавала.

Все трое – с катанами.

Ах да – и крошечная девчушка на плече у самого высокого – и самого опасного на вид.

Гнать бы таких шутов гороховых, только духовная сила от них перла такая, что некоторые шинигами послабее не могли удержаться на ногах. И хрен бы с ней, с силой – и не таких Сейрейтей видел, - но для желающих стать шинигами препятствий чинить не принято, а ходить босиком по Сейрейтею еще никто не запрещал.



3.

Никто не знал, как Арамаки Макизо, он же Маки-Маки попал в одиннадцатый отряд. Как в компании наглых, сильных, бесстрашных до безрассудства – и красивых, мог бы добавить Аясегава Юмичика – оказался невзрачный и трусоватый – осторожный, мог бы поправить Арамаки Макизо – субъект?

Никто, на самом деле, не знал, какой кровью стоило Арамаки это назначение. Какой тяжкий путь он прошел от рядового до хоть какого-нибудь офицера, путь, полный страха, унижений, сомнений… короче говоря, на фиг ты сюда приперся, мог бы спросить его Мадараме Иккаку?

Никто и не подозревал, что Арамаки Макизо на самом деле поэт и всю жизнь искал достойный предмет для описания его в какой-нибудь балладе, которая, вне всякого сомнения, станет великой и прославит его имя в веках на все последующие перерождения.

Никто – до той поры, когда у лейтенанта Кусаджиши пропали листы для рисования – на самом деле, Юмичика наконец-то нашел надежное укрытие для отрядных документов, - и она, перерывая все барахло всех шинигами отряда, не нашла почти совсем исписанную тетрадь.

Ничтоже сумняшеся, Ячиру выдрала бесполезные листки, а оставшиеся чистые конфисковала на правах старшего по званию.

Вырванные листы нашел Иккаку. Поскольку читать он умел только хирагану – в отличие от Арамаки, - с находкой своей он пошел к Юмичике.

Вечер отвели на чтение вслух. Хохот Мадараме оглашал притихшие было казармы, привлекая новых слушателей; Юмичика шипел и плевался – во-первых, на стиль и язык, во-вторых, на то, что рассказчик принижает его роль в сотворении и жизни отряда, в-третьих, на то, что он вынужден эту муть читать.

Арамаки попал как раз на красочное описание битвы Юмичики с Шибой Гандзю. Самый сильный отряд Готей Тринадцать к тому времени представлял из себя сборище полумертвых от хохота и потому беспомощных, как котят, шинигами – и Макизо рванулся было вперед, чтобы отнять принадлежащее ему и истории имущество, но тут Юмичика как раз добрался до момента взрыва петарды и, подскочив, как ошпаренный кот, зашипел:

- Найду того, кто это накарябал – буду убивать… неделю!!!

И Арамаки, вспомнив, что все поэты всегда были еще и философами, решил считать утрату рукописи знаком судьбы и тихо ретировался.

Несколько дней спустя Мацумото Рангику вместе с очередным грузом контрабандного барахла принесла ему новую тетрадь. На этот раз Арамаки решил повременить с исторической летописью и принялся за создание фантастической повести в стихах «Путешествие пятого офицера одиннадцатого отряда Аясегавы Юмичики в Уэко Мундо».

Концовка предполагалась трагическая.



4.

Первое время Юмичике страшно не нравилась форма. Он утверждал, что она некрасивая, ужасного цвета и совершенно безликая – собственно, потому тогда-еще-не-пятый офицер и завел себе странную оранжевую штуку, полуворотник, полурукав – Иккаку утверждал, что он наверняка связал это сам – и перья на веки.

- Неважно, мертвый ты или живой, - убеждал Юмичика приятеля. – Нужно быть личностью! А в тебе нет ничего, что отличало бы тебя от других. Посмотришь – и глаз не задержится.

- Зато на тебе он задержится слишком долго, а потом начнет дергаться, - буркнул в ответ Иккаку, который гордился своей гладко выбритой макушкой и считал, что уж кто-кто, а он выделяется из толпы.

Юмичика в ответ только насмешливо фыркал.

- Мало ли бритых. Все знают, что те, кто бреется, просто пытаются скрыть раннюю лысину. Вы вызываете жалость!

- Я щас тебе морду набью, кто тогда будет вызывать жалость? – рыкнул Иккаку. – И вообще… зато ко мне мужики не липнут!

Тут уже начал огрызаться Юмичика, потому что Иккаку проехался по самой больной его мозоли. Несмотря на то, что Аясегава никогда и никем не был замечен в нетрадиционных отношениях, все в Готее считали его голубым. В него влюблялись исключительно мужики, а женщины пытались завести приятельские отношения. Нет, Юмичика вовсе не жаждал женской ласки. Он, собственно, никакой не жаждал. И мог от любого пристающего отбиться так, что желания приставать к кому бы то ни было отпадало наверняка.

Просто раздражало.



- Что я такого делаю?! – Юмичика разве что ядом не плевался – он имел несчастье попасть в баню одновременно с лейтенантом девятого отряда Хисаги Шухеем и практически получить предложение выйти замуж. Про Хисаги все было у него на лице написано, но, к счастью для себя, он отличался честностью намерений и патологической вежливостью. Да и вообще, в бане драться как-то неудобно. – Я, может, намеки какие даю? Может, жопой верчу?! Может, меня кто-то с кем-то видел?!! ПОЧЕМУ??!!

Иккаку тактично молчал. Вряд ли было разумным указывать взведенному Юмичике на его невысокий рост, хрупкое сложение, постоянное самолюбование, манеру двигаться, то, что в темноте его вообще можно за девушку принять… Да. Вряд ли. Да и вообще, мало ли, что у человека за странности…

- Аааа! – Юмичика внезапно отскочил в сторону, вздергивая штанины до колен. – Какая сука мышей развела?! Найду – убью!

Иккаку закатил глаза, но и тут удержался от комментариев.



А спустя пару дней капитан одиннадцатого отряда Зараки Кенпачи появился в казармах после полудневного отсутствия в таком странном виде, что половина отряда – эта половина как раз собралась на плачу для боевой тренировки – просто села.

Волосы Зараки были заплетены в несколько острых, торчащих над головой кос и на каждой крепился бубенчик.

- Тайчо… - слегка охрипшим голосом начал Иккаку, - что это?

- Да я тут подумал… - Кенпачи выглядел слегка… растерянным. – Вы тут с Юмичикой говорили… что надо выделяться… вот я и…

- Тайчо… - простонал Юмичика. – Вам-то зачем?!

- Что, не надо было? – спросил Кенпачи.

- Ой, бубенчики! – Ячиру с разбега вспрыгнула на плечо Кенпачи и подергала его за косицу. – Ой, звенят!

- Ну, раз фукутайчо довольна… - Иккаку развел руками. Юмичика же смотрел на Зараки сосредоточенно, обхватив ладонью подбородок.

- Тайчо, - проговорил он. – А как вы спать будете?

Кенпачи почесал в затылке.

- Ну… расплету.

- А завтра?

Кенпачи задумался. Юмичика смотрел на него с выражением, с каким могла бы мать смотреть на несмышленого ребенка или любящая жена на непутевого мужа. Что, в сущности, одно и то же.

- Ладно, я вам заплету, - сжалился он наконец.

Кенпачи улыбнулся. Юмичика расцвел. Иккаку хмыкнул.

Впрочем, он и на этот раз от комментариев воздержался.



5.

Иккаку любил три вещи: подраться, выпить и своего капитана. Не подумайте дурного – капитана он любил именно как капитана. Как своего кумира. Как человека, на которого он хотел бы быть похожим, но никогда не будет, потому что нельзя сравняться с великими. И уж тем более – превзойти. Когда Абарай Ренджи заявил, что Иккаку должен стать капитаном, тот отказался не только потому, что не хотел уходить из одиннадцатого отряда, но еще и потому, что сама мысль о капитанстве была кощунственной. Быть наравне с Зараки Кенпачи! Абсолютно невозможно.

Но в последнее время…

Нет, он бы никогда не подумал ничего такого насчет капитана, но в последнее время Зараки вел себя странновато. Первой заметила Ячиру, потом на что-то такое намекал Юмичика, потом углядел и сам Иккаку. Капитан стал задумчив. Меньше искал, с кем бы подраться и при этом меньше скучал. Просто сидел в своей комнате у раздвинутых седзи, смотрел в сад… Иногда улыбался. В общем, Иккаку бы, наверное, не понял, в чем дело, если бы и сам не вел себя подобным образом.

Ему не надо было долго размышлять, чтобы решить – во всем Готее есть только одна достойная кандидатура. Только один человек не меньшей силы, и к тому же способный наводить безотчетный ужас на большинство шинигами. Ее боялся весь бесстрашный одиннадцатый отряд. Ее когда-то боялся и сам Иккаку.

Но теперь… теперь…

Да, она наводила ужас. Может быть, иначе бы она и не зацепила так его сердце. Кто бы мог подумать, что Мадараме Иккаку, презирающий медиков вообще и четвертый отряд в частности, будет едва ли не рваться в Сого Шуме Хо даже по самому пустяковому поводу?

Он и разговаривал-то с ней только пару раз. Причем один из них – по поводу ранения, когда вернулся с грунта, отделанный аранкаром в лоскуты. Тогда она, пугающая, как весенняя гроза, и такая же прекрасная, стояла над ним и, не повышая голоса, говорила о том, что он безответственен, что весь их отряд такой, что они не имеют права доводить себя до такого состояния, и рядом же был Аясегава, почему он не помог? «Мы не вмешиваемся в битву друг друга, Унохана-тайчо», ответил он. Ее ноздри затрепетали. «Вы могли умереть», сказала она. Он согласился. Тогда она, одарив его яростным взглядом, вышла из палаты, а он остался с бешено бьющимся сердцем и глупой мыслью: «Она беспокоится обо мне!»

Конечно, поостыв, он понял, что она просто говорила как врач, глубоко переживающий за всех пациентов. Она могла высказать такое кому угодно. Просто у нее огромное сердце, любящее всех непутевых солдат Готея.

Она была достойна Зараки-тайчо. И он, вне всякого сомнения, был ее достоин.

Иккаку приходила в голову мысль, которую он счел преступной – ведь если бы он сам стал капитаном, то и он бы тоже оказался на одной ступеньке с Уноханой-тайчо!

Если бы только это не было предательством по отношению к Зараки-тайчо.

В конце концов, доведенный до крайней степени отчаяния, не знающий, куда деваться со своим глупым влюбленным сердцем и неспособностью решить эту проблему, он пошел к капитану.

«Если, - думал Иккаку, - я прав, и тайчо действительно к ней неравнодушен, тогда я… тогда мне придется умереть. Если же вдруг, по счастью, я ошибаюсь, я… пойду к сё-тайчо и попрошу экзамена. Капитан меня простит. Он должен меня простить».

Он нашел капитана все в той же пресловутой позе лирической задумчивости – смотрящим в сад. Сердце упало. «Что-то все-таки терзает его. Какое-то чувство… Это может быть только она!»

- Тайчо, - позвал он, неожиданно робея.

- Иккаку, - отозвался капитан.

- Я бы хотел поговорить с вами, тайчо, - проговорил Иккаку, садясь в сейдза и склоняя голову.

- Ну? – рыкнул капитан.

- Тайчо, - Иккаку набрал воздуху и заговорил быстро, опасаясь, что если будет медлить, не сможет ничего сказать вовсе: - Тайчо в последнее время сам не свой. Мне кажется, я знаю причину. Точнее, я знаю человека, который является причиной. Я боюсь разгневать тайчо своими словами, но и я тоже страдаю по той же причине.

Зараки Кенпачи никогда не отличался излишней понятливостью. Но в этот раз он не стал переспрашивать. Просто склонил голову и проговорил:

- Я понял, - и после паузы добавил с явным трудом: - Ты… красивее чем я… Наверное… тебе… повезет… Я мешать… не буду…

- Я так не могу, тайчо! – Иккаку вскочил. – Я просто недостоин… я… не приму, если вы отступите!

- И что? – капитан не поднимал глаз, но голос его выдавал такое страдание, какого он явно никогда раньше не испытывал.

- Я вызову вас на поединок, - прошептал Иккаку, не веря себе. – И вы меня убьете.

- А вот так не хочу я, - отрезал капитан. Наступила тишина.

Прошло не менее минуты, прежде чем Зараки неожиданно произнес:

- Это не мы должны решать. Надо просто спросить его.

Иккаку кивнул. Мгновением спустя до него дошло.

- Его?!

- Ну да, - Зараки с легким удивлением посмотрел на Иккаку. – Ты же о…

- Нет! – пискнул – да, именно пискнул! – Мадараме, заливаясь багровым румянцем. – Забудьте все, что я сказал, тайчо! Я, кажется, ошибся!

И выскочил из комнаты капитана как ошпаренный.



Первое ликование прошло не сразу, но все-таки прошло, и Иккаку вдруг полностью осознал, что ему сказал капитан. «Его» - значит, речь шла о мужчине. А капитан упомянул о том, что Иккаку красивее. Значит, для этого мужчины важна внешняя красота. Что получаем на выходе?

Иккаку сжал кулак так, что пальцы затрещали.

- Ну, все! – проговорил он с довольной усмешкой. – Ну, Юмичика, теперь ты мне за все наезды ответишь! Разом!



6.

Души, наделенные рейацу и ставшие шинигами в очень юном возрасте, взрослеют медленнее обычных.

Но все-таки взрослеют.

Поэтому настали однажды дни, когда Хицугая-тайчо сравнялся в росте со своим лейтенантом, а девушки Готея начали уделять ему пристальное внимание.

И настали дни, когда Кусаджиши-фукутайчо не смогла больше прятаться на косичками своего капитана. Воистину, настали черные дни для одиннадцатого отряда.

Все знают, что худшие люди на свете – это подростки. Подростки мира мертвых исключения не составляют. А подростки, наделенные недюжинной духовной силой и в принципе нелегким нравом – это как небольшая атомная война.

Кусаджиши Ячиру не вышла ростом и физической силой, и не похоже было, что когда она повзрослеет, что-то сильно измениться. Зато способности в кидо у нее были невероятные и к тому же стихийные. Потому в одиннадцатом отряде стало еще более неспокойно, чем раньше. Шинигами ходили как прибитые – еще и оттого, что лейтенант постоянно – как и почти все подростки – пребывала в плохом настроении, и ее рейацу била не хуже капитанской в освобожденном состоянии. Контролировать силу Ячиру не умела и не хотела уметь.

Чего же она хотела – не знал никто. Наверное, она сама тоже не знала. Ее или не радовало ничто, или радовала какая-то совершеннейшая ерунда. То, что нравилось ей вчера, могло вызвать отвращение сегодня. Она могла потребовать еды, а когда спустя пять минут еду приносили, заявить, что не хочет есть, а хочет сладкого, или игрушку, или живую панду… словом, мор, глад и семь казней египетских это было, а не лейтенант.

Но вот однажды…

Однажды она вышла поутру из своей комнаты – теперь она жила отдельно от капитана – бледная и растерянная. И, кажется, даже напуганная. За день ничего не съела, никому ничего не сказала, и рейяцу ее будто выключили. Под вечер не на шутку встревоженная верхушка отряда – то есть, капитан, Иккаку и Юмичика, - обсудив проблему, решили, что с лейтенантом надо серьезно поговорить.

Естественно, миссия досталась Юмичике.

- Наверняка какие-нибудь девчоночьи проблемы, - заявил Иккаку. – А ты на девку похож, так что вперед.

Он не успел защититься от удара в зубы, а дать сдачи не позволил Кенпачи – заявил, что Юмичике еще с Ячиру разговаривать.

- Ну-ну… - прокомментировал это Иккаку, а когда Юмичика бросил на него подозрительный взгляд, изобразил святую невинность.

Короче говоря, Юмичика приступил к миссии.

Они с лейтенантом закрылись в комнате и не выходили оттуда на протяжении часов четырех. Кенпачи успел изгрызть себе пальцы до крови, а Иккаку – наорать на всех членов отряда по очереди, прежде чем дверь открылась.

Первой вышла явно просветленная Ячиру. Чмокнула Зараки в щеку – она теперь всегда так делала – и куда-то ускакала.

Затем появился бледный Юмичика. Взгляд у него был нехороший.

- Ну? – рыкнул капитан.

- Почему я? – сквозь зубы спросил Юмичика. – Почему Я должен ей ЭТО объяснять?! Баб, что ли, в Сейрейтее мало?!!

И тоже умчался – вихрем.

- О чем они таком говорили, интересно? – задумчиво пробормотал Кенпачи.

У Иккаку было подозрение на этот счет, но он не стал делиться им с капитаном.



7.

У шинигами нет способности поглощать рейацу извне. Когда шинигами теряет духовную силу, он восстанавливает ее – если сумеет не погибнуть – за счет внутренних ресурсов.

Поэтому Юмичика иногда сомневался в том, что он действительно шинигами.

Разумеется, он не был каким-нибудь Зависимым, способным жить только на чужой духовной силе и берущим ее отовсюду. Собственно, свою особенность он ощутил только когда познакомился с Зараки Кенпачи.

Рейацу Кенпачи была… огромна. Она разливалась как море, и из этого моря можно было черпать сколько угодно. Юмичика ощущал силу капитана совсем не так, как прочие – она не подавляла его, наоборот, подобно тому же морю, подхватывала, накатывала волнами, поддерживала… Кенпачи был, вне всякого сомнения, самым особенным человеком на свете. Именно его рейацу направила развитие духовной силы Юмичики и его занпакто по нужному пути.

Когда Юмичика овладел способностями своего меча и научился активировать шикай, даже самые сильные Пустые перестали представлять для него какую-либо опасность. Нескольких ударов освобожденным мечом было достаточно, чтобы любой Пустой утрачивал духовную силу и его можно было добить. Разумеется, на командных рейдах Юмичика использовал возможности меча крайне осторожно – в одиннадцатом отряде не любили кидо, и ему не хотелось быть изгоем. Да и вообще, приятно хранить тайну о себе.

Впервые он использовал силу Фудзикудзяку в полной мере на Хисаги Шухее. Оба остались довольны – в смысле, Юмичика и Фудзикудзяку, не Хисаги. Того, как слышал Юмичика, уносили с места поединка на руках.

Иногда он думал, что бы получилось, если бы он вступил в схватку со своим капитаном…

Впрочем, это были мысли из разряда фантазий, потому что с капитаном Юмичика драться не хотел. А вот чего он хотел…

Вскоре после того, как Зараки стал капитаном, к нему наведались главнокомандующий Ямамото и капитан двенадцатого отряда Куроцучи Маюри. Никто, само собой, не знал, что они обсуждали, но после этого Зараки провел пару дней в Исследовательском бюро и вернулся оттуда с повязкой на глазу.

Одиннадцатый отряд и весь Готей вздохнули свободнее – ощущение было такое, словно с плеч сняли бетонную плиту. Только Юмичика понял, что произошло.

Каким-то образом они сумели приглушить рейацу капитана.

Юмичика впал в раздражение. Ему не нравилось то, что происходило с духовной силой Зараки – она странным образом исказилась, уродливо изменилась, утратила свое волшебное течение и океанскую безграничность.

Юмичика ревновал.

Он и сам не заметил, как в связи с этим стал уделять капитану очень много внимания. Например, он много смотрел на Зараки – и пришел неожиданно к выводу, что на самом деле, несмотря на шрамы, капитан очень красив. Особенно если расплести волосы и надеть на капитана нормальную хаори. В конце концов, если тайчо нравятся хаори без рукавов, зачем было отрывать их от старой? Можно просто заказать новую, нормального размера. Юмичика мог бы собственноручно нарисовать на ней иероглиф – занятие каллиграфией было его хобби. Не говоря уж о том, что с этой хаори так и не отошли толком кровавые пятна.

Потом, капитан, конечно, не был особенно умен, но побеседовать с ним все-таки было о чем. Зараки был по-своему очень мудр, и Юмичике нравилось наблюдать за причудливым течением его мысли и странной логикой.

И самое главное – он страстно желал выяснить, что же это за повязка и не она ли является причиной изменения рейацу.

- Юмичика, - сказал однажды Иккаку, - давай начистоту. Тебе же нравится наш капитан?

Юмичика приподнял брови.

- Разумеется. Он самый лучший капитан на свете и другого нам не надо. А ты что, решил его на поединок вызвать?

- Дурак! – рассердился Иккаку. – Я не о том! Он же тебе не как капитан нравится!

- Не понял? – удивился Юмичика.

- Точно дурак, даже тайчо, и тот понятливее, - Иккаку вздохнул. – Ну… он тебе нравится. Ну… ты его хочешь!

Юмичика взвился на ноги – Иккаку на всякий случай принял боевую стойку.

- Не вздумай драться! – предупредил он. – Подумай! Ты же думаешь лучше всех в отряде!

- Я тебе тыщу раз говорил, что мне не нравятся мужчины! – зашипел Юмичика.

- А я и не утверждаю, что тебе нравятся мужчины! – Иккаку пятился, потому что пятый офицер наступал на него со сжатыми кулаками. – Тебе капитан нравится! Такое бывает! Независимо от пола!

- Умный больно! – огрызнулся Юмичика – в одиннадцатом отряде это было почти оскорбление. – Чушь не болтай!

В этот момент Иккаку допятился до двери, выскочил в коридор и захлопнул створку, на всякий случай придерживая ее рукой.

- Ты подумай, Юмичика, - проговорил он неожиданно серьезно. – Потому что капитану тоже непросто.

В ответ его послали матом.



8.

Готей поднялся по тревоге ночью. И одиннадцатый отряд – раньше всех, потому что у них было больше всего боевых тренировок, и каждый шинигами в отряде точно знал, что ему делать.

Спешная эвакуация жителей ближайших руконгайских районов грозила перерасти в панику и хаос, но одиннадцатые в любом случае не имели к этому никакого отношения – они были до костей боевым отрядом, и никому и никогда не пришло бы в голову давать им иные задания, кроме боевых.

Первыми шли обычные Пустые – пушечное мясо, зато очень много – по возможности максимально обессилить передовые силы Готея. Потому приказ главнокомандующего был – первым офицерам всех отрядов в битву пока не вступать.

И они выжидали, сгорая от нетерпения и зависти к тем, кто уже бился на передовой.

Когда в сражение вступили аранкары, к линии фронта подтянулись уже все отряды.

Эспада просто смела передовые силы – простых шинигами, и первыми пали бойцы одиннадцатого отряда. Иккаку орал и матерился, но даже Зараки, никогда не отличавшийся дисциплинированностью, не вступил в бой, пока не прозвучала команда сё-тайчо.

Зато когда прозвучала…



Когда прозвучала команда сё-тайчо, старшие офицеры одиннадцатого отряда не вступили в бой самыми первыми только лишь потому, что у них было хуже всех с шунпо. Недостаток скорости восполняли ярость и бесстрашие.



Бились долго, бились насмерть, и враги все-таки отступили – но победы не было. Это было начало войны, и завершение битвы означало не победу, а лишь передышку. Именно так думал Юмичика, мрачно созерцая поле сражения. Он единственный из отряда не получил ранений. По Иккаку словно проехал каток, но он все же был жив, и вокруг него суетились медики. Капитан же… капитан же…

Он не мог подняться с колен на ноги, даже опираясь на меч – и все же ему хватило силы движением руки отшвырнуть двух кинувшихся к нему медиков. В битве кто-то перерезал ему повязку – подойдя, Юмичика увидел, что капитан держит ее в руке – и содрогнулся от отвращения. Отвратительный маленький монстр шевелил зубастыми пастями, силясь захватить рассеянные в воздухе остатки духовной силы.

Юмичика брезгливо подхватил повязку и отшвырнул ее прочь.

- Что вы носите эту мерзость? – сквозь зубы произнес он. – И вообще, вам надо в больницу.

- Черта с два, - буркнул капитан. Юмичика сел на корточки и оказался с Зараки лицом к лицу.

- Вы будете слушаться или нет? – строго спросил он. – Я сказал – в больницу!



Иккаку очнулся под ругань – ему не понадобилось много времени, чтобы узнать голос капитана.

- Я не буду здесь валяться!

- Тайчо!.. – это Юмичика.

- Дайте мне этих ваших таблеток, и я пойду!

- Зараки-тайчо… - сердце Иккаку пропустило удар – это был голос Уноханы, - ваши раны могут открыться…

- Я не буду здесь валяться!

- Но, тайчо…

- Да сколько угодно! – неожиданно взорвалась Унохана. – Убирайся куда знаешь! Кто будет рыдать, если ты сдохнешь?! Чертовы придурки с чертовой войной! Убирайтесь!

В наступившей тишине негромко хмыкнул Зараки. Затем прозвучали удаляющиеся шаги.

- Прошу простить, - проговорил Юмичика и, видимо, умчался следом за Зараки.

Через пару минут привычный гул Сого Шуме Хо возобновился. Иккаку прикрыл было глаза, но тут ему на лицо легла чья-то тень.

- Как вы себя чувствуете, Мадараме-сан?

Он распахнул глаза.

- Унохана-тайчо!.. Я… все нормально…

Она смотрела на него с нескрываемой грустью.

- И вы тоже как ваш капитан, Мадараме-сан. Не думаете ни о чем, кроме битв.

- Я думаю… - начал было Иккаку, но Унохана не дала ему договорить.

- Вы убиваете в битве, вы видите смерть врагов и друзей, но никто из вас даже представить себе не может, что это такое – когда умирает человек, которого ты пытаешься вылечить… спасти… ты должен это сделать, но не можешь. Не сил, не умения… ничего невозможно сделать. Сколько тысячелетий вы умирали у меня на руках…

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

- Неужели ваш капитан не понимает, что если он умрет от этих ран, это будет моя вина?

- Он не умрет, Унохана-тайчо, - улыбнулся Иккаку. – Просто… у тайчо клаустрофобия.

- Что? – Унохана неизящно заморгала. Иккаку сделал легкое движение рукой – она поняла и наклонилась совсем близком к нему. От нее пахло вовсе не лекарствами, а почему-то какими-то травами.

- Вы только никому не говорите, ладно? Тайчо ненавидит замкнутые пространства. Он даже седзи в сад в комнате никогда не сдвигает. Он у вас тут даже пяти минут не может находиться. Только я и Юмичика знаем, больше никто.

- Зараки Кенпачи боится замкнутых пространств… - прошептала Унохана и улыбнулась. – Что ж… это радует. Хорошо, когда человек хоть чего-то боится, - она неожиданно посмотрела Иккаку прямо в глаза. – А вы чего боитесь?

- Вас, - ни на секунду не задумываясь, ответил Иккаку.

- А? – открыла рот Унохана.

- Я боюсь, - он поднял руку и коснулся ее щеки, - того, что вы мне можете ответить, если я попрошу разрешения называть вас Рецу-сама…



8 ½

… царь ввел меня в чертоги свои…

Перегородка в сад сдвинута; видеть их некому; сад пуст. В саду бушует дождь с ветром; но этот огонь не залить, этот жар не остудить.

…Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь…

Юмичика думает, что это голод. Это очень похоже на голод. Но только не на тот, что ненавязчиво напоминает о себе с утра, или после полудня, или к вечеру. Другой голод. Голод человека, который не ел очень давно и не знает, когда поест в следующий раз. Полузабытый голод начала пути. Тот, что и после смерти упрямо твердит – ты все-таки живой!

…О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас – зелень…

Кенпачи безостановочно очерчивает пальцем контуры юмичикиного лица – он может продолжать это до бесконечности, до бесконечности изумляясь – ты! здесь! со мной! откуда? почему мне? за что мне? я не был хорош; я не буду хорош… кто так добр ко мне? кто подарил мне тебя?

…Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его…

Наконец она вырывается из-под контроля, разливается, как река в половодье, и у Юмичики перехватывает дыхание. Целую вечность он выбирается из одежды; еще одна вечность уходит на одежду капитана. И Юмичика думает странное – время кончилось. Он почти впадает в отчаяние – когда же нам любить друг друга?

…Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина…

Юмичика помнит, как любить. Он вспомнил – из прошлой жизни, из живой жизни; он помнит движения, помнит слова… он смешивает нежность с яростью… поцелуи с укусами… он шепчет «сильнее», одновременно неощутимо касаясь губами виска.

Он только не помнит, что бывает в конце, и когда оно случается, вернувшиеся воспоминания почти доводят его до слез.

- Я хочу жить… - шепчет он в грудь Кенпачи. – Я боюсь смерти… я хочу жить…

…Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня…

Капитан уснул, а Юмичика смотрит в желтые квадраты потолка. Из сада задувает все холоднее, и он осторожно, чтобы не потревожить Кенпачи, дотягивается до одеяла и накрывает их обоих.

…Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…



9.

В мире Абарая Ренджи были два абсолюта, в чьей неизменности он мог бы поклясться: Кучики Бьякуя и одиннадцатый отряд.

Для того, чтобы лейтенант самого аристократичного капитана Готей Тринадцать несся по улицам Сейрейтея с вытаращенными глазами, вздымая пыль и не по уставу размахивая руками, должно было произойти разрушение хотя бы одного из этих абсолютов.

Он ворвался в комнату Юмичики и застал того сидящим на полу и сосредоточенно что-то к чему-то пришивающим.

- Что это такое?! – заорал Ренджи, размахивая листком бумаги. Глянув искоса, Юмичика ответил:

- Лист белой бумаги формата А4. Что я выиграл?

- Да блин! – Ренджи сунул листок Юмичике под нос. – Я спрашиваю, что ЭТО?

Юмичика пробежал листок глазами.

- Ааа… Это копия приказа о назначении Иккаку капитаном. У нас тоже такая есть, а что?

- Что? – Ренджи едва не подпрыгнул. – Иккаку уходит из одиннадцатого?!

- Это логично, не так ли? – слегка раздраженно ответил Юмичика. – В одиннадцатом уже есть капитан.

- Аясегава, - придушенно проговорил Ренджи, - не выводи меня из себя.

- Во-первых, Аясегава-сан, - спокойно ответил Юмичика. – Во-вторых, объясни наконец, что тебе надо.

- Я хочу понять, что происходит! – воскликнул Ренджи.

- Кадровые перестановки, - был ответ. Ренджи открыл было рот… но закрыл его снова. До него наконец дошло, что Юмичика совершенно не хочет говорить о переводе Иккаку. Что, в общем, логично.

- Прошу прощения, - буркнул Ренджи. – А… что это ты делаешь?

- Пришиваю новую ленту на шеврон, - Юмичика продемонстрировал Ренджи свою работу. Тот слегка округлил глаза – лента была оранжевой.

- А зачем?

- Белая не подходит к моему воротничку, - вздохнул Юмичика. – Я уже уколол два пальца.

- К твоему? – переспросил Ренджи. – Эээ… ты лейтенант?

- Ренджи, - Юмичика закатил глаза. – Доставь себе труд подумать. Иккаку повышен. Ячиру-сама уходит учиться в Академию. Как ты полагаешь, кого назначили новым лейтенантом одиннадцатого отряда?



Многие сочли, что изменения в одиннадцатом отряде пошли на пользу. Например, капитан перестал заплетать волосы в безумные косички, сменил хаори, а потом еще и снял повязку. Его рейацу больше не оказывала такого сокрушительного воздействия. Более того, ходили даже слухи, что Зараки-тайчо стал более спокойным, не мается со скуки и не ищет постоянно, с кем бы подраться. Впрочем, это было уже совсем что-то из области фантастики, так что слухам не очень-то верили.

Может, и правильно…



~ Финальные титры ~

@темы: Фанфики

---

"Вернисаж уходящей осени", Гин/Бьякуя, R, agnst. По заявке Ollyy

[Schnizel]

Хочу:

авторский фик/перевод (это не пейринг ) по мере убывания интереса:

Гин/Бьякуя

Гин/Ичиго

Гин/Хитсугайя

Зангетсу/Ичиго

Урахара/Ичиго

Ичиго/Исида (или Исида/Ичиго)



Общие пожелания: яой, не дэдфик, не мпрег. Пейринги указаны по принципу топ/боттом. Желателен хэппи-энд или намек на него (открытый финал считаю намеком )

Психологизм и общая драматичность сюжета приветствуется. Рейтинг: от PG-13 до NC-17. Хотелось бы, чтобы герои были относительно моногамны (то есть не расписывать в подробностях, с кем, к примеру, Гин трахался до Бьякуи) Если по ходу дела будут фигурировать спойлеры/филеры/зоофилия/некрофилия/инцест/список можно продолжить - не возражаю.Но никакого Айзена!



Вернисаж уходящей осени.

автор: Schnizel

Пейринг: Гин/Бьякуя

Рейтинг: R

Отказ от прав: Не мое, не состоял, не привлекался.





1.Пейзаж.



Сад похож на чашу, наполненную до краев золотом и тишиной. Деверья замерли в безветрии, согнув ветви под тяжестью еще не опавшей листвы, словно та, и в самом деле, искусно отчеканена из желтого металла.

Рукия сидит неподвижно вот уже несколько часов, но не ощущает усталости; ее глаза прикрыты, но даже сквозь опущенные веки она видит все, вплоть до мельчайших деталей. Она видит тишину и слышит тишину. И тишина звучит громче, чем биение ее собственного пульса. Она ощущает, как на противоположных концах сада трепещут, готовясь упасть, желтый лист клена и капелька росы с серебристой паутины. В ее голове лишь одна мысль – кто из них быстрее достигнет земли? Лист срывается с ветки, кружась, опускается вниз, совершая короткий предсмертный танец, после которого его ожидает лишь тлен; капля падает прямо и стремительно, первой достигая цели. Рукия слегка улыбается. Лист и капля похожи на людей – одни идут у цели прямо и упорно, другие извилистыми путями, отвлекаясь на посторонние вещи, но конец для всех един – смерть. Она любит этот сад. Когда она впервые появилась в родовом поместье Кучики, была поздняя весна, окрасившая все вокруг нежно розовым цветом, и цветы, украшавшие ветви, как две капли воды были похожи на занпакто брата. Будь ее воля, она жила бы в саду, только чтобы не переступать порог огромного дома, неизменно вызывающего у нее тоску и смятение. Широкие коридоры и просторные комнаты кажутся ей холодными, лишенными той пульсации жизни, что наполняла жилища даже самых бедных жителей Руконгая. Ей не верится, что здесь могут звучать отголоски смеха и веселых голосов; что в огромных, хрустально-прозрачных зеркалах могут мелькать тени улыбчивых лиц, сплетенных рук, и слившихся в поцелуе губ. Да, она хотела бы жить здесь, в саду, даже в тот период года, когда голые, черные древесные ветви покрываются изморосью, или гнутся под тяжестью снега. Ей не привыкать к холоду, в детстве иногда приходилось ночевать в картонной коробке рядом с мусорной свалкой; они сбивались в кучу, будто бездомные щенки, а Ренджи всегда пристраивался рядом, стараясь ее согреть. Теперь все изменилось. Теперь она носит имя Кучики, а это ко многому обязывает. Жить в доме, а не в саду, например. Называть человека по имени Кучики Бьякуя старшим братом. К этому сложно привыкнуть. Нет, она не ощущает отвращения к столь неожиданно обретенному родственнику, вовсе нет. Если обозначить ее отношение к брату одним словом, то больше всего подошло бы «восхищение». Чаще всего она не смеет поднять на него глаза, но, бывает, украдкой любуется им, как будто он некое диковинное существо – совершенное, безупречное, не знающее слабостей и абсолютно чуждое.





2.Портрет: Кучики Бьякуя.



У него вытянутый овал лица и слегка впалые щеки. Его резкие черты навечно застыли без движения, словно вырезанные изо льда рукой искусного скульптора, который, полюбовавшись своим творением, решил украсить его, вставив в отверстия для глаз два чистейшей воды сапфира. Его волосы всегда идеально уложены и схвачены кёйсенканом. Он никого не любит, даже себя. Так считает Рукия. Он не может никого любить, потому что сам, по собственной воле выжег до дна свою душу в угоду фамильной гордыне. Так думает Рукия в те моменты, когда ее сердце наполняется тоской по простому человеческому теплу, которого она не получила, несмотря на то, что официально обрела семью. Кучики Бьякуя далек от всего и от всех; он подобен башне Забвения – одинокий, неприступный, в своем всегда ослепительно белом капитанском хаори и шарфе, что сохраняют девственную чистоту даже в разгар боя. Он возвышается над миром отстраненно и холодно, глядя сверху вниз на простых смертных, кто не удостоился судьбы быть рожденным в знатном семействе.

Рукия иногда пытается представить себе человека, который мог быть рядом с братом, и которого он мог бы… нет, не любить – хотя бы принять как равного и пожелать видеть его рядом с собой. Воображение рисует ей странные образы: то прекрасной и гордой женщины с фигурой как у Мацумото Рангику; то нежной принцессы, чей облик словно бы окрашен в пастельные тона; то мужчины - высокого, статного, сильного – такого же сильного, как сам Бьякуя, или даже сильнее, хотя это сложно представить… Она улыбается подобным мыслям. Все эти образы слишком далеки от ее собственного, вот в чем дело. Она не верит и никогда не поверит, что Кучики Бьякуя может по-настоящему принять ее – щуплую, жалкую, малорослую девчонку, бывшую оборванку из Руконгая. Какие бы причины не заставили Бьякую сделать ее членом клана, к человеческим чувствам это не имело ни малейшего отношения.

Впрочем, жаловаться ей не на что - здесь, в Готей-13 есть люди, дающие ей то, что не в состоянии дать вновь обретенная семья. Ренджи служит в 11-ом отряде, он почти все время занят. Говорит, что его часто посылают на задания, но Рукия не особо верит – судя по слухам, попойки и драки случаются 11-ом отряде чаще, чем задания. Похоже, Ренджи чувствует себя там как рыба в воде, и за него можно только порадоваться. Ей в 13-том тоже неплохо – Укитаке-тайчо человек мягкий и внимательный к подчиненным; в казармах своего отряда Рукия ощущает куда больший уют, нежели в родовом поместье Кучики. Здесь ее встречает Кайен; он притворно суров, он отчитывает ее за опоздание, но буквально через пару минут начинает рассказывать что-то смешное, и его живая, подвижная физиономия преображается, становясь лукавой и улыбчивой. Рукия заряжается от него энергией солнца и дерзости; Кайен любит свою жену, а Рукия любит их обоих. Он, Мияко и Ренджи единственные обитатели Готей-13, кто вызывает у нее подобные чувства; ее отношение к остальным вполне ровное и колеблется от приязни до недоумения и любопытства; даже Зараки-тайчо и Куротцучи-тайчо кажутся ей просто очень необычными, но никак не отталкивающими. Наверно только один человек в Готей-13 способен пробудить в душе Кучики Рукии острую неприязнь. И зовут этого человека Ичимару Гин.





3.Портрет: Ичимару Гин.



Его худоба лишена изящества; он жилист и крепок, у него тонкие запястья, но широкая ладонь, а его длинные пальцы напоминают паучьи лапы. Его лицо создает впечатление слепого пятна – прищуренные глаза, светлые брови и почти бесцветные волосы. Ичимару-тайчо сравнивают с лисой-оборотнем, правда за глаза – высказать в лицо нечто подобное чревато крупными неприятностями. Улыбка парализованного мима, что, кажется, навеки украсила его лицо, создает стойкое впечатление несерьезности, впрочем, ошибочное – еще никто не изведал пределов его силы, но при этом никто не мог бы похвастаться, что одержал над ним победу. Зараки Кенпачи пытался раскрутить его на поединок ровно трижды, и все три раза Гин уходил от прямого ответа, благодаря своему искусству словоблудия, что позволяло до бесконечности варьировать фразы, имеющие один и тот же смысл и исполненные скрытого сарказма. Сплетники частенько спорят – какого цвета у него глаза. Большинство сходятся во мнении, что они кроваво-алые, как и полагается оборотню. Говорят, что стоит Гину глянуть в глаза противнику во время поединка – и того тут же парализует.

Рукия не верит сплетням. Она точно знает, что за человек Ичимару Гин. Это человек, способный на любую, даже самую изощренную жестокость, на любое предательство. Откуда она это знает – она не сумела бы ответить при всем желании, поэтому благоразумно держит свои мысли при себе. Впервые она столкнулась с Ичимару во время своего первого выхода в Готей-13 в качестве полноправного члена клана Кучики. Остальные капитаны либо тепло приветствовали ее, либо сухо здоровались, почти не обращая внимания, и лишь Гин наклонился низко, будто нарочно подчеркивая ее маленький рост, и не произнес – пропел, протяжно издевательски, обращаясь вовсе не к ней:

- Что, прибавление в семействе Кучики-тайчо-о-о?

- А вам что, есть дело до моего семейства, Ичимару-тайчо?

Кажется, именно в тот момент Рукия начала испытывать к брату нечто, похожее на восхищение, будто он защитил ее от страшной опасности. Ибо в его тоне явственно сквозило презрение аристократа, насчитывающего многие поколения предков, к безродному выскочке из Руконгая. А ведь должно было случиться наоборот, слегка ошеломленно думала она тогда. Ведь она и Ичимару Гин оба безродные выскочки, она должна была, по логике, ощутить некую общность с этим человеком, вместо этого она стояла, будто парализованная и сжимала побелевшими пальцами рукоять занпакто. В Ичимару было что-то… Холодное и отстраненное, и вместе с тем жестокое и язвительное, что лишало Рукию хладнокровия во время редких встреч с ним. Только гордость мешала ей прятаться за спину брата, но он и так защищал ее, сам того не ведая. Словно холодная скала, коей нипочем никакие ухищрения смертных, он одним лишь взглядом, казалось, замораживал все колкости, что позволял себе капитан 3-ого отряда. Их встречи обычно заканчиваются парой фраз, скрывающих под ледяной коркой приличий клокочущую неприязнь. Рукия много думает. О любви и ненависти, о расчетливости и бескорыстии. И порой ей кажется, что это все просто краски на полотне, именуемом бытием.





4.Композиция.



- Говорят, он был женат, - Кира Изуру неторопливо допивает сакэ и тянется к Ренджи за новой порцией.

Рукия округляет глаза.

- Кто?! Бьякуя-нии-сама?!

- Я слышал об этом краем уха. Ичимару-тайчо разговаривал с Укитаке-тайчо, а я как раз нес на подпись готовый отчет.

Ренджи фыркает. Нынче он собрал всех своих друзей по Академии в казармах одиннадцатого отряда, чтобы отпраздновать назначение Киры на пост лейтенанта и хорошенько повеселиться, а все эти разговоры о любовных делах и женитьбах кажутся ему бабскими и скучными.

- Вы как бабки-сплетницы, ей-Богу! – вклинивается он в разговор, - давайте-ка я лучше расскажу о нашей последней вылазке в Руконгай!

- Нет, погоди! – останавливает его Рукия, - а кто его жена они не говорили? И что с ней сталось?

Изуру качает головой.

- Я не успел услышать. Полагаю, она умерла.

- Да фигня это все! – Ренджи с досады отхлебывает из горла чересчур большой, даже для него, глоток и начинает судорожно кашлять.

- Фу, ты совершенно неромантичная личность, Абарай-кун! – Хинамори морщит носик и с силой хлопает Ренджи ладонью между лопаток, - представь себе – Кучики-тайчо влюбляется и теряет свою любовь. Ведь это наверняка сильно на него повлияло, и он стал таким как сейчас – холодным, неприступным.

- Так я и поверил! – откашлявшись, Ренджи принимает свой прежний задиристый вид, и презрительно сплевывает на пол, - эти аристократы – разве они способны на простые, человеческие чувства?

- Ренджи!… Абарай-кун! – в один голос возмущенно выкрикивают Рукия и Хинамори.

- Что, я не прав, что ли?! – петушится Ренджи, - у простого человека что на первом месте? Его жизнь, жизнь близких, друзей. А у аристократа? Фамильная гордость, понты, короче. Одни понты, никаких чувств, понимаете?! – Ренджи входит в раж; от выпитого сакэ и прилива эмоций его лицо приобретает оттенок, опасно близкий к оттенку волос.

- Ренджи. – голос у Рукии такой, что все разом замолкают; и словно сгущается пространство вокруг, и замирает время. – Прости меня.

Рукия сидит, опустив голову и нахохлившись; она произносит что-то уж совсем неожиданное, не только для Ренджи, но и для остальных.

- Ты чего, а? – спрашивает с опаской слегка протрезвевший Абарай, на всякий случай отодвигаясь подальше.

- Просто прости меня. Ты знаешь, за что.

Опасно затянувшуюся паузу прерывает звук распахнувшейся двери, шаги и голоса. За окнами бушует гроза, оставшаяся незамеченной до этого момента.

- Уф, ну и погодка! – Икакку Мадараме появляется на пороге, по-собачьи отряхиваясь от влаги; его улыбка и в самом деле похожа на оскал, или это только кажется?

Следующий за ним Юмичика кокетливо поправляет волосы, блестящие от дождевых капель. От них пахнет свежестью, озоном, промокшей одеждой, потом и кровью.

- Кучеряво сидите, молодежь, - Икакку подсаживается, скрестив ноги, за столик, уставленный бутылками с сакэ и нехитрыми закусками, - налейте мне, что ли.

- Мы ждали вас не раньше, чем завтра, - Ренджи с готовностью наполняет сакэ два чистых блюдца.

- А, - Икакку мотает головой, - пара десятков Пустых, долго нам что ли? – он опрокидывает стопку; кадык на жилистой шее ходит ходуном.

- Кучики-сан, верно? – подает голос Юмичика.

Рукия кивает, не в силах отделаться от скверного предчувствия.

- Я слышал, в 13-ом объявили общий сбор. Советую вам поторопиться.





5.Этюд в багровых тонах.





Мир затянут пеленой. Сперва, он раскололся на тысячу кусков – такой знакомый, привычный, уютный мир. Потом растворился в багряном омуте, расплылся нестерпимо яркими алыми пятнами крови, крови Кайена, что брызнула ей на щеку, и окрасила клинок занпакто отблесками догорающего рассвета. И пришел новый день. Но до того, как он пришел, случилось много всего. Пустой, что обладал способностью вселяться в тела шинигами, управлять ими, постепенно пожирая изнутри, оказался не единственным, и на одну, невероятно длинную ночь, в Готей-13 воцарился хаос.

У Рукии не было времени оплакивать Кайена и терзаться муками раскаяния – почти сразу после того, как они с Укитаке-тайчо уничтожили Пустого, погубившего Мияко и Кайена, 13-ый отряд бросили в бой. Этот бой запомнился смутно – движущиеся в замедленном темпе тени и почему-то языки пламени; в какой-то момент они с тайчо остались вдвоем, их отрезали от отряда десяток Пустых, появившихся ниоткуда. Она увидела, как ее командир вдруг скорчился, согнувшись пополам и содрогаясь от кашля; брызги темной крови упали на бурый мох, запачкав полу его хаори. Она встала между ним и Пустыми, уже понимая, что сейчас умрет, но страха не было. Было лишь облегчение, словно погибнув, она вновь соберет воедино осколки разбившегося мира, и все станет как прежде. Но за ее спиной был Укитаке, и Рукия дралась так, как не дралась никогда прежде. Когда ее суженые от напряжения зрачки начал застить туман, а тело отказалось повиноваться, чья-то рука ухватила ее за шиворот и отбросила назад, в заросли промокшего от росы кустарника. Она лишь успела разглядеть белое хаори и бесцветные волосы, взметнувшиеся от вихря, поднятого клинком.

Когда Рукия вновь открыла глаза, занимался рассвет. Она была не одна – рядом явственно ощущалось присутствие другого шинигами, к тому же она была заботливо укрыта чем-то, что защищало ее от утренней росы. Рукия осторожно повернула голову, и тут же рывком села, судорожно комкая пальцами плотную ткань хаори, словно готовясь защищаться. Неизменная улыбка Гина была нынче странной и подрагивающей, похожей на расколотую по краю маску, а в его приоткрытых глазах мерцали алые огоньки.

- За… зачем?

Он по-птичьи склонил голову набок и сказал непонятное:

- Пусть. Все равно теперь будешь ты, как раньше была она.





6. Натюрморт.



У ширмы цвет льна; почти бесцветной тушью на ней тонко выведен рисунок – танцующие журавли. Рука Рукии замерла на пол-пути, не решаясь приоткрыть завесу, отделяющую от разгадки тайны, что мучает ее уже долгое время. За ширмой странные звуки и колеблющиеся тени; они заставляют рисованных журавлей двигаться им в такт, подчиняя ритму пронзительной чувственности. Решимость Рукии крепнет; трепеща, она обнажает внутренность комнаты брата, который наверняка не ждал ее с дежурства так скоро.

Она видит два цвета – белый и розовый. Белоснежная постель с тонким шелковым покрывалом цвета рассыпавшихся лепестков Сенбозакуры; белые пальцы Бьякуи судорожно сжавшие эти лепестки в горсти. Два сплетенных бледнокожих тела на розовом фоне, что движутся в ритме танцующих журавлей; совершенные линии мышц и сухожилий, тонкий рисунок шрамов, капельки пота. Рассыпавшиеся веером по розовому шелку черные волосы, лишенные привычного кейсенкана, и прилипшие к тощей шее мокрые от пота бесцветные прядки. Алая капелька крови, выступившая на прокушенной губе и капля пота, что медленно стекает в ложбинку меж поджарых ягодиц; они начинают движение уже не плавное, но резкое, яростно вколачиваясь в податливое тело снизу. Совершенной формы стройные ноги еще крепче обвиваются вокруг узкой талии любовника; стоны теперь похожи на рычание, а акт любви на яростную схватку.

Бой ритуальных бубнов. «Откуда они здесь?» - машинально думает Рукия, и вдруг осознает, что это ее собственное сердце тяжко колотится в груди и отдается биением пульса в висках. Она видит, как тонкие бледные пальцы безвольно выпускают шелковую ткань, и та ложится ровными складками. Потом она тихо задвигает ширму с нарисованными журавлями, которые замерли, прервав свой танец, чтобы немного отдохнуть.



Сидя у круглой могильной плиты в фамильном склепе Кучики, Рукия размышляет. Она размышляет о том, сколько во взаимоотношениях людей всяких сложностей, домыслов, недопонимания. А ведь все довольно просто, если разобраться. Что может быть проще обычных человеческих чувств, таких как доверие, привязанность, дружба, нежность, любовь? И ревность. И ревность тоже, как же без нее. Рукия задумчиво проводит ладонью по гладкому камню с овальной формы портретом посередине, датами появления в Обществе Душ и смерти. И именем – «Кучики Хисана».



Конец.



Очень сильно извиняюсь за задержку!

@темы: Фанфики

---

"Негодяй и ангел сошлись как-то раз..." Маюри/Ишида, Урахара/Маюри, R, для Schnizel

[Бернар Кусака]

Заявка Schnizel:

Хочу, авторский, или перевод, рейтинг и жанр любые, включая экстремальные,

кроме слезливо-романтических, желательно наличие интриги в сюжете. В

порядке убывания:



1.Исида/Маюри, Урахара/Маюри, Кёраку/Укитакэ, Укитакэ/Айзен

2.Исида/Кария

3.Гин/Кира

4.Бьякуя/Ренджи

На выходе:



Название: Негодяй и ангел сошлись как-то раз…

Автор: Кусака Би

Герои/Пейринг: Маюри/Ишида, Урахара/Маюри

Рейтинг: R

Жанр: Романтика, юмор (слёз постарался избежать, ибо в заказе просили без них)

Краткое содержание: Ради спасения влипшего в передрягу отца Ишида становится жертвой экспериментов Урахары и его странноватого ассистента. Параллельно Ишида узнаёт кое-что о смерти деда.

Предупреждение: Майюрчег как носитель разумного-доброго-вечного – короче, местами некоторый ООС. Наверно, идея возникла после массового чтения заявок – ТОЛЬКО не Маюри, ТОЛЬКО не Маюри… Так вот вам, родные, МАЮРИ! Да, и еще: я НЕ ЛЮБЛЮ квинси.

Отказ от прав: Тайто наше всё и везде, и плевать, что он не имел этого в виду!



текст в комментах

@темы: Фанфики

---

"В глазах смотрящего" Урахара/далее по списку, PG-13, стеб, ангст. Для Кусаки Би

[*Oxocanta*]

Заказывали

Хочу:

авторский, лучше юмор, можно стеб ( в разумных пределах)

- Что-нибудь про болезнь Укитаке (и разные способы ее исцеления)

- Коцубаки/Кийоне

- Ишшин/? (чем необычнее вариант, тем лучше)

- Исане/Нему

- Урахара/Маюри

- Комамура/?

- Сой Фонг/любое женское существо КРОМЕ Йоруичи

- Маюри/ кто-кто КРОМЕ Ишиды и Урахары

- Клод/Нова

ОЧЕНЬ приветствуется

- попытки Джинты и Уруру проследить за бурной личной жизнью босса

- Ганджу/Хонотару

- безобразия Кона в чужом гигае



Баунту - не хотца, арранкары как-то не вдохновляют, а вот модифицированные

души - вэлкам!

Да, и бьякурены, гинкиры и страдания Хинамори, наверно, не ем.

Хеппиэнды приветствуются, рейтинг любой, яой или фем - желателен, мпрег -

порадует ))



Получили:

Название: В глазах смотрящего

Автор: Viorteya tor Deriul

Бета: Yomiko

Рейтинг: PG-13

Жанр: стеб и капелька ангста

Пейринг: Урахара и все, кто под руку подвернулся.

Саммари: POV персонажа

Дисклеймер: прав не имею, выгоды не извлекаю.



Госпожа Йоруичи очень красивая. У нее длинные блестящие волосы, и когда она распускает свой хвост, они красиво обрамляют ее лицо, придавая ей вид гораздо более юный и озорной.

У госпожи Йоруичи плавная походка и мягкие, вкрадчивые движения. В белой домашней юкате, которая очень красиво сочетается с темной гладкой кожей, пахнущей сандаловым маслом, эта кошка кажется еще более раздетой, чем когда носится по дому в одном белье. Ткань такая тонкая и так льнет и струится вдоль тела, что совсем ничего не скрывает, только подчеркивает идеальные формы госпожи Йоруичи.

Она, конечно, знает, как выглядит, знает, что на нее все смотрят, но госпожу Йоруичи это нисколько не волнует. Как будто ей наплевать.

Ей, наверное, на самом деле просто смешно, ее желтые хищные глаза почти всегда смеются, даже если сама она смеяться вдруг перестает.

Еще у госпожи Йоруичи очень громкий голос. Когда она кричит, иногда кажется, что в доме должны лопнуть все стекла. На это ей наплевать тоже. Как и на то, что следы от ее зубов прекрасно видны в вырезе косодэ.

Но как бы громко она ни кричала, на ее идеальной коже синяков и ссадин не бывает никогда.



Господин Куросаки странный. Иногда он бывает шумным, но не так, как госпожа Йоруичи. Он может за раз уничтожить весь запас спиртного в доме, пока хозяин пьет первую бутылку сакэ. К счастью, этот гость бывает не так уж часто. Он совсем-совсем некрасивый, но очень сильный, и когда у него случается хорошее настроение, ведет себя по-дурацки. Размахивает руками, роняет предметы, пытается подраться с хозяином или Тессаем.

Правда, хорошее настроение у господина Куросаки бывает настолько редко, что разозлиться на него или устать, просто не успеваешь. Наверное, подраться с ним было бы интересно, но он почему-то никогда не соглашается. Говорит, что не нравится ему эта идея.

Куросаки-сан выглядит очень несчастным, хотя никогда не говорит о плохом. Он вообще рассказывает нам только забавные истории и несмешные анекдоты.

А вот с хозяином они говорят подолгу. И пьют, закрывшись в кабинете. У господина Куросаки после третьей бутылки глаза становятся совсем больными, голос делается тише, а хозяин начинает одновременно скучать и грустить. Хозяин этого не показывает гостю, но видно, как раздраженно он обмахивается веером и прячет глаза.

Впрочем, они не всегда разговаривают.

Если бы не господин Куросаки, никто бы не узнал, что хозяин умеет кусаться посильнее, чем госпожа Йоруичи. И еще громче кричит. Правда, хозяина госпожа Йоруичи никогда не вышвыривала в окошко в разодранной рубашке и с прокушенным до крови плечом.

В следующий визит господина Куросаки хозяин с ним был очень холоден и почти не разговаривал. Но потом они все равно помирились. Только хозяин стал ставить кеккай, когда они с господином Куросаки совсем напивались.



Когда странный синеволосый парень заявился к нам в гости в первый раз, хозяин его выгнал. Разбудил меч и… И выгнал.

У парня этого глаза золотые, как у госпожи Йоруичи. Но он совсем не такой красивый. Просто симпатичный. А выражение лица у него голодное и больное. Он очень несчастный, наверное. А еще он не похож на хорошего человека.

В свой второй приход он громко и зло шипел на хозяина, но тот сначала заканчивал составлять накладную, а потом достал было меч, но, подумав, убрал и ушел в сарай, где хранятся инструменты.

Выгнал хозяин этого дурака метлой. Точнее, метлами. Последовательно сломал все, пока гость стоял, вжав голову в плечи, и что-то шипел возмущенно и жалобно, а потом поплелся туда, откуда пришел.

Нам потом пришлось новые метлы покупать. Заказали такие, что хозяин, расплатившись, заявил, что мы - благовоспитанные японцы и летающий инвентарь нам ни к чему.

Наверное, потому, что еще что-нибудь ломать ему было жаль, в следующий раз хозяин схватил упрямого идиота за шкирку и уволок к себе в кабинет. Спустя полчаса истошных воплей, отчаянного визга, жалобно скулежа и подвываний гость выполз от хозяина на полусогнутых ногах, поддерживая хакама с оторванными завязками, и очень странной походкой удалился навсегда.

Хозяин же вид имел до крайности довольный, только посетовал, что руку слишком быстро свело.

Теперь синеволосый пишет хозяину письма. Их приносит очень красивая девушка. Она отдает конверт хозяину лично в руки, лицо у нее всегда очень спокойное, а глаза потуплены. Она ненавидит хозяина, но никак этого не показывает. Только хозяин все равно это знает.

Иногда он пишет что-то в ответ, но не чаще, чем одно письмо на двадцать полученных. Хозяин кокетничает с ней напропалую, дразнит и норовит поцеловать в щечку. Ему нравится играть с ней.



Эта тощая вертлявая черноглазая пигалица хозяина забавляет.

Когда она заявилась впервые, то задирала нос и демонстрировала тут всем свое презрение. Дура какая! А хозяин только посмеивался в веер.

На самом деле, чернявая ему не слишком нравится. Но госпожа Йоруичи очень хочет, чтобы эта девица и хозяин поладили.

Ладить девица отказалась наотрез, обзывала хозяина небритым лохматым уродом и пряталась за спину госпожи Йоруичи. Хозяин облегченно вздохнул, что ему не придется иметь дело с этой невоспитанной дурой, но, кажется, все же немного обиделся. Что бы она понимала!

А госпожа Йоруичи все равно напоила их обоих и подружила.

Вот лучше бы они поставили кеккай! Нет, никто не кричал, ни госпожа Йоруичи, ни эта ее… чернявая. Зато они выпили втроем все сакэ, что нашли, и такое творили!

Никогда больше не буду подслушивать! Честно-честно!

Утром хозяин был несчастный, почти как господин Куросаки после их обычных посиделок, и уполз в лабораторию, запретив Тессаю туда кого-либо пускать.

Правда, госпожа Йоруичи сделала вид, что к ней это не относится, и вечером хозяина все равно оттуда вытащила.

Интересно, что госпожа Йоруичи сделала, чтобы хозяин больше от них с этой ее… не шарахался?



Куросаки такой же шумный, как и господин Куросаки старший. Только тот шумит сам, а вокруг его сына шумят все остальные.

«Он еще ребенок» - говорит о нем хозяин. Наверное, Куросаки похож на своего отца. Когда господин Куросаки занят делом и перестает прикидываться полным придурком, это становится даже заметно.

Но Куросаки никогда не смотрит на хозяина так, как иногда глядел господин Куросаки. А хозяин посматривает на него… по-разному.

То усмехается из-за веера, то придурковато щурится из-под панамки, изумленно хлопает ресницами или играет в гляделки.

Если когда-нибудь Куросаки узнает, какой взгляд бывает у хозяина, когда тот думает, что никто не видит, как он смотрит на сына своего друга… Рыжий не будет знать, что ему с этим делать.

Нежность во взгляде хозяина - тепло-восхищенная для госпожи Йоруичи, бесшабашно-веселая для господина Куросаки, добрая и ласковая для нас, насмешливо-умилительная для чернявой пигалицы, заинтересованно-печальная для Нему, ехидно-плотоядная для господина Нахлебника.

А для Куросаки нежность в глазах хозяина - голодная. Хозяину это не нравится.

Наверное, Куросаки это тоже не понравится. Но ему вообще не хочется ни нежности, ни ласки, ничего. Ему не нравится хозяин. Он злится на него и грубит. Куросаки - глупый.

Хозяин тоже глупый. Он не видит, как краснеет Куросаки, какой у него беспомощный делается взгляд, когда хозяин оказывается слишком близко, как глупый рыжий мальчишка пытается злиться. Куросаки думает, что боится хозяина.

Кажется, госпожа Йоруичи считает, что это очень весело.



Господин Нахлебник красивый. Гораздо красивее, чем Куросаки и его отец. Он симпатичнее синеволосого придурка. На мнение госпожи Йоруичи в этом вопросе можно положиться. Правда, наверное, все-таки, она бывает права не всегда. Особенно когда говорит, что хозяин - не самый красивый. Ведь, с другой стороны, тощие вздорные девицы ей тоже нравятся!

Господин Нахлебник всегда голодный и очень ленивый. И над ним весело подшучивать. Хозяину очень нравится подкалывать господина Нахлебника, и очень смешно потом смотреть, как тот краснеет, громко кричит и таращит глаза.

Впрочем, скоро у господина Нахлебника появились другие причины краснеть. Хозяин, оказывается, умеет вести себя совсем как госпожа Йоруичи. Только ему для этого необязательно ходить в одной юкате на голое тело.

Господин Нахлебник шарахается от хозяина в ужасе, весь становится такого же цвета, как и его волосы, давится слюной и не знает, куда деть глаза. Когда появляется госпожа Йоруичи, он и себе места не находит.

А когда к госпоже Йоруичи опять наведалась ее пигалица, Нахлебник просто обзавидовался хозяину.

Ну и сам виноват. То, чего нам не удалось сделать всем магазином за месяц, госпожа Йоруичи и Сой Фон сделали за ночь. Пока гостья не убралась восвояси - господина Нахлебника видно не было.

Только потом над ним уже неинтересно стало издеваться, потому что от хозяина господин Нахлебник больше не шарахался. Зато подсматривать интересно стало.

Особенно, когда к нему его тайчо как-то пожаловал.

Получилось, почти как в одном из анекдотов, что госпожа Йоруичи рассказывает.



Госпожа Йоруичи сказала, что хозяин не умет воспитывать детей. Хозяин ответил, что она, конечно, справляется с этим гораздо лучше него. Если хозяин говорит «конечно» или «разумеется», это не значит, что он согласен, а вовсе даже наоборот. Они стали переругиваться. Но, по-настоящему, они никогда не ругаются.

Я подождала, пока они начнут целоваться, вылезла из-за занавески и сказала, что давно уже не маленькая.

Джинта обзывал меня дурой, пока я одна подметала весь двор. Сам он дурак.

У меня дурацкая прическа, дурацкая одежда, дурацкое лицо, голос и совсем дурацкое маленькое тело. Я некрасивая. И это никогда не изменится.

Хозяин под утро спустился, сел рядом со мной и спросил, наплакалась ли я вдоволь. И не проголодалась ли.

А я спросила, зачем он меня создал такой маленькой и некрасивой. И почему я тогда не могу остаться ребенком вся, а не только телом.

Он спросил, почему я решила, что уже большая.

Я ответила.

И долго хихикала, такая у него была идиотская физиономия.

Оказывается, если долго смеяться, из глаз начинают течь слезы. Их совсем невозможно остановить. Наверное, только совсем маленькие дурочки трясутся от смеха и хлюпают при этом носом. Еще глупее тыкаться мокрым лицом в чужое плечо и обещать, что обязательно вырастешь большой и красивой. Особенно тому, кто создал тебя вечно маленькой и глупой девочкой.

Глупее только сидеть у него на коленях, позволяя гладить себя по голове, и мечтать, как станешь похожей на смотрящую из окна женщину.

Джинта прав, я самая настоящая дура.

А Кискэ-сама и, правда, красивый. И добрый. И совсем не умеет воспитывать детей.

Наверное, он тоже дурак.

@темы: Фанфики

---

Окончание фикатона

[bleach-fest]

Фикатон завершен





Большое спасибо всем, принявшим участие! Авторам, написавшим такие замечательные фанфики! Читателям, оставлявшим вдумчивые, радостные, приятные комментарии. Всем, кто вместе с нами ждал появления новых историй.



Участники, не получившие фик по своей заявке, не растраивайтесь - авторы клянутся, что в ближайшее время все будет.

@темы: 1 тур (2007 год)

---

"Практикант", Маюри/Ишида, PG-13, для Дитриха

[Uk@R]

"Практикант", Маюри/Ишида, PG, для Дитриха



Название: Практикант

Автор: Uk@R

Персонажи: Маюри, Ишида

Рейтинг: PG-13

Жанр: adventure, humor, drama

Краткое содержание: вас когда-нибудь посылали на летнюю практику туда, куда вам совсем не хотелось ехать? К тому же если права выбора вы лишены по умолчанию? А Квинси что, не люди, что ли?

Предупреждение: содержит спойлеры, если вы еще не досмотрели до 61 серии.

В одном из эпизодов упоминается шинигами, которого нет в манге\аниме – я обыгрываю этого персонажа в РПГ по Бличу.

Моя чрезмерная любовь к капитану 12 отряда обусловлена тем, что мой папа раньше работал в научно-техническом центре…

Яоя нет и не будет! Все, что вам кажется, вам только кажется! =)

Отказ от прав: все принадлежит Кубо Тайто, всевышнему и непревзойденному



Написано по заявке: (текст заявки)

Заявка:

ХОЧУ:

- Айдзэн/Хинамори; - Исида/Орихимэ; - Рэндзи/Рукиа; - Маюри/Исида;

- Исида/Нэму; - Итимару/Кира; - Итимару/Мацумото; - Хицугая/Хинамори;

- Хицугая/Мацумото; - Тацуки/Тидзуру; - Тидзуру/Орихимэ.

Хочу авторский фик. Рейтинг - желательно между G и PG-13. Спойлеры вполне

приветствуются. Жанры - драма, horror, "бытовая зарисовка"; легкий юмор и

иронию (не голый стеб, правда) мы тоже любим. Смерть персонажей - да,

всегда пожалуйста, в любых количествах.



1 и 2 часть здесь, с 3 по 5 - в комментах

читать 1 и 2

-1 -



Ишида сидел на неудобном стуле, из таких, на котором покачаешься – убьешься нафиг, а будешь сидеть спокойно – затечет не только пятая точка, но и мозг. В помещении пахло жженым, кислотой, стиральным порошком, химикалиями какими-то – в общем, так, как и должно пахнуть в лаборатории.

«Что я тут делаю, - раздраженно думал про себя молодой человек, - Нет, ну вы подумайте: летняя практика, да не где попало, а в Сейрейтее! Чёртов Урахара!! Какого я должен торчать в Обществе Душ, лучше бы я в Каракуре официантом нанялся. Пусть и платят мало… А тут, интересно, чем зарплату выдавать будут? Пилюлями?»

Квинси возмущенно заерзал на стуле. На самом деле вопрос денег его не мучил. Вернее, мучил, но не в первую очередь. Первостепенной проблемой было то, что Урюу не имел представления, кто будет его «наставником». Ну, ясное дело, что кто-то из 12 отряда – именно тут раньше капитанствовал Урахара, и только на его территории располагалась самая большая лаборатория Сейрейтея.

- Нет, я, конечно, догадываюсь, но хотелось бы уточнить, - с сарказмом ворчал он про себя, надеясь, что за ним придет Нему, а не ее начальник. Потому что Маюри… Не сказать, что он его невзлюбил: и правда, подумаешь – набил капитану морду, заставив того расплыться по полу зловонной (а может, и нет, но на вид – вполне такая зловонная) лужицей. В общем, капитан 12 отряда люто ненавидел Квинси.

С камнем на сердце Ишида согласился на прохождение практики. Во-первых, Урахаре откажешь – потом свинью подложит, замучаешься расхлебывать. Во-вторых, есть надежда, что Нему найдет еще какой-нибудь артефактик Квинси, а то без привычной высокой духовной силы совсем как-то… неприкольно.

«Но стул все-таки мазохистский, отсидел уже себе всю.. рейацу».

Дверь распахнулась с треском, не слетев с петель исключительно потому, что была рассчитала на капитанскую руку (и на Заракину ногу). В комнату влетело что-то белое и громко шипящее.

- Ты-ы-ы!.. – возопило что-то белое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся капитаном 12 отряда.

Сердце Квинси упало куда-то в уровень пола и закатилось в район пяток. Накаркал…



От неудобного стула его избавили, но Ишида уже был согласен и на него, потому что выдергивать сорняки из грядок с какими-то весьма подозрительными вонючими растениями гораздо неприятнее. Слава богу (или Ямамото), что теплицы 12 отряда не оказались размером с рисовое поле. Но уже приближаясь к 1\10 части выполненной работы последний-оставшийся-в-живых Квинси был готов скурить всю зелень к чертовой бабушке. А он навязчивого горьковатого запаха мысль о том, что происхождение травы своими корнями (в прямом смысле) уходит куда-то в дурманящие вещества, посещала голову «раба поневоле» все чаще.

Внезапно краем глаза Ишида уловил движение за окном. Он замер, прислушавшись. Снаружи доносилось только шуршание сухих листьев. Потом послышались возня и приглушенные голоса.

- Представляешь, там какой-то придурок Маюрину траву пропалывает!

- Да ты гонишь!

- Честно! На карачках ползает вдоль грядок, причем в таком наряде, будто его не на грядку посадили, а на Грунт отправили.

- Подвинься, дай мне посмотреть… А кто он вообще? Я его раньше тут не видел.

- Слушай, может, он того… шпион? Или траву у нашего отряда решил потырить?

- С ума сошел? Какой шпион? 4 отряда что ли?

- А что, они постоянно какую-то гадость для своих лекарств выращивают…

- Они хоть и недоделанные шинигами, но не совсем психи. Какой идиот полезет в огород к джунибантай тайчо?

- Да, в этом ты прав. Тогда это, наверное, новенький. Странно, что его на сборе отряда не представили.

- По блату взяли, скорее всего. Я его рейацу совсем не чувствую, нафиг он тут сдался…

Гордый Квинси не мог такое вытерпеть. За неимением более грозного оружия он схватил кусок почти окаменевшей из-за редкого полива земли и зашвырнул его в злословящее окошко. Снаружи послышался тонкий писк и топот гэта быстро удаляющихся ног.

«Все-таки я ненавижу шинигами, - подумал Ишида».



Закаты в Обществе Душ были красивые. Они были бы еще красивее, если бы не ужасно болящая спина и безумно ноющие конечности. Понятие «халтура» в лексиконе Урюу не было, поэтому он добросовестно выполнил всю работу еще до ужина. Еду ему, кстати, принесла Нему, прямо в то сооружение при лаборатории, где поселили последнего Квинси.

Сооружение больше напоминало собой летнюю беседку, к которой кто-то додумался приделать стены и дверь, скорее для виду, чем для защиты от ночного холода и промозглого ветра. Если бы не Нему, очень во время притащившая откуда-то ватное одеяло, Ишида бы точно пошел жаловаться «верхам» на несоблюдение прав и свобод человека и гражданина.

Лейтенант спасала его столько не от голодной смерти или перспективы превратиться в сосульку Сейрейтейской ночью, сколько от неприятных разговоров с её «папенькой», чему Ишида был несказанно рад. Он хотел поблагодарить девушку, но она постоянно исчезала так тихо и незаметно, как и появлялась. Сделав заметку на будущее вынести благодарность Куротсучи-младшей в письменном виде, уставший Квинси завернулся в одеяло и уснул.



***

Утро встретило Ишиду грохотом и отборной, совершенно небожественной даже для шинигами, руганью и почему-то сильным ударом по голове.

«Мало того, что всю ночь снилась какая-то белиберда, так еще и поспать спокойно не дают!» - промелькнула недовольная мысль и тут же исчезла, сменившись паникой.

У входа в «чертоги», при всей своей нелепости служившими скорее складским помещением, чем тем, на что он походило, возвышалась куча. Нет, даже не результата пищеварительных отходов. Просто упал стоящий у стены небольшой шкафчик с различными безделушками. Из-под шкафа вполне жизнерадостно торчали ноги, судя по черным хакама – шинигами, только на одной из конечностей недоставало того, в чем обычные шинигами шлепают по дорогам Сейрейтея. Несчастная потерянная обувь оставила свой след на лбу Квинси и с превеликим удовольствием покоилась на мягком одеяле.

Скорее ошеломленный, чем оглушенный страшным шинигамским оружием, Ишида с удивлением взирал на то, как куча зашевелилась, и из-под нее вылез обладатель такой самостоятельной обуви. Скорее даже, вылезла. Даже не вылезла, а выползла, кряхтя и ворча под нос. Совершенно не обращая внимания на онемевшего Квинси, девушка сосредоточенно шарила руками в груде вещей и наконец вытащила что-то большое и черное и бросила это Ишиде. Это оказалась форма шинигами. Правда, слегка помятая.

- Вот, сказали тебе принести, - соизволила-таки поднять глаза на пребывающего в шоке парня шинигами и тут же снова зарылась в кучу. И внешностью, и манерой поведения она больше напоминала подростка из младших классов школы Каракуры, чем на обитателя Сейрейтея. Вскоре ее лохматая голова снова вынырнула из нагроможденного хаоса.

- Вот, еще гэта… и там еще носки должны быть, но я только один нашла, гомен, - выражение ее лица было совершенно не виноватое, а весьма и весьма довольное собой.

- Ничего, я сам уберу вещи, и носок найду. Вот, это твоё… - Ишида протянул ей ее «тапочку».

- Ага, спасибо… Они у меня постоянно слетают, потому что носки капроновые.

У нее на ногах и правда были черные капроновые носки.

- В общем, фукутайчо велела тебе передать, чтобы ты шел сразу в лабораторию, потому что завтрак уже кончился. Но если сильно хочется похавать, я могу стырить что-нибудь из столовки…

- Да нет, спасибо, я не голоден.

- Правильно, лучше беги быстрее в лабораторию, а то если тайчо разозлится, то… о-го-го что будет.

«Знаю я, что будет, - подумал про себя Квинси».

- Слушай, а ты ведь Квинси, да? – вдруг спросила девушка.

Ишида оторопел.

- Да… Но как ты догадалась? По-моему, окружающие думают, что я новенький.

- Да уж, слухи уже ходят, что Маюри-доно себе любимчика присмотрел,- захихикала шинигами.

Ишида поежился.

- Я занимаюсь изучением Квинси, - самозабвенно рассказывала девушка, - Я нашла старые отчеты тайчо, и мне стало так интересно, так интересно… Ой, а можно тебя попросить?

- ???

- Можешь дать мне свой волос? Мне для исследований! Надо свежий ДНК позарез! Ну пожа-а-алуйста!..

- Да ради бога, - Квинси выдернул из своей растрепанной шевелюры волос.

- Ой, спасибо огромное. И… ты это… извини за гэта, ладно? – девушка потупила взгляд.

- Что?.. А, да… конечно. Ничего страшного. Я постоянно получаю шишки, даже если не ввязываюсь в драку.

-Ну ладно, я тогда побежала, а то на опять опоздаю, и мне по голове настучат. А я шишки получать не люблю, - засмеялась шинигами и бодро затопала по направлению к казармам, крикнув напоследок не оборачиваясь. – Еще увидимся!

Ишида тяжело вздохнул и принялся за уборку.



Конечно, явился Урюу в лабораторию не через 15 минут, и даже не через полчаса. Во всем было виновато его патологическое стремление к чистоте и порядку.

Для начала восстановление упорядоченности в его «домике», потом облачение в шинигамскую форму (до чего же неудобные гэта!), затем поиск каких-нибудь водных коммуникаций. Дело в том, что после вчерашних упражнений на грядках одежда Квинси, в которой он прибыл в Общество Душ приняла настолько непотребный вид, что к ней не то что прикасаться противно было, на нее смотреть нельзя было без содрогания.

Кое-как постирав вещи в большой раковине умывальника, целый ряд которых гордо выстроился рядом с казармами, Ишида аккуратно развесил брюки и рубашку на крыльце, предварительно натянув прямо у входа бельевую веревку (откуда он её взял – великая тайна, неведомая даже Айзену).

Потом, философски рассудив, что раз он уже опоздал, и не на 5 минут, то выговор ему все равно будет один, Квинси решил прогуляться по территории Сейрейтея. Оправдывая свое решение тем, что хочет найти хоть какое-то подобие канализационный признаков цивилизации, Ишида набрел на парк.

«Я так давно не был в лесу, - подумал Урюу».

Обычно он довольно часто наведывался в небольшую рощицу, в которой Соукен когда-то тренировал его. Там была небольшая речка, и Ишида садился на большой камень посередине потока и смотрел вслед убегающей воде. Тишина, уединение, незыблемость вселенной – все это помогало сосредоточиться.

Здесь же кто-то явно был. Тихо направляясь к объекту, обладающему довольно высокой духовной силой, Ишида сделал пару шагов и остановился. Выглянув из-за дерева, он увидел девушку, сидящую прямо на траве, хлюпающую носом и постоянно сморкающуюся в платочек.

«Прямо какой-то у меня сегодня Международный Женский день, - подивился про себя Квинси».

- Айзен-тайчо… - сквозь слезы пробормотала шинигами.

Решив не тревожить расстроенную девушку (не буди лихо!), Урюу пошел прочь. Самое главное он узнал – в парке было озеро, так что если он не найдет купальни или хотя бы душевую кабинку, то в водоеме вполне можно и помыться, и постирать. Правда, мало ли кто там до него мылся…

Ишида медленно и неохотно шел к лабораториям. Ведь когда-то он все равно туда пришел бы… Но еще не совсем окончившееся утро сулило ему новую встречу. Перед Квинси возник шинигами подвида амбаловидных, и за неимением более подходящих кандидатур, Урюу решил обратиться к нему.

- Простите, вы не подскажете… - «как пройти в библиотеку» он договорить не успел.

- Да иди ты в баню! – верзила отмахнулся от него, как от надоедливой мошки.

- Я, собственно, ее и ищу…

- А, новенький, - шинигами гнусно захихикал, - Тебе прямо и второй поворот направо. Сортир там.

- Да мне вообще-то…

Но шинигами уже утопал, довольно резво для своей комплекции. Как ни странно, через два поворота действительно обнаружился и туалет, и баня, и даже горячий источник. Несказанно обрадованный таким прогрессом Готей 13, Квинси вспомнил, что кроме права на помыться и постираться, у него еще есть обязанности – быть обложенным Маюри-доно (во всех смыслах).

В общем, когда гордый Квинси наконец соизволил явить свое духовное, но вполне еще бренное тело в лаборатории, его ждал совсем не веселый, но вполне ожидаемый сюрприз.



- Лучше бы тебя на опыты отдали, и то больше пользы бы вышло! – бесновался капитан 12 отряда. – Сколько можно ждать, пока твоя дурья башка догадается сюда дойти?

Ишида молча смотрел на исходящего ядом Куротсучи. Спустя минут пятнадцать запас ругательств у последнего иссяк, и Ишида получил новое задание.

- Займешься разделкой материалов в 4 лаборатории. Проводи его, - капитан кивнул монстроподобному шинигами, похожему на жабу, тот поднялся и направился к Урюу.

Маюри удалился, всем своим видом показывая, что знать не знает о существовании Ишиды.

Один из сидевших у приборов шинигами с маленькими рожками на лбу сочувственно поглядел на Квинси и покачал головой.

- Пошли, - бросит жабоподобный.

И они пошли. Лаборатории между собой соединялись длинными коридорами, чтобы не возникало проблем с транспортировкой материала в непогоду. Окон в этих коридорах не имелось, зато их интерьер напоминал собой артефактную галерею. На стенах висели чертежи, фотографии, плакаты, все сплошь покрытые формулами, схемами и распечатками. Вдоль стен стояли тумбы, точь-в-точь музейные, в которых под стеклом лежало… Иногда то, что там лежало, вызывало даже приступы тошноты. Поэтому Ишида сосредоточил свое внимание на плакатах. Вернее, попытался, так как шли молча, но достаточно быстро.

Достигнув пункта назначения, шинигами отпер ключом дверь и впустил Урюу внутрь. В нос ударил запах спертого воздуха, тухлятины и еще чего-то, о чем Ишида предпочел не думать.

- За тобой придут, - бросил жабоподобный и ушел.

Квинси огляделся по сторонам. Все оказалось гораздо хуже, чем он мог себе представить. Не очень большое помещение было похоже на кухню, но вместо продуктов на столах лежало такое…

«Хорошо, что я не завтракал, - подумал Ишида, чувствуя, как сжимается желудок».

Прикрыв нос и рот широким рукавом косоде, Урюу метнулся к окну и распахнул его. В помещение ворвался ветер, унося с собой тошнотворные запахи. Со стола на пол слетели какие-то бумажки и рассыпались по полу. Ишида бросился их поднимать.

«Это, наверное, инструкция… Так, посмотрим. Нарезать… что-то непонятное… толщиной 3 см… И что, интересно? Тут же нет фотографии того, что я должен резать…»

Оглядев комнату более придирчивым взглядом и подавив очередной приступ тошноты, Урюу еще раз констатировал тот факт, что капитан 12 отряда ненавидит его всеми фибрами своей шинигамьей души. На столах вперемешку лежали груды чего-то странного: длинные черные щупальца-макаронины, листья загадочного красного растения с огромными личинками жуков на них, какая-то болотная жижа в пластиковой таре, скальпель с еще несколькими, очень похожими на хирургические, инструментами, кости (дай бог, не человеческие!), кровавые ошметки мяса, шарики какие-то и еще много всякой разной жути.

Пока Ишида оторопело разглядывал все это, дверь тихо приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула чья-то голова. Это оказался тот рогатый шинигами, виденный Урюу раньше.

- Ну как, впечатляет? – весело заржал он.

- Не то слово, - только и смог вымолвить Квинси. – Это…

- Отвратительно, да? – снова засмеялся рогатый. – Видать, чем-то ты сильно не угодил нашему капитану, иначе он тебя сюда не послал. Мы-то думали, ты его любимчик. Неужели огород ему плохо прополол? Или травки решил стырить? – шинигами чуть ли не зашелся в приступе хохота.

Квинси сжал кулаки.

- Ладно-ладно, не сердись, - тут же посерьёзнел рогатый. – Я же тебе помочь пришел. Вот.

Он протянул Ишиде толстые резиновые перчатки, маску (ну точно хирургическую) и очки как у сноубордистов.

- Бери, бери. То, что ты четырехглазый, тебе не поможет, - заявил шинигами. – Я не хочу тебя обидеть, но тут лучше бы подошла маска сварщика, - кивок в сторону столов с неаппетитным содержимым на них.

- Спасибо, - Квинси снова начал быстро соображать. Порывшись в карманах, он достал оттуда резинку и булавки, быстро собрал волосы в короткий хвост, завернул широкие рукава и заколол их, надел маску, очки и перчатки.

- Умно, - восхитился шинигами.

Ишида хотел было поправить очки на носу, но рука наткнулась на более «тяжелую защиту» на его лице.

- Ладно, я и так отпросился ненадолго, - рогатый взял со стола бумажки, - Тут инструкции абсолютно бредовые. Так… порежешь это, - показал на щупальца. – Потом разложишь на две кучки вот эту кучку. По степени…тухлости, да. Потом уберешь в пластик – там в раковине грязные коробки – и поставишь в холодильник. Потом…

Ишида постарался запомнить еще с десяток указаний, потом шинигами остановился.

- Пожалуй, на сегодня хватит. Я, честно говоря, удивлюсь, если ты все это сделаешь. Потому что все, кто были тут до тебя, тут же подавали заявление о переходе в другой отряд, - рогатый ухмыльнулся.

«У меня же нет выбора, - с горечью подумал Квинси»,

- Оки-доки, я помчался. Да, и один вопросик, - тут шинигами замялся. – В общем, такое дело. У нас народ жутко интересуется, что ты тут вообще делаешь. Ну, у тебя же это…

- Я потерял духовную силу, - отчеканил Урюу.

- Тогда ты родственник Куротсучи-тайчо, да?

- Нет! Просто, скажем так, я застал его в неприятной ситуации, когда он бы не хотел, чтобы его видели.

- Ааа-а-а, - многозначно протянул шинигами, а потом подмигнул. – Шантаж, типа.

- Ну, почти. А с чего ты решил, что я его родственник?

- С чего? Взгляд у вас похожий. Когда злитесь – ну прям на одно лицо.

- На одно лицо? Да он же не человек, и лица у него нет…

Шинигами недоуменно посмотрел на Ишиду, а потом безудержно расхохотался.

- Что такое? – смутился Квинси.

- Ой, не могу… Насмешил… Ой, мама, роди меня обратно на грунт… Это же маска, придурок! Эх, давно я так не смеялся…

- Маска?!. – челюсть Квинси оказалась легкой на подъем, сначала упав на колени, а потом на пол.

- А ты думал? Что это мумиё и есть наш капитан? Ы-ы-ы… Ты меня убиваешь… Хотя, казалось, куда уже… Ой, кошмар какой…

И шинигами исчез за дверью, но его причитания и удаляющийся смех были слышны еще минуты две.

«Что-то я слишком много удивляюсь последнее время, - посетовал Урюу, - Надо и меру знать».

Постояв и обретя нормальное расположение духа, он принялся за работу.



***

Разгребание отходов заняло у Ишида почти неделю. И немудрено – такой гадости и в таких количествах ему раньше не приходилось видеть. Разве что в школьной столовой.

Рогатый помогал ему, но только теоретически, но и это Квинси воспринимал как большое одолжение. И в ответ выслушивал трёп Акона (так звали рогатого), который теперь отводил его в лабораторию. Всю дорогу он рассказывал о разных исследованиях, но Ишиде это было не очень интересно, а повернуть разговор на Квинси он не решался.

Наконец, «кухня» 4 лаборатории начала если не сверкать чистотой, то напоминать обычную кухню, а не выгребную яму.

- Да ты герой, - похвалил его Акон по дороге из одной лаборатории в другую, - Надо будет сказать тайчо, что ты просто гениальный работник. Он тебя сразу повысит.

- Не надо, - твердо сказал Ишида.

- Почему? Ты же не хочешь вечно прозябать в рядовых? Хуже того, что ты сейчас делал, только…- лицо шинигами перекосило, - только чистить картошку!

- Что?

- Чистить картошку. Это самое неблагодарное занятие. Картофель у нас ценится на вес золота, потому что его закупают с грунта по заоблачным ценам. А чистить заставляют, срезая кожуру так тонко, как будто у тебя в руках не нож, а скальпель, и ты не еду готовишь, а оперируешь. И если потом проверяющий скажет, что у тебя в очистках слишком большой процент полезного материала, то лишат премиальных.

- Странно. А я всегда любил чистить картошку…

Акон посмотрел на него почти с суеверным ужасом. Чтобы сменить тему, Ишида показал пальцем на один из плакатов.

- Это кто? – спросил он у сопровождающего его шинигами.

- Что? Это? – тот завертел головой и наконец посмотрел в направлении, которое указывал палец Квинси. – Это арранкары. Подвид Пустых. Пока что плохо исследованный из-за нехватки материала.

- А что это у них за дырки?

- Да так, неудачный пирсинг. И вообще, не обращай внимания, сейчас такие уже не водятся. Ты еще галерею между 6 и 7 лабораториями не видел. Вот там, я понимаю, нечто…

Акон пустился в восторженные рассуждения о виденных им достопримечательностях, но Ишида его не слушал.

«Тут обязательно можно что-нибудь найти про Квинси. И может… может быть, даже что-то про моего деда. – мысли метались в его голове и, казалось, готовы вырваться наружу. – Я обязательно найду здесь что-нибудь, что поможет мне вернуть мою силу. Чего бы мне это не стоило!».



- 2 –



И у стен есть уши.

В который раз Ишида убеждался в верности непреложных истин. Слух о его нетрадиционном отношении к чистке картошки обошла половину отряда, хотя Акон клялся и божился, что это не его вина. Хотя глаза у самого были такие хитрые-хитрые…

В общем, гордого Квинси отправили «на картошку». Чему Ишида вначале был очень рад.

Во-первых, не было необходимости каждый день общаться с Куротсучи-доно.

Во-вторых, никаких внутренностей и щупалец, которые надо нарезать ровными кубиками для «оливье».

В-третьих, работа пусть и нудная, зато до боли знакомая.

К тому же, вычитать у него премиальные никто и не собирался, впрочем, как и платить зарплату. Но даже этому Ишида был рад – не убивают, не расчленяют, на опыты не отправляют – и ладно. И даже выходные по воскресеньям.

Как ни странно, свободного времени эти две с половиной недели у Квинси хватало. В первой половине дня он отрабатывал свой рис на кухне, во второй его обычно направляли с мелкими поручениями в качестве доставщика.

- Ты отбираешь у меня мой хлеб, - смеялась Юка – девушка с летающей тапкой. – Обычно это я ношусь по всему Сейрейтею, как проклятая, только новые гэта успевай на складе получать. Зато я всех капитанов видела… - расплылась она в довольной улыбке. – Даже Кучики! Он такой статный, такой красивый, сразу видно – из знатной семьи! Ну почему я не Кучики?...

«Ох уж, эти Кучики! – думал в это время Ишида, - По-моему, от них только одни проблемы».

Это он познал на собственной шкуре, когда капитан 6 отряда заставлял его мотаться из отряда в отряд из-за «неточности формулировок изложения притязаний Куротсучи-доно». На лишние пробежки он потратил половину своего кровного выходного.

Кстати, о выходных. По воскресеньям Урюу вовсе не отдыхал. То есть, отдыхал, конечно, но исключительно от работы. Все свободное время он посвящал поиску хоть какой-то информации о Квинси. Акон и Юка ему тоже помогали, особенно девушка, которая коллекционировала все, что было связано с Квинси, но пока ничего, что помогло бы вернуть ему его силу, они не нашли. На совместном собрании Урюу и Юка решили, что Акона тоже следует посвятить в тайну истинной сущности Ишиды, хотя последний сомневался, что болтливый шинигами сможет держать язык за зубами.

- Предоставь это мне, - объявила Юка.

О чем уж она договорилась с Аконом, Урюу был не в курсе, но дело о его происхождении так и осталось приватным.

Ну, и по вечерам, и не только по воскресеньям, они собирались в домике Ишиды и просто приятно проводили время, особенно когда у Матсумото было хорошее настроение и лишняя бутылка саке, а Акон случайно проходил мимо. Предприимчивый шинигами всеми правдами и неправдами выманивал у нее алкоголь и тащил к Ишиде.

«Вот чертяка! – скорее одобрительно жаловалась потом Рангику другим лейтенантам. – Я так и знала, что неспроста у него эти рожки».



Но и у всего хорошего есть свойство заканчиваться.

Нет, конечно, Ишида надеялся, что от постоянной чистки уже опротивевшей ему картошки его освободят. Потому что она ему уже снилась, а пальцы приобрели противный желтый оттенок, от которого не спасал даже защитный гель, заботливо принесенный Юкой.

Конечно, Урюу не ожидал, что его вызовет сам капитан. Тем более, он не ожидал, что Маюри решит в кои-то веки лично присутствовать при исполнении обязанностей практиканта. И уж конечно, Ишида не думал, что ему доверят такое ответственное дело, как заполнение ампул. Сначала он даже обрадовался такому повороту событий – набираешь себе лекарство в шприцы да упаковываешь по 3 штуки в пачку. Но Куротсучи поспешил развеять его бодрое расположение духа.

- То, что ты не ударил в грязь лицом при очистке 4 лаборатории, еще ничего не значит. И вообще, было непростительно позволить тебе валять дурака на кухне 3 недели. Если у тебя все-таки есть голова на плечах (в чем я сильно сомневаюсь), то выполняй свою работу! И не приведи тебя Господь недолить или перелить эссенцию… Я думаю, она тебе знакома.

Точно! Это та жидкость, которой Маюри пользовался во время… их поединка. Т.е. эссенция, усиливающая регенерацию. Руки у Ишиды сразу же задрожали, но он быстро взял себя в руки. Зря он, что ли, выстрадал все лабораторные работы по химии? Это же не так уж и сложно…

Куротсучи сидел за подобием огромного компьютера, что-то набирал, что-то переписывал, бурчал себе под нос и изредка бросал сердитые взгляды в сторону Квинси.

«Зря я не дочитал тогда Гарри Поттера, - с сарказмом думал Ишида, - Хотя бы знал, чем заканчиваются отработки после уроков у злобных химиков».

Через час он чуть не воткнул себе шприц в ладонь; через два закончилось пространство на столе, и Урюу был послан далеко, но ненадолго, чтобы отнести их на склад; через три он начал судорожно проверять, не появился ли у него на лбу шрам. К концу дня в глазах мельтешили звездочки, желудок оставил тщетные попытки воззвать к еде (перерыва на обед ему никто не делал), а на большом пальце правой руки появилась мозоль от шприца.

- Свободен, - услышал Ишида, когда разум и тело уже пребывали в том состоянии, что даже и радоваться сил нет.

Придя «домой», он бухнутся на постель, раздеваясь практически во время падения.

Начались жестокие трудовые будни. Слово «выходной» в словаре капитана 12 отряда кто-то аккуратно стер ластиком и написал на его место неоконченную часть таблицы Менделеева.

Стремление завоевать признание человека, который к тебе относится далеко не по-дружески, всегда загоняла Урюу в тупик. Было ли в этом непрезентабельное стремление выслужиться или мазохистское желание угодить – он не знал. Но ничего не мог с собой поделать.

«Зато это… интересно, - думал он, перебирая в уме все замечания, которыми наградил его Маюри в течение дня».

Иногда друзья (к ним он причислил Акона и Юку) навещали его по вечерам, но Ишида пребывал в таком состоянии, что его можно было на два столбика как бревно класть, а он бы и не заметил.

- Слушай, ну он и садист – так тебя выматывает, ты сам на себя не похож, - в который раз говорила Юка, разглядывая Квинсиевские круги под глазами. – Готично, конечно, но тут и до эмо недалеко, так что нафиг. Проси выходной, иначе станешь похож на Гина.

- Молчи, женщина, - перебивал ее Акон, - Человек явно идет на повышение, так что не сбивай его с пути истинного. Тебе хорошо, тебя хоть на грунт посылают, а мне еще четверть века как минимум гигаями барыжить. На 11 отряд не напасешься…

- «Фтопку» такое повышение, вот что я тебе скажу! – возмущалась ему в ответ девушка. – Здоровье у Уноханы не купишь!

- Хватит вам, ребята, - пытался успокоить шинигами Урюу, но вскоре бросал эти бесполезные попытки и, улыбаясь, слушал их перепалку.

«Они так похожи на брата с сестрой… А я всегда был один. Может, потому… А, ладно».



Уже 2 недели Ишида работал под бдительным присмотром Куротсучи-тайчо. Поэтому страшно удивился, когда в среду утром вдруг вместо Маюри пришел жабоголовый и сказал, что капитан отбыл на миссию, и практикант на сегодня остается без занятия.

Поразмышляв минут-полчаса, Квинси решил двинуть в казармы и поискать Акона. Тот всегда был в курсе последних событий.

Расчет себя оправдал. Рогатый шинигами уже собирался идти в купальню, когда Урюу его нашел. Акон действительно был в курсе. Конец лета – выпускники, не сдавшие экзамена в срок, были отправлены на пересдачу, и что-то у них там произошло.

- Да можешь и сам сходить посмотреть, тут недалеко. Но есть идея получше – попарить косточки. Давай, я уже собрался, нэ?

От идеи получше Ишида отказался. Во-первых, и жару он не любил, а во вторых, была идея еще лучше.

- У тебя, случаем, не найдется дубликата одного ключика…

У Акона глаза плавно вылезли на лоб, решив навестить своих кальциевых соседей на лбу.



Вернувшись в лаборатории, Урюу первым делом постарался не нарваться на жабоголового. Это оказалось проще простого, потому что Квинси крупно повезло – тот чуть не пришиб его дверью на входе. Благополучно отсидевшись за спасительным прямоугольником (лаборатории – почти единственное место в Сейрейтее, где стоят обычные двери), Ишида осторожно выглянул, чтобы увидеть, как жабоголовый удаляется в неизвестном направлении, но с пакетом в руке. Судя по тому, что на пакете стояла цифра 6, вернется тот нескоро…

Надеясь, что остальные шинигами не в курсе того, что он тут не должен присутствовать, Урюу прошмыгнул в прохладу стен института технологических исследований. Шинигами не обращали на него абсолютно никакого внимания – кто-то уже привык, кто-то просто игнорировал. Лишь один раз его окинул удивленным взглядом мумифицированное чудо, но Ишида взглядом показал на коробку в руках, которую он предусмотрительно взял с собой. На ней было написано «Куротсучи», и шинигами тут же скрылся в небытие.

Добравшись до кабинета Маюри без особых приключений, которыми обычно щедро снабжает людей пятая точка, Ишида достал ключ и отпер дверь.

«Хоть Акон и плут, каких поискать, что бы я сейчас делал без его помощи? – размышлял про себя Квинси, входя во святая святых».

Ишида уже знал – если что-то и можно найти, то только в компьютере капитана 12 отряда. Свою "дьявольскую машину» Маюри обычно не выключал. Так было и в этот раз. Урюу приблизился к аппарату, включил монитор и едва коснулся пальцами клавиш, как на экране выскочило сообщение: «Процесс сканирования начат…»

Квинси в ужасе отдернул руки.

«Как? Откуда? Что вообще, чёрт возьми, происходит?»

Ответ пришел быстро, и был вполне очевидным – в клавиатуру был встроен датчик сканирования отпечатков пальцев, и сейчас проводится идентификация личности…

«Сканирование завершено. Личность установлена…»

Урюу с недоверием и слабой надеждой уставился на экран.

«…Доступ запрещен! Время запроса и клиент занесены в протокол».

- Проклятье! – выругался Ишида.

Теперь Маюри точно узнает, что он был в его кабинете и пытался проникнуть в данные.

- Проклятье!!!



Ишида выбежал из лаборатории, на ходу сминая коробку, ранее служившую ему «декорацией», и разрывая несчастный кусок картона на клочки.

«Лучше сразу сказать об этом Куротсучи! – мелькнула у него шальная мысль, - Все лучше, чем ожидать наказания, отсиживаясь в казармах».

А где у нас капитан? Правильно, отгоняет от нерадивых учеников маленьких безобидных привидений. Урюу наугад метнулся в сторону западной стены. Спустя пять минут непрерывного плутания по лабиринтам Сейрейтея он наконец наткнулся на шинигами. Странного такого шинигами – в розовом хаори и соломенной шляпе.

- Где проходит экзамен? – не совсем вежливо обратился взмыленный Ишида к законному представителю власти.

- Экзамен? – казалось, шинигами был весьма удивлен. – Так, посмотрим… Сдается мне, это в той стороне, - кивнул он на запад.

«Значит, я правильно угадал направление – оттуда постоянно доносятся вспышки рейацу».

- Но идти надо туда, - шинигами вновь кивнул, но уже на север. – Тут такие забавные лабиринты, не правда ли?

- Не вижу ничего забавного.

«Что я говорю! Это же капитан! Мне же потом харакири насильно сделают! Хотя, он наверняка думает, что я выпускник… Чтож, жаль, но в своем отряде он меня вряд ли увидит…»

- Извините, - Ишида поклонился, - Спасибо за помощь, - и бросился бежать в указанном направлении.

«Яре, яре, - удивленно улыбался про себя Кьёраку, - Какие люди… Нечасто у нас тут Квинси пробегают. Не сезон. – Шунсуй тихо засмеялся над своей шуткой. – Но пусть будет, как будто я его не узнал. У меня же не такая хорошая память на лица, как у Нанао-чан! Ах, Нанао-чан…»

И он ушел, немного покачиваясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос что-то по-французски.



Пробежав достаточно длинную дистанцию, Квинси оказался на открытой территории, которая начиналась от казарм и тянулась до каких-то странных сооружений, напоминающих сторожевые вышки. Смекнув, что для скорейшего нахождения капитана надо искать самую высокую духовную силу, Ишида сконцентрировался и уже через мгновение двинулся по финишной прямой до цели назначения.

Устав от продолжительного бега (а использовать Квинсиевский вариант шун-по ему сейчас было не под силу), Урюу не заметил, что вокруг подозрительно тихо. Еще не добежав до одной из вышек, он разглядел Маюри и несколько шинигами, собравшихся вокруг него, и перешел на ходьбу. По мере приближения к группе он замедлял шаг, и шинигами обратили на него внимание, а потом и капитан соизволил развернуться к нему лицом.

«Вот! Я еще ничего не сказал, а он меня уже готов убить! Хотя, учитывая мои прошлые заслуги, это неудивительно… А что это они так на меня смотрят? И что это за странная рейацу позади меня?..»

Даже не оборачиваясь, Ишида понял: это был Пустой. И судя по размерам духовной силы, да и вообще габаритам – нехилый такой Пустой. И он был близко. Очень близко. Практически вплотную…

«Я не успею…»

Пустой открыл пасть, пуская слюну, от которой земля стала плавиться как сыр на сковородке.

- Стоять! – раздался окрик капитана 12 отряда.

«И кому это он кричит? Разве они…»

В диком прыжке Куротсучи оказался между Ишидой и Пустым, когда монстр захлопнул челюсти. В его пасти оказалась левая рука капитана, которой он закрыл парня, но и этого оказалось мало: один из несимметричных зубов Пустого все-таки воткнулся в плечо даже не пытавшегося пошевелиться Урюу.

- Твою мать, Квинси, куда ты лезешь!.. – последнее, что услышал Ишида перед тем, как отрубиться. Видимо, получать такие шишки он еще не привык.

@темы: Фанфики

---

"Фантик". Бьякуя/Ячиру, Ренджи/Бьякуя. R. Для Таэлле.

[Линн Бранст]

Название: Фантик

Автор: Линн Бранст

Герои/Пейринг: Бьякуя/Ячиру, Ренджи/Бьякуя, по мелочам другие

Рейтинг: R

Жанр: Драма. Наверное. Мне сложно определить

Краткое содержание: Урахара как всегда во всем виноват.

Предупреждение: 1. Пока продолжаю сама вычищать ляпы *_*.

2. Заказчику: всё самое страшное в этом фике вы уже прочитали, а именно: жанр, пейринг и рейтинг. Я очень надеюсь, что вы решитесь это прочитать.

3. Желающим остренького: здесь такого нет. R относиться к мыслям лейтенанта о капитане.

Отказ от прав: не моё, и даже за Ячиру в этом фике стоит благодарить Веркошку.

Написано по заявке:

(а)бьякурен

(б)джен с Бьякуей

(в)Бьякуя с кем угодно, кроме школьников, Рукии, Хицугайи, Ямамото и не вполне по-человечески выглядящих персонажей (от Майюри до всяческих гигантов)



В качестве дополнительных персонажей приветствуются Рукия, Ичиго, Урахара, Йоруичи, Кераку, Укитаке... Только чтоб Бьякуя был в центре действия. Обязателен хэппи-энд, очень желателен сюжет (и, соответственно, нежелателен пвп). Мпрега не надо. Лучше бы в центре событий был первый арк.





Тело горит, каждая клеточка мучительно стонет, зная, он здесь рядом, в комнате ли, за стеной ли. Высокий стройный сильный мужественный. Когда он входит, всё заполняет его запах. Сильный резкий запах самца. Он вытесняет из комнаты все другие, с таким трудом созданные изящные композиции ароматов. Они разлетаются подобно тонкому дорогому стеклу, и комната заполняется только им. И даже когда он уходит, ещё долгое время пальцы нервно дрожат, предвкушая только одно, однажды он останется. Однажды войдя в эту комнату, он возьмет его лицо в свои ладони и скажет «Хватит. Прекрати это глупое сопротивление. Ты мой и только мой. Никому тебя не отдам и никуда не отпущу». А потом несмотря на любое сопротивление, докажет свои слова действием. Просто грубо, по-мужски возьмет тело и останется лишь сдаться на милость, надеясь минимизировать повреждения. А потом он захочет, чтобы весь мир знал об их отношениях и однажды прямо среди собрания капитанов возьмет его руку в свою ладонь, запрокинет голову и с правом хозяина овладеет губами. Возможно, это шокирует всех, но разве это важно? У них достанет сил доказать всем своё право на эту любовь.

- Вы звали, капитан Кучики?

- Неужели так трудно следить, чтобы в моём кабинете своевременно стирали пыль? Убери это немедленно!

- Сейчас все будет сделано, капитан. – говорит сжавшись, но берет тряпку и покорно вытирает пыль.

Ну же, Ренджи! Сколько можно терпеть удары по носу, становись скорее мужиком! Так трудно чувствовать тебя так близко, видеть, как ходят желваки под кожей, чувствовать твой гнев от такого унижения.

Но и сейчас стерпел, отложив тряпку тихим, рычащим тоном пророкотал:

- Здесь всё, я могу идти?

- Иди. – А по спине бегут мурашки величиной с кулак, вот сейчас, он решится!

Но Ренджи уходит, оставив Бьякуя в полностью разобранном состоянии. «В карцер, на неделю, только на воду!» Так хочется это крикнуть, но официально повода нет. Потому остается лишь унять дрожь в руках и попытаться обуздать вздыбившуюся в предвкушении плоть. Ещё не сейчас. Но всё будет, надо просто ещё немного подождать. Подумаешь, ждет уже 40 лет, ничего, Ренджи уже достиг банкая, ещё немного, и он решится… Ещё немного… но Бьякуя уже устал ждать. Если сегодня Ренджи так и не войдет, он просто пойдет куда-нибудь ещё.



- От тебя пахнет вишней, Йоруйчи.

- Вишня не пахнет, Киске.

- Около дома Бьякуя особенная вишня, имеющая свойственный только ей запах.

Кот сидящий рядом ничего не ответил, но если бы это было возможно, сейчас бы он ухмылялся. Урахара поднял голову, считая звезды, эта женщина рядом всегда была лишь подругой, но иногда, такими вот ночами, он задавался вопросом, а почему так? Быть может, настоящая дружба выдержит и попытку стать любовниками?

- Он смешной, этот мальчишка. – нарушил молчание кот.

- Всё так и не решится? – продолжил давний разговор Урахара, думая совсем о другом.

- Ну почему, - потянул время кот, возвращая мысли собеседника к разговору. – Он уже готов броситься на любого другого, лишь бы сбежать от своих чувств. – и вновь немного помедлив, добавил: - Как думаешь, Кисуке, мне подойдет фамилия Кучики?

- Подойдет. – ответил мужчина, натягивая панаму на глаза, совершенно спокойным голосом.



У Урахары возникла проблема. Нет, не так, Проблема. И как он подозревал, имя ей Йоруйчи. Как многие кошки, а, так или иначе, будучи в этом обличие подруга перенимала многие повадки пушистых наглецов, Йоруйчи любила шуршащие, блестящие и, особенно, звенящие игрушки. И, опять же, к сожалению бывшего капитана исследовательского отряда, он совершенно случайно завернул свою новую разработку, колокольчик, именно в такую бумажку. Нет, сомнений в том, что когда Йоруйчи наиграется с красивым фантиком, она вернет ему колокольчик, не было. Да и, в общем, беды в происходящем никакой, его звон рассчитан на Бьякуя, а значит, даже если кто-то на земле решит его исследовать, никаких проблем это не доставит. Ну а если любопытство кота зайдет столь далеко, чтобы самому рассмотреть игрушку, останется лишь констатировать – Йоруйчи сама виновата в произошедшем. Оставалось лишь подождать, что из его новой игрушки выйдет. Впрочем, мозг исследователя уже был занят обдумыванием новой идеи и о колокольчике он просто забыл. Даже когда вернувшаяся Йоруйчи ничего не сказала о нем, Урахара не вспомнил о потере. Женщина же пребывающая в обличии кота предпочла не говорить, что обронила колокольчик где-то в Сейретее. Если бы это было чем-то важным, Урахара наверняка бы сам напомнил.



- Кемпачик! Стой, смотри, блестит что-то! Кто-то оставил здесь колокольчик? – Ячиру поднесла найденный предмет к лицу, надеясь увидеть на бантике имя владельца. А этот колокольчик мог быть повешен лишь на ошейник кошке. И тут неожиданно игрушка рассыпалась. Ячиру чихнула, прикрыв глаза от образовавшейся пыльной тучки, а когда вновь обрела способность видеть, никаких следов колокольчика не осталось. – Странно. – девочка ещё секунду смотрела на свои пальцы, а потом обернувшись к капитану улыбнулась, забыв обо всем на свете. – Куда мы теперь, Кен-чан?



Странно глупо неправильно стоять под дверью своего капитана и глотать жестокие слезы обиды. Весело жизнерадостно обаятельно улыбаться всем проходящим, стараясь ни за что не показать боль. Одержимость жажду обладания и мечты о возмездии старательно прятать от окружающих, от него, от себя самого. Пальцы нервно сжимаются при мысли о том, чтобы вернуться и доказать, насколько капитан не прав. Лишь знание – с последнего сражения с Бьякуя так и не стал сильнее, останавливает от глупостей. Всего лишь снова получит по носу, как зарвавшийся щенок от более сильной собаки. Один лишь «гав» и останется ползти на место, зализывать раны. Ну почему он всё ещё слабее!? Что сделать, дабы стать достойным? Неужели всех способностей хватает лишь для вытирания пыли в кабинете? В Его кабинете.



- Ренджи, следуй за мной.

Покорно идет, разглядывая выбившуюся из-за уха прядку. Нет, она не случайна, но почему-то от неё просто не отвести глаз. Точнее если отвести, можно будет разглядывать мочку уха, потом взгляд медленно переползет на шею, лаская горло подобно тончайшему шарфу, опуститься пониже, на гордо выпрямленную спину, скользнет на поясницу, а оттуда… Нет! Не думать! Не сметь! И даже не мечтать когда-нибудь сжимать в своих объятиях надменного аристократа. Остынь, он не для тебя, верный друг, поднимающий голову в штанах.

- Ренджи, ты заснул?

- Простите. – всё, что ни делает, порочит его в глазах благородного капитана. Как можно хотя бы надеяться когда-то быть вместе? И вот сейчас, презрение в глазах и гордо сжаты губы. И единственное желание – закрыть глаза, чтобы не видеть и не знать его реакции, сделать шаг вперед и взять прямо здесь, посреди улицы, грубо зло отчаянно, и пусть это будет последним, что сделает в жизни! И лейтенант уже почти делает шаг.

- Бьякусик! – Очарование момента разбито, он снова не решился, Ренджи отводит взгляд, боясь увидеть презрение в Его глазах. Ячиру, соскользнув с плеча Кемпачи, радостно смеясь, воспользовалась его замешательством и едва не приземлилась на голову. Этого бы он точно не пережил. – Кемпачику скучно, ты поиграешь с ним?

Бьякуя стоит не способный отвести взгляд от розового чуда у своих ног, а потом медленно опускается на колено, чтобы разговаривать на равных. Ячиру смеется уже осторожнее, но по инерции продолжает играть роль шаловливого ребенка, тянет руку к заколкам в темных волосах, капризным тоном просит:

- Дай поиграть?

- Ты хочешь Кенсейканы?

- Да.

- Держи.

Время медленно сворачивается в спираль и бросается вперед, словно змея на свою добычу, время необходимое, чтобы понять, произошло нечто невозможное в принципе. Все трое медленно следят, как темные пряди падают, освободившись от оков. Как символ лидерства ложиться на маленькую ладонь и ветер дыхания щекочет кончики пальцев девочки.

- Бьякуя… - Из тона исчезла игривость.

- Я был излишне волен? Прости. – Бьякуя склоняет голову перед маленьким лейтенантом, и свободные пряди рассыпаются по его плечам скрывая лицо.

Ренджи умер. Воскрес и снова умер, осознав, он преклонил колени, не выдержав такого удара судьбы. Такими вещами Бьякуя никогда бы не стал шутить, а это значит, он действительно любит её?



Кемпачи соображает быстро, но ещё быстрее оказываются рефлексы. Прежде чем смог бы подумать, меч стремиться разрубить другого капитана пополам. Бьякуя не защищается, он него вообще сейчас не исходит духовной силы, словно бы желает этого прикосновения и последующей за ним смерти. Но клинок лишь касается черных волос, секунда требуется капитану Кемпачи, чтобы понять: его меч, исполненный негодования так легко остановлен ни кем иным, как самой девчушкой с розовыми волосами.

- Ячиру? – Это удивительно, но ей не потребовалось никакого усилия, чтобы остановить его меч. Кемпачи не сразу понимает, что продолжает давить всей своей силой, но потом отступает.

- Нет. – Ответ не оставляет сомнений, она не разрешит своему капитану убить Бьякуя. И Кемпачи отступает, убирая меч. Девочка поднимает к своему капитану глаза, улыбка смывает серьезность, словно вода со стенок стакана остатки сока, смеется как свойственно только ей весело. – Кемпачик, я думаю нам пора. – А потом, обернувшись к так и не поднявшему глаз аристократу, вкладывает Кенсейканы в его ладонь. – Это твоё.

Они уходят вдвоем, оставляя позади простоволосого аристократа не смеющего поднять глаз от земли, сжимающего в руке символы своей власти. И его лейтенанта, замершего неподалеку на земле в пыли. Не способного сейчас даже плакать. И прежде чем свернуть за угол, Кемпачи бросает взгляд назад, чтобы увидеть, как тот, с красными волосами вздрагивает, сбрасывая оцепенение, и тянется к своему капитану, с тем лишь, чтобы вновь со стоном опуститься в пыль. Бьякуя как раз поднес Кенсейканы с губам, чтобы подарить поцелуй заколкам там, где их касались пальчики Ячиру. Кемпачи оборачивается к своему лейтенанту, чтобы задать мучающий вопрос. Но в глазах девочки предупреждение, некоторые вопросы не должны быть заданы, мужчина безмолвно отступает и в глазах Ячиру вновь лишь веселье. Впрочем, для них обоих очевидно – это лишь начало. И как бы ни хотелось обратного, Бьякуя ещё потревожит их покой.



- Представляешь, Урахара, Бьякуя совсем сошел с ума, весь Сейретей только и говорит об этом. – сегодня Йоруйчи стоит рядом с давним другом в виде женщины, произошедшее тревожит её, а женская интуиция подсказывает, без бывшего капитана тут не обошлось.

- В каком смысле «сошел с ума»? – Урахаре не особенно интересно, его мозг занят созданием новой игрушки, и он уже почти решил, подопытным в очередной раз окажется Ичиго.

- Он приходит ночами под окна 11 отряда, и читает сонеты Шекспира лейтенанту.

- Да? – Урахара не особенно понимает, что такого в красивом признании в любви со стороны Бьякуя. Аристократ и раньше так делал, когда любил Хисану, и тогда весь Сейретей гудет от негодования, клан Кучики желает взять в семью плебейку, это ли дело?

- Ей, ты меня слушаешь? – Йоруйчи понимает, так просто внимание исследователя ей не вернуть. Тогда говорит прямо, без обиняков. – Урахара, это твоих рук дело? Мальчик всегда был адекватен, да и хотел несколько другого, а так сходить с ума от любви к ребенку, это уже ни в какие ворота не лезет.

- К ребенку? – Урахара всё же вернулся в реальный мир, вспомнил, о чем ему говорили. – Ячиру? – и дождавшись согласного кивка, выпалил: - Йоруйчи, где колокольчик?

- Колокольчик? – женщине потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, о чем говорит исследователь. – А, поняла, я его потеряла в Сейретее.

- В Сейретее!? – Урахара испуганно округлил глаза. – Ты же туда не собиралась?

- Так эта игрушка предназначалась мне? – Глаза женщины опасно сузились.

- Ну понимаешь. – принужденно виновато улыбнулся исследователь. – Это сейчас не столь важно, я должен сообразить, как извлечь колокольчик из Ячиру. Ты ведь приведешь её сюда?

- Но сначала ты мне расскажешь, что он делает. – Глаза Йоруйчи ещё сильнее сощурились.

- Хорошо-хорошо, дорогая! – В голове же Урахары в этот момент уже строился план не как извлекать колокольчик, с этим он потом разберется, а как избежать мести всех случайно вовлеченных лиц. Надо признать, если его шутку поймут не все, проблем не оберешься.



- Что мне делать, Укитаке!? – Куда ещё бежать, как не к бывшему наставнику, когда мир разбивается на куски и начинает распадаться на глазах. Бывшее раньше твердой землей превращается в топь, казавшиеся упругими ветви оказываются насквозь гнилыми и трухой осыпаются в твоих ладонях. Когда не понимаешь, почему весь мир ополчился на тебя и словно намеренно издевается, высмеивая каждое твоё движение. И когда ты понимаешь, происходящее с тобой не настоящая любовь, а лишь морок, наведенный чье-то злой волей. Когда, не видя её ты почти приходишь в себя вспоминая о том какой ты настоящий, но тут же тебя скручивает сильнее любой физической боли одно лишь желание, вновь видеть её. Слышать её голос, смотреть на улыбку. Но ты знаешь, она уже давно не улыбается так, как раньше. Даже её отряд забыл тот звонкий голос, и оттого ненавидит тебя ещё больше. А твой отряд пребывает в растерянности, лишившись сразу и капитана и лейтенанта, что словно тень повсюду следует за тобой. Да он и сам почти превратился в тень – желание умереть, только это и отражается в его глазах. Даже сейчас ты знаешь, стоит выйти, и ты увидишь его, он сопровождает тебя, даже когда ночами ты идешь к ней, он сидит возле ног, когда читаешь ей стихи. Он подхватывает тебя под руку, когда, долго не видя её, ты падаешь в отчаянии. Когда тебе совсем плохо, он сам идет за ней, она приходит, и ты вновь некоторое время можешь двигаться, можешь дышать. Твой клан уже согласен на все, даже если лидер возьмет в жены ребенка. Ничего, так тоже бывает среди аристократов, нужно лишь немного подождать с брачной ночью до совершеннолетия избранницы. Но официально она уже жена. Но тебе не надо этого, ты знаешь, желание к ней вполне плотское, тебе всё равно, что она слишком маленькая, и оттого ещё страшнее, ещё ненормальное происходящее с тобой. Ты пытаешься уйти от этого, переболеть, не видеть, переломаться как наркоман, но тело твоё тает без нужной дозы и не выдерживает он, тот который рядом сам вводит тебе новую дозу. И вместо тебя тает сам, словно отдаёт свою часть души взамен утраченной тобой. – Что мне делать? – Повторяешь ты, заглядывая в глаза наставнику, словно он может знать все ответы на вопросы этого мира.

- Мы найдем причину. – невпопад отвечает Укитаке, прижимая твою голову к своей груди, с той нежностью, как это могла бы сделать мать. Ты прижимаешься к нему, а перед глазами стоит она. – Это не твоё чувство. – Подтверждает давние сомнения наставник, - и Ячиру это тоже понимает. Потому ни разу не позволила Кемпачи попытаться убить тебя.

Они ищут, но пока не находят ничего. А ты не решаешься им сказать, что от тебя настоящего с каждой минутой остаётся всё меньше. И скоро, слишком скоро ты переступишь черту, которую переступать нельзя. Тогда всё закончиться, ты знаешь это, только так возможно вновь обрести себя. Но ты никогда не простишь, и тебя не простят. Как точно выбрана жертва, будь на месте Ячиру любой другой, проблем бы не было. Что такого если переспят двое взрослых людей? Такое случается сплошь и рядом. Встретились, трахнулись, разбежались. Не сошлись характерами называется. Чести мало, но и бесчестия никакого. А когда перед тобой ребенок?

Ты уходишь от Укитаке немного успокоенный, но тут, словно назло, на твоей дороге вновь возникает она. И так тщательно выстроенный ты исчезает, сменив место кем-то чужим и отвратительным, жаждущим любви ребенка. И ты словно со стороны видишь, как опускаешься перед ней на колено, как говоришь о своей любви, как читаешь вновь стихи, ты видишь сухие слезы на лице того, кто следует за тобой. Ты видишь недоумение, но столько странное терпение на лице другого капитана. Ты видишь понимание в её глазах. За этой ненормальной жаждой она видит тебя и твои настоящие страдания. И ты знаешь, если доживешь до того момента, когда сорвешься, она не будет сопротивляться. Просто потому что знает, этого хочешь не ты. Вновь закрывая глаза, ты твердо обещаешь себе – это случиться не сегодня.



Йоруйчи спешила, как только могла. В душе горела ярость, в происходящем была и её вина. Не заверни она тогда в Сейретей, ничего бы не было.

Если Урахара рассчитал правильно, времени почти не осталось, Бьякуя сейчас может лишь либо овладеть Ячиру и избавиться от наваждения, либо просто благородно умереть. Выбор мальчишки очевиден, но девочка, прошедшая через самый грязный район Руконгая может сделать другой. Как бы то ни было, и тот и другой вариант развития событий окончатся печально. Сохранение наведенного чувства создателем не предусмотрено. Останется лишь абсолютное безразличие, то есть даже ненависть невозможна, как и благодарность. А вот это будет больнее всего.

«Ну где же они!» женщина остановилась оглядывая сверху улицы, попыталась засечь райцу Бьякуя, но это уже давно не получалось сделать. Впрочем, как и райцу Ренджи, следовавшего за ним подобно тени. Тогда быть может Ячиру? Бьякуя в любом случае будет всегда искать её.

Выбор оказался верным, к её счастью там же оказался и Бьякуя. Но всё же надо кое-что уточнить у Ячиру. Женщина оказалась рядом с девочкой, молча внимающей очередному излиянию чувств. Мало обращая внимания на остальных, Йоруйчи обратилась прямо к маленькому лейтенанту.

- Ячиру, ты недели с две назад находила колокольчик?

- Да, но он рассыпался. – секунду спустя ответила девочка. Теперь четыре пары глаз внимательно смотрели на женщину.

- Нам нужно как можно быстрее попасть к Урахаре. – Вот уж чего Йоруйчи не собиралась делать, так это покрывать исследователя. Сам натворил, сам пусть и отвечает.

- Я с вами. – в унисон ответили трое мужчин.

Женщина лишь согласно кивнула, интересно, как он собирается выкручиваться на этот раз? Прошлая его неудачная шутка закончилась изгнанием из Сейретея.



Колокольчик? В мире тьмы сомкнувшимся вокруг Ренджи появился лучик света. Слабо понимал, когда и как они оказались на земле, лишь краем сознания уловил момент, когда оказались в доме Урахары, слабо понимал, о чем говорят исследователь и другие шинигами. Но вот тот миг, когда из тела Ячиру был извлечен колокольчик, отметил во всех подробностях, так же как и объяснение его действия на Бьякуя. Любой, кто возьмет его будет для капитана желанным. Пусть и до первого всего лишь раза, но нужным и любимым. Даже если это будет всего лишь один раз, он хочет этого! Все внимательно следили за тем, как проясняются глаза капитана, а Ренджи мог лишь ждать, когда они все отвернуться. И вот он! Колокольчик в его руках! Что надо сделать, чтобы он вошел в тебя?

- Ренджи, нет! – В глазах Бьякуя метнулась паника, остальные тоже повернулись к нему, а он лишь сжал ладонь крепче. Его! Этот колокольчик его! Никто не отнимет, никому его не отдаст! – Отпусти! – Мгновенно оказавшийся рядом капитан сжал запястье. – Это приказ!

Ренджи разжал пальцы, но в них ничего не оказалось! У него получилось? Теперь колокольчик будет с ним?

- Ты должен вынуть его! – В глазах капитана метается паника, когда он держит за шкирку попытавшегося улизнуть под шумок исследователя.

- Я не могу. – Виновато бормочет Урахара, изображая максимально возможную невинность, как обычно, когда врет. Ренджи даже благодарен ему за это. Если поверят, не придется бороться до последнего пытаясь сохранить столь ценный предмет у себя.

- У вас обоих мало времени. Срок действия этого колокольчика подходит к концу. – вновь убедительно врет исследователь. – Если вы в ближайшее время не сделаете это, ты умрешь. Вас проводить в отдельную комнату?

- Что, настолько мало? – Глаза Бьякуя расширяются, похоже, он один из присутствующих принимает слова Урахары за чистую монету.

- Ну… вообще-то до дома вы вполне успеете добраться. – В глазах всех присутствующих появляются смешинки, желания исследователя избавиться сразу от двоих желающих отомстить столь очевидно, что лишь предельно смущенный Бьякуя не замечает этого, сосредоточившись на мысли, если вот прямо сейчас не переспит со своим лейтенантом, то умрет. Ради Ячиру он был готов на это, но Ренджи наоборот сделал всё только ради возможности оказаться вместе. Умирать только ради недопущения секса с тем, кого ты хочешь сам, и кто только доказал, насколько хочет тебя глупо.

- Следуй за мной, Ренджи. – Капитан вышел за дверь, не попрощавшись, забыв даже о желании отомстить. Ну а что лейтенант? Ему лишь оставалось следовать за своим мужчиной, мысли о мести немного покрутились в голове, но благополучно ушли в небытие, если бы не Урахара, должное произойти через несколько минут никогда бы не стало возможным.



Благополучно сплавив двоих, исследователь обернулся к другим лейтенанту и капитану. Здесь так просто не получиться. Для начала Ячиру. Урахара опустился перед ней на колени, опуская голову к её ногам.

- Прости, ты пострадала случайно.

- А эти двое? – словно не слыша, серьёзно спросила девочка.

- Им это не повредит, их чувства настоящие, такие изменить не под силу никому. – ответил Урахара не отрывая головы от пола.

- Ну тогда… - секунду подумала девочка, а затем хихикнула, как обычно это делала раньше. – Я прощу Ура-чана, если он развлечет Кемпачика.

- Конечно, площадка уже ждет. – сомнений в неотвратимости драки не было, да ещё у него и появилось кое-что несомненно заинтересующее Кемпачи. – Ты ведь хочешь знать имя меча? – Спросил он, разогнувшись и обращаясь уже к мужчине, судя по блеску единственного глаза, желание капитана он угадал верно.



Уже много позже, когда удовлетворенные Ячиру и Кемпачи ушли, Урахаре пришлось выдержать последнее, но самое серьёзное объяснение. Йоруйчи была не склонна сдаваться так просто. А объяснение «Ты представь, сколько у меня теперь на эти колокольчики будет покупателей» явно не устроит женщину.

@темы: Фанфики

---

"My blade as my pride", Чад, Ичиго, G. для LGKit

[Bad]

Название: My blade as my pride.

Автор: Bad

Жанр: жизнеописание

Рейтинг: G

Пейринг: Чад/Ичиго, я полагаю..

Дисклеймер: Всё принадлежит тому, кому принадлежит.

Саммари: Сценка из мирной жизни за год до встречи Ичиго и Рукии.

Для: LGKit

заказывали

Садо Ясутора Х Иноуэ Орихимэ

Садо Ясутора Х всё, что шевелится

Куросаки Масаки Х Куросаки Ишшин

Куросаки Ичиго Х Иноуэ Орихимэ

Арисава Тацки Х Иноуэ Орихимэ

Иноуэ Орихимэ Х Хонсё Чизуру

Иноуэцест

Урахара Кискэ Х Кучики Рукия

Абараи Ренджи Х Кучики Рукия

Кучики Бьякуя Х Кучики Рукия



Авторский фик, рейтинг любой.

К спойлерам отношусь неплохо, почти хорошо. %) Только манга, никакого анимэ, новой арки не надо. Лучше всего - до начала действия манги. %) Эдакий флэшбэк.

Жанр - любой. Не очень люблю стёб в силу того, что он редко бывает качественным. Если вдруг получится - я нисколько не против. Драма, hurt/comfort, BDSM, darkfic, педофилия - если вдруг захочется, всегда пожалуйста. *невинно* Не люблю *читать* хэппиенды классические, притянутые за уши. %)))

получилось

Заранее прошу прощения, если ожидания не оправданы. Не бечено.



Последним уроком на сегодня была физкультура. Пробежки, прыжки, полчаса пинания мяча, и можно, ополоснувшись в душе, идти домой. Садо зашёл в раздевалку последним, поскольку помогал тренеру убрать спортивный инвентарь. Разделся, аккуратно сложил форму и отправился в душ. Все кабинки были уже свободны, кроме самой дальней, из которой доносился звук льющейся воды. Похоже, там сейчас Ичиго. Ясутора включил воду, выкрутив холодную до упора, быстро вымылся, раздирая кожу мочалкой. Когда он вышел, Куросаки уже завязывал шнурки, стоя к Садо спиной, острые лопатки ходили под прилипшей к влажной коже футболкой. Выпрямился, натягивая рубашку повернулся к Чаду.

— Чад, я тут тебя спросить хотел.

Садо, кивнув, прошёл к своей сумке и вытащил джинсы. Он уже смирился с тем, что на пятнадцатом году жизни у него появилось новое прозвище, вернее ему просто надоело постоянно поправлять окружающих.

Ичиго, увидев кивок, продолжил.

— Ты чем после школы занят? — Куросаки думал пойти прогуляться по центру Каракуры. С другой стороны, Чад мог быть занят, тогда просто придётся отправиться домой в компании с Мидзуиро и Кеиго. Но идти в пятницу после школы домой, когда у отца снова обостряются приступы псевдошизофрении, казалось удивительно тоскливо. Положим, часа три уйдут на выполнение домашнего задания, а остаток вечера? Сестры? Но Карин и Юдзу уехали с классом на трёхдневную экскурсию. Ичиго поморщился, представляя себе пробуждение в субботу утром — вот отец восседает на нём верхом и громогласно сокрушается о том, что его сын не может увернуться от простой атаки. Паясничанье отца было бы переносимо, будь у Ичиго восможность смотаться на весь день, скажем, к Арисаве. Но и тут ему не повезло — Тацки снова по уши в тренировках, готовится к очередному чемпионату, и ей не до Куросаки сейчас.

Тут мысли Ичиго прервал Ясутора.

— Ичиго. Хочешь, пойдём сейчас в нашу студию. На репетицию. — Садо отлично играл на гитаре благодаря деду и недавно нашёл в этом городе единомышленников, ценивших, как и он, рок. Они начали сколачивать свою группу. Ещё многое надо было доделать, но у начинающих звёзд было место для встреч — отец одного из участников группы выделил в их пользование пустующий пока гараж; они подрабатывали грузчиками и смогли уже купить кое-какие музыкальные инструменты. Электрогитара Ясуторы была предметом его тайной гордости. Некоторые песни они уже начали потихоньку шлифовать. Не хватало клавишника и солиста, но на троих — басиста, гитариста и ударника получалось по их собственному мнению, вполне недурно.

Садо снова взглянул на Куросаки. Мексиканцу нравился его одноклассник. Садо не смог бы выделить какой-то один признак — ни нахальный характер, ни упёртость в некоторых вопросах, ни то, что Куросаки всегда имел собственное мнение по любому вопросу, сами по себе ничего не значили. Однако в совокупности, помноженные на обстоятельства их знакомства и приплюсованные к тому, что Куросаки, похоже, был таким же одиночкой, как и сам Ясутора, они вылились в симпатию. Чаду нравился Ичиго, и поэтому Ясутора, не имел ничего против его присутствия на репетиции. Куросаки никому не помешает — Чад собирался в этот раз потерзать гитару в одиночестве, ему плохо удавалось одно соло. Ребята из группы считали, что он занимается ерундой, и что поначалу вставлять «такие навороченные запилы» в несложные мотивы никому не нужно, но Садо был непреклонен. Это соло должно быть и точка. Ясутора вообще вынашивал идею добавить в их, довольно-таки стандартный, рок испанских ноток. Однако пока помалкивал — сперва надо хоть какие-то композиции записать.

Ичиго в ответ на фразу Чада распахнул глаза.

— Не знал, что ты на чём-то играешь. На чём? — В Куросаки проснулось любопытство. Почему-то он представил Чада в набедренной повязке рядом с барабаном-тайко и усмехнулся про себя — мысль была абсолютно в духе странной подружки Арисавы, Иноуэ.

— На гитаре. Классической и электро.

Пока подростки шли к школьным воротам, Ичиго начал расспрашивать Чада о его группе.

— Давно вы играете?

— Не очень.

— Вы выступать собираетесь, нет?

— Мм. — Чад отделывался односложными ответами не по причине скрытности. Просто ему спокойно идти вместе с Ичиго и кивать в ответ на его расспросы казалось самым правильным в этот душный вечер. Стрекотали цикады, заходящее солнце окрашивало их рубашки в оранжевый, плотный, почти осязаемый воздух был неподвижен, создавая ощущение скованности движений.



Гараж находился недалеко от здания школы. Садо достал из-под камня ключ, скрипнул замком и распахнул ворота, пропуская Ичиго внутрь. Когда они репетировали, они оставляли ворота приоткрытыми, иначе в гараже быстро становилось жарко. И сейчас Садо не стал закрывать гараж, а просто вынул ключи из замка, сунул их в карман и прошёл внутрь. Ичиго уже устроился с ногами на единственном кресле, закинув ранец куда-то в угол, и с любопытством осматривался. Стены гаража были облеплены постерами, афишами известных групп, кое-где можно было видеть старые ноты в качестве обоев. В углу стоял старенький компьютер, всего софта на котором только и была виртуальная студия. Комп нещадно тормозил, участники группы называли его между собой инвалидом, но денег на покупку более мощногоу них не было. Чад взял гитару, которая лежала на обшарпанном стуле у стены, подключил её, достал и, подумав, спрятал «квакушку». Устроился на полу рядом с креслом и настроился на душеспасительный лад — так его дед обычно определял мечтательное выражение, появлявшееся на лице Ясуторы каждый раз, как он брал в руки гитару. Перебирая струны, Чад незаметно наблюдал за Куросаки. Тот, оторвавшись от разглядывания старых постеров, подошёл к полке, на которой стопкой лежали листы с набросками песен. Оглянулся, взглядом спрашивая у Чада разрешения, и погрузился в чтение текстов. Чад знал, что некоторые были откровенно плохи, некоторые он переписывал сотню раз, выверяя стиль и ритмику песни, некоторые писали его приятели и они все подолгу спорили, составляя репертуар. Чад, с неожиданным для себя напряжением, вглядывался в спину Куросаки, стараясь понять, какое впечатление на того производят плоды их коллективного творчества. Куросаки такие тонкости, похоже, не волновали — он, спустя пару минут, загрёб всю стопку листов и вернулся в полюбившееся ему кресло. Подобрал ноги и стал увлечённо читать, что-то откладывая сразу, во что-то вчитываясь. Покосился на Чада. Ясутора вздрогнул и понял, что последние несколько минут он не пытается приручить непослушные струны, а ловит реакцию Ичиго. «Ну просто начинающий поэт» — хмыкнул про себя Чад. — «Таланты и поклонники, действие первое». Ичиго тем временем задумчиво рассматривал смуглые пальцы, спокойно лежащие на ладах.

— Это ты всё сам пишешь?

— По большей части. Мне проще с музыкой. — Чад смешно встряхнул головой и склонил её набок. — Разбираешься в этом?

— Не то, чтобы очень. — Куросаки вертел в руках один листок, с распечатанным текстом, весь исчерканный карандашными пометками, уже минут пять. — Но мне кажется, вот эта может стать хитом.

Садо внутренне возликовал — на эту песню он потратил уйму бессонных ночей и считал её лучшим, что ему вообще когда-либо удавалось сделать, несмотря на то, что ему казалось. Что чего-то всё равно не хватает. Видимо, ликование отразиловь и на его, обычно непроницаемом, лице, поскольку Ичиго свесился с ручки кресла и заглянул приятелю в глаза.

— Сыграешь её, Чад?

Ясутора кивнул и начал подтягивать струны. Пару секунд спустя, он взял первый аккорд, почти поморщился, чуть поменял натяжение струн и заиграл. Рваная мелодия подстроенная под текст не давала сохранять молчание и Садо негромко запел. Почти сразу же Куросаки перебил его, вскочив.

— Прости, Чад, я перебью. Но нельзя это петь так спокойно! Ты про меч поёшь так же, как поют про цветочки в саду, сам не слышишь!?! Тут драйв нужен, рокер ты, или где?

Чад смотрел на Ичиго чуть не раскрыв рот. Эта вспышка удивила, если не сказать обидела его. Подумав, он кивнул на листок, всё ещё находившийся в руках у Куросаки.

— Спой ты.

Куросаки замялся. На уроках музыки в школе он почти не пел, предпочитая синтезатор вокалу, но какой-никакой голос у него был. Он кивнул и, бросив быстрый взгляд на приоткрытую дверь, приготовился начать. Чад прикоснулся к струнам, потом расположил пальцы на ладах более увереннно и начал играть с начала. Отчасти, ему хотелось, чтобы Куросаки понял, как ему было сложно, с другой стороны Чад чувствовал: вот оно. То чего не хватало, драйв и энергия. Ичиго кашлянул и хрипловатым голосом начал петь о том, о чём поют практически все японские подростки — о дружбе, одиночестве, решимости защищать тех, кто это одиночество прогоняет. О том, что он будет жить как полагает должным, а его меч поможет ему в этом. Тут Чад начал наращивать темп игры, но Ичиго ухитрялся успевать за ним, практически выкрикивая слова.

Странно подходящая обоим песня захватила их, до наступления темноты парни исполняли её снова и снова, шлифуя исполнение, пробуя обкатать те, или иные нюансы. Чад пробовал различное звучание гитары, использование разных примочек. Увлёкшийся Ичиго не замечал ничего вокруг, даже проходившего мимо одноклассника, который остановился, услышав звуки репетиции, и несколько минут стоял рядом с гаражом, пряча глаза за стёклами очков. Чад кивнул ему, но парень тут же отшатнулся, будто застигнутый на месте преступления, взмахнул пакетом в левой руке и растворился в сумерках.



Наконец, они почувствовали, что уже ничего лучше выдать не могут. Ичиго сдёрнул наушники, нажал кнопку выключения компьютера.

— Финиш. Пойдём отсюда.

Ясутора кивнул. Ему подумалось — вряд ли Ичиго захочет петь в их группе, да и не тот у него голос. Он подходит только для этой композиции. А жаль. Мексиканец отключил гитару, положил её на старый стул. Отряхнул брюки от бетонной крошки. Ичиго тем временем смотрел на листок со словами.

— Чад..

— Возьми.—Ясутора ощутил неловкость Ичиго и его же, Ичиго радость от осознания того, что Чад фактически отдал ему эту песню. Замечательно. Завтра он сотрёт копии в памяти компьютера — единственность экземпляра будет его подарком Куросаки. Просто так.

— Спасибо — и ухмылка Ичиго превратилась в улыбку. Ненеадолго, на миг, но и мига может быть вполне достаточно.

Подростки вышли из гаража, Чад запер его. Взглянул на небо, в котором начали появляться первые звёзды. Пора по домам.

— Скорее бы каникулы… Пока, Чад, до завтра! — мягкое шлёпанье кроссовок растворилось вдалеке. Ясутора кивнул вслед и пошёл в противоположную сторону.

@темы: Фанфики

---

"365 часов до", Ичиго/Ишида, PG-13, для Uk@R

[Rikarda J]

Название: 365 часов до

Автор: Rikarda J

Бета: Antanya которой хочется выразить огромную благодарность за терпение и потраченное время))

Жанр: romance

Рейтинг: PG-13

Пейринг: Ичиго/Ишида

Дисклеймер: Всё принадлежит кому надо.

Саммари: условно говоря, 365 часов из жизни этих двоих + бонусные сцены)

Для: Uk@R,

которая хотела:

которая хотела:



- Ichigo \ Ishida , юмор или романс

- Ishida \ Kariya, юмор, драма или романс

- Маюри \ Ишида, но это если уже совсем ничего в голову не идет, кроме черного юмора XD

Дополнительно: желательно не мангаковский сюжет (не читала ибо)

авторский или перевод - без разницы

желательно не спаривать весь Сейрейтей сразу

А получила это =)

Ичиго лежал на диване, болтая ногами и задумчиво посасывая леденец на палочке. К этой детской радости он неожиданно пристрастился в последнее время.

Ишида сидел на пуфике рядом и пытался сосредоточенно читать какую-то очень умную и столь же занудную книжку. Пытался – потому что пальцы Ичиго, пребывающего в вышеупомянутой задумчивости, абсолютно невинно перебирали тёмные волосы. И вроде бы ничего такого в этом жесте не было, а отвлекало безумно. Особенно с учётом того, что Ишида пока не привык к их новым неожиданным отношениям...

***

Рукия очень любила смотреть на Ичиго сверху вниз, что было крайне редким явлением. Вот и тогда она с удовольствием сидела на верхней полке раскрытого шкафа и созерцала Ичиго, распластавшегося на кровати и спрятавшего голову под подушку.

- Ты совсем себя измотал.

- Нифига подобного. Я себя прекрасно чувствую.

Рукия фыркнула.

- Убийством Пустых на хлеб не заработать, - с умным видом заметила она. - А тебе ещё реальную жизнь проживать, между прочим.

- И от кого я это слышу? – буркнул Ичиго.

- Тебя что-то не устраивает? – угроза в голосе Рукии была столь явной, что Ичиго даже оторвался от подушки и посмотрел на девушку.

- К чему ты клонишь?

- Ты совсем забросил учёбу, всё носишься по городу с мечом наперевес, а у тебя, если ты помнишь, скоро экзамены.

- Кто бы мог подумать, - хмыкнул Ичиго. – К твоему сведению, я очень даже неплохо учусь. И, если потребуется, быстро нагоню упущенный материал. Так что проблем не будет.

- В этом-то я и сомневаюсь...

- Сестрёнка права! – вставил свои пять копеек Кон, решившись, наконец, вылезти из-под кровати. – Ты что, хочешь всю жизнь полы мыть?

- Заткнись, - Ичиго ловко пнул игрушку пяткой, отчего та закатилась обратно под кровать. - Я же сказал не доставать меня по вечерам, когда я уставший и злой.

- Ага! Значит, ты сам признаёшь...

Пятка предупредительно свесилась с кровати. Кон предпочёл замолчать.

- Как бы то ни было, - подала голос Рукия, - с завтрашнего дня я ограничиваю твои действия шинигами.

- Каким это образом? – Ичиго отнёсся к этому заявлению с явным пренебрежением. Видно, не верил в возможности девушки.

- А очень просто, - Рукия спрыгнула с полки, достала из-под кровати Кона, который даже не успел и слова вставить, и невозмутимо продолжила: - Не более одного вызова в день, понял? Этого, - она махнула перед ним опешившей игрушкой, - я забираю во избежание твоего самовольного превращения в шинигами.

- Ну да, конечно. И кто же будет истреблять Пустых?

- Я попробую вызвать Ренджи или ещё кого-нибудь из Сейрейтей.

- Так они и удовлетворили твою просьбу, как же. У них и своих забот хватает. Тем более зря они, что ли, меня исполняющим обязанности сделали?

- Возьмём тебе учебный отпуск, - ухмыльнулась Рукия. – Так что никуда не денешься...



Ичиго хмуро разглядывал формулы. Каким образом Рукии удалось провернуть всё это, оставалось для него загадкой. Хотя, с учётом того, что в Сейретей у нее имелись весьма влиятельные родственники... В общем, Ренджи действительно вверили Каракуру на время отсутствия на посту Ичиго, вызывали его теперь крайне редко, и то, наверное, для разминки, когда им одним совсем запарно было, Кон исчез в неизвестном направлении, а Рукия больше не приходила к нему ночевать. Ичиго предполагал, что они скрываются у Урахары, но у него не было ни малейшего желания наведываться туда.

В полнейшей скуке прошла уже неделя.

- Ну, как успехи?

Ичиго даже подскочил от неожиданности. На подоконнике сидела Рукия в облике шинигами и смотрела на него с явным превосходством.

- Чего тебе надо?

- Узнать, как продвигается подготовка к экзаменам, - всё так же ухмыляясь, пояснила Рукия. – Так как твой гений?

- Цветёт и пахнет, - буркнул Ичиго. Не признаваться же, что за последние три часа была выброшена куча черновиков, а примеры не желали решаться.

- Оно и видно, - ехидно заметила Рукия. – Как оценки?

- Ты ведёшь себя, как будто ты моя мама, - закатил глаза Ичиго.

- А что, отец у тебя вполне симпатичный...

- Маленькая ещё!

- Я его, если ты забыл, даже старше, - хмыкнула Рукия. – И не уходи от темы.

- Была какая-то тема?

Рукия хорошенько приложилась рукой к его затылку.

- Ну хорошо, хорошо... Ну да, у меня кое-что не получается.

- Кое-что? – с расстановкой переспросила Рукия.

- Да, кое-что. И не надо на меня так смотреть.

- Ну-ну...



Ещё пару дней Рукия Ичиго ни о чём не расспрашивала, а лишь по-прежнему ехидно комментировала его тщетные попытки разобрать материал. Однако результаты контрольной, объявленные в среду, вывели её на новый уровень атаки.

- Ичиго, - приняв поистине серьёзный и сосредоточенный вид, Рукия критическим взглядом окинула листок с его контрольной. – Это же ни в какие ворота не лезет!

- Это ещё не самый худший результат, - вступилась за одноклассника Орихиме, сочувственно глядя на оного. Ичиго же, как и предполагала Рукия, от всеобщего внимания к его успеваемости только покраснел и сжал зубы.

- Тем не менее, - продолжала наступление Кучики, - с этим надо что-то делать. Потому что экзамены на носу. Чтобы такого... хмм... – она сделала вид, что призадумалась, и тут же хитро глянула в сторону ничего не подозревающего Ишиды.

- Ишида-кууун, - почти ласково протянула Рукия. Урую оторвался от книги и вопросительно посмотрел на девушку. – Ты не мог бы помочь Ичиго подготовиться к экзаменам?

- Ему требуется помощь? – слегка насмешливо спросил Ишида, переведя взгляд на объект их разговора.

- Заткнись. Не нужна мне ничья помощь.

- То есть ты хочешь завалить экзамены? – над ним угрожающе нависла Рукия.

- Я этого не говорил, - возразил Ичиго. – Но я справлюсь сам!

- Я убеждена в обратном, - холодно сообщила Кучики и подвела итог: - Ты будешь заниматься с Ишидой и точка, - и шёпотом добавила ему на ухо: - Иначе я вообще сниму с тебя обязанности шинигами.

Ичиго возмущённо засопел. В таком исходе событий он был далеко не уверен, но в чём-то Рукия была всё же права. Да и отношения с неразговорчивым ботаником надо было улучшать, а то они последнее время и не общались толком.

- Ладно. Но не думай, что это всё из-за твоего наглого шантажа или боязни завалить экзамены.

- А из-за чего же? – удивлённо спросила Рукия.

- Это чтобы ты от меня отстала!

***

Просыпаться рядом с любимым человеком – одно из самых чудесных мгновений в жизни влюблённых.

Так думал Ишида, пока в его кровати не появилось рыжее нечто. Рыжее нечто спать спокойно не просто отказывалось, а не могло напрочь, как бы Ишида не отчитывал его за полученные синяки. Во сне Ичиго ворочался, раскидывал ноги и руки, перетягивал одеяло, словом, вёл себя чрезвычайно возмутительно и недостойно с точки зрения квинси. Но оставалось только потирать ушибленный бок, беззлобно давать оболтусу подзатыльник и довольствоваться тем, что Ичиго у него вообще есть.

Вот и сейчас Ишида, поняв бесполезность своего занятия – вытянуть одеяло из-под раскинувшегося Ичиго было просто невозможно - пошёл на кухню, чтобы окончательно проснуться от чашки крепкого кофе без сахара.

Всё было как обычно.

***

Вопреки ожиданиям, квартира Ишиды оказалась очень уютной: теплые, спокойные цвета интерьера, обилие мягких диванов, ковров и пуфиков, отсутствие прилизанности и «офисности». Ичиго представлял себе квартиру Ишиды совсем другой. Угловатой, тесной, холодной, сдержанной, аккуратной до максимума – словом, такой же, каким виделся сам владелец квартиры.

Это была не то квартира счастливых молодожёнов, не то в меру гламурной девушки-студентки. Словом, что-то домашнее и не совсем умеренное и степенное.

- Проходи в гостиную, я пойду чай заварю, - стянув ботинки, Ишида исчез за дверями кухни.

Утопая по щиколотку в мягком ковре, Ичиго прошлёпал в комнату и тут же начал осматриваться. Внимание сразу же привлекли несколько картин, изображающих лесные пейзажи в акварели. Что-то спокойное, живое и солнечное, от чего где-то внутри сжимался комок, а на душе становилось тепло и в то же время горько. Тот, кто рисовал эти картины, должно быть, безумно любил природу.

В комнату вошёл Ишида, неся поднос с чайным сервисом и вазочкой с печеньем, который тут же был поставлен на маленький кофейный столик у дивана.

- Ты рисуешь? – Ичиго приземлился на пуфик.

- Что? – недоумённо переспросил Ишида, но после секундного замешательства сообразил: – А, ты про эти картины? Нет, их рисовал не я.

- А кто?

Чай пах экзотическими фруктами. Ишида разливал его медленно, словно смакуя то, как янтарная жидкость причудливой струйкой льётся в чашку.

- Моя мама. Она очень любила рисовать, особенно природу.

- А ты рисуешь?

- Пытаюсь. Плохо получается.

- Что, совсем?

- Вспомни рисунки Рукии.

- О... Покажешь?

- Пф, вот ещё.

Чай был горячим, поэтому пришлось дуть на поверхность, вызывая крохотные волны. Чашка была раскрашена горделивыми лебедями и причудливыми растениями. Всё это вызывало ощущение, будто сидишь в гостях у бабушки. Хотя Ичиго мог только догадываться, насколько корректно сформулировано его сравнение.

- Так с чем конкретно у тебя проблемы? С какого предмета и темы начнём?

***

Пейзаж не изменился – Ичиго всё так же бесстыдно оккупировал кровать и обнимал подушку.

Ишида вздохнул, сел на край кровати и, поставив поднос на колени, потормошил Ичиго за плечо. Как и следовало ожидать, ответа не последовало. После тычка в бок удалось добиться невнятного бормотания, в котором можно было различить что-то про «отвали» и знакомое «ещё пару минут, Карин». Но Ишида не собирался сдаваться так быстро. Однако его активная деятельность привела лишь к тому, что Ичиго, вытянув руку, поймал его за шею и привлёк к себе. И было бы это дико романтично, если бы не...

- Придурок, из-за тебя я опрокинул на себя горячий кофе, - отстранившись, абсолютно спокойно сказал Ишида.

- И что, совсем не больно? – удивлённо моргнул Ичиго.

- Больно, конечно, - хмыкнул Ишида, отряхивая штанину. – Ладно, я всё равно собирался в душ...

- Составить тебе компанию? – хитро глянул на него Ичиго.

- Спасибо, справлюсь сам. А ты жуй завтрак...

***

Во второй раз в малознакомом месте чувствуешь себя уже более уверенно и комфортно. Поэтому не мудрено, что, едва они переступили порог, Ичиго скинул ботинки и сразу же пошёл в гостиную облюбовывать диван. Ишида нахально развалившегося товарища проигнорировал, вместо этого направившись на кухню, откуда вскоре послышался свист чайника и бренчание посуды.

Ишида не был похож на учителя, но почему-то его хотелось слушать. И вникать в то, что он говорит. Он решал интегралы так, будто выводил на странице что-то необычайно красивое и естественное; строил сложные иероглифы так, будто рука сама шла по закодированной формуле; читал по-английски так, будто это был его второй родной язык, не больше, не меньше. Словом, казался дотошным и аккуратным во всём. Про идеалы Ичиго даже не думал, в его убеждениях такого понятия не присутствовало изначально.

- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – неожиданно спросил он, оборвав Урюу на полуслове. Тот сначала удивлённо моргнул, не успев так быстро переключиться с Past Simple на волну Ичиго.

- Что за странная формулировка?

- Ты понял, что я имел в виду, - отмахнулся Куросаки и снова потянулся к чайнику. Фруктовый чай и мягкий диван начинали вызывать привыкание.

Ишида фыркнул, но продолжать язвить не стал.

- Не знаю. А ты?

Ичиго лишь пожал плечами.

- Тогда вернёмся к занятиям. Итак, характерной особенностью Past Simple...

***

Ожог пришёлся на коленку, и приятного в нём было мало. Ишида, поморщившись, вытерся и натянул чистую одежду.

В коридоре его уже поджидал Ичиго с каким-то странным выражением отрешённой решительности на лице, но Ишида тут же заявил, что он отправляется в магазин, ибо одна им обоим хорошо известная личность безбожно потрошит его холодильник и чтобы он не смотрел на него так подавлено, а лучше бы пошёл и тоже принял душ.

Ичиго тоскливо посмотрел на закрывшуюся дверь и пришёл к выводу, что жизнь несправедлива.

***

Резинка на тугой папке лопнула, и по всей комнате разлетелись листы бумаги. Это были рисунки. В акварели, немного расплывчатые и кажущиеся недоработанными. Но всё равно чем-то завораживающие. Настроением?

- Что это? – в комнату вернулся Ишида.

- Э, - Ичиго растеряно почесал в затылке и поднял один из листов, изображающий беседку в заброшенном саду. – Я хотел достать ту книгу, что ты мне сказал, а эта папка хлипкой оказалась... Это тоже рисунки твоей мамы?

Ишида молча выхватил у него лист и принялся собирать разбросанные по полу рисунки. Ичиго удивлённо моргнул.

- Что, неужто твои?!

- Допустим, и что с того? – похоже, Ишида был смущён. Собранные рисунки он положил в папку и запихал подальше в ящик.

- Ну знаешь ли... Если Рукия так рисует...

- Мы, кажется, собирались заниматься математикой?

***

Первым, что почувствовал Ишида, когда вошёл в квартиру, был запах чего-то горелого. Поспешно скинув обувь и оставив пакеты в коридоре, он тут же рванул на кухню. Где и застал Ичиго, заливающего плиту водой. Точнее, то, что Ичиго заливал плиту водой, стало понятно лишь потом, а так самого парня было не видно и не слышно: из-за повалившего дыма и оглушительного шипения.

Закашлявшись, Ишида добрался до подоконника и распахнул окно, после чего протянул руку вглубь дымовой завесы и вытащил за шкирку рыжего.

- Ты что наделал?!

- Обед, - невозмутимо ответил Ичиго.

Ишида смог только закатить глаза.

- Марш в ванну за тряпкой.

На уборку ушло немало времени. Когда Ичиго, с засученными рукавами и крайне недовольным видом, наконец-то закончил оттирать плиту, Ишида поставил чашку с кофе на блюдце и сообщил:

- Во избежание подобных инцидентов в будущем, берусь обучать тебя готовке.

Судя по лицу Ичиго, тот был не в восторге. Но Урюу это вряд ли волновало...

***

- Нарисуй мой портрет.

Ишида удивлённо посмотрел на него. Странная просьба Ичиго опять застала его врасплох – он как раз объяснял, как решить довольно сложный интеграл.

- Что?

- Нарисуй мой портрет.

- З-зачем?

- Мне нравится, как ты рисуешь.

- Ты не похож на человека, который добровольно сядет позировать.

- А ты не похож на человека, который откажет приятелю в просьбе.

Приятелю? Чувствовался какой-то подвох. Или это всё больное воображение?

- А как же...

- Подождут твои интегралы.



- У меня что, правда такое выражение на лице?

- Ты когда последний раз в зеркало смотрел?

- Утром.

- Видно, оно было запотевшим. А фотографии?

- Я не люблю фотографироваться.

Ишиде осталось лишь развести руками. Лично он считал портрет весьма похожим. А рисовать Ичиго оказалось неожиданно приятно и увлекательно. Было интересно повторить этот излом бровей и линии в беспорядке разбросанных прядей.

- Но мне нравится.

- Что?

- Нравится. Ну, портрет. Возможно, он не очень похож, но мне нравится сам стиль. Ты не думал о карьере художника?

- Какая уж тут карьера, - отмахнулся Ишида. – Теперь мы можем вернуться к интегралам?

Ичиго тяжко вздохнул и попытался сосредоточиться на вычислениях.

***

Ишида сел на стул, закрыв глаза рукой.

- Сдаюсь, - объявил он.

Ичиго, как ни странно, выглядел вполне довольным. Можно сказать, даже победоносно.

- Ты не первый, кто пытается научить меня готовить.

- Нет, я всё понимаю... Но даже не попадать ножом по яйцу – это слишком. Откуда у тебя руки растут?

- Из плеч, если ты не заметил, - фыркнул Ичиго.

- Ты безнадёжен, - заключил Ишида и направился к плите. Ужин ещё никто не отменял...

***

В пятницу Рукии с Ренджи на занятиях не было – вызовами завалили с самого утра, поэтому после учёбы пришлось спешить на помощь. До Ишиды Ичиго добрался только часам к семи, и то только потому, что настырная Кучики заставила – сам бы он с удовольствием вернулся домой и завалился спать.

Ишида встретил его фруктовым чаем и ещё более мрачным видом, чем обычно.

- Что-то случилось? – поинтересовался Ичиго, устраиваясь на диване покомфортнее. То есть развалившись.

- Ничего особенного, - хмыкнул Ишида. – Что так поздно?

- У Пустых, видно, перед выходными шило в одном месте, - пожаловался Ичиго. – Носились по городу, как угорелые...

- Ты, наверное, устал и проголодался. Я что-нибудь приготовлю, - с этими словами Ишида скрылся за дверью.

Ичиго был крайне признателен, но, не найдя подходящих слов, просто подтянул к себе диванную подушку.



- Я встану через пару минут, Карин, - буркнул Ичиго, видимо пребывая где-то далеко в стране снов.

Ишида фыркнул и снова потормошил его за плечо.

- Давай вставай, ты сюда что, спать пришёл?

Ичиго недовольно фыркнул и, заворочавшись во сне, обнял Ишиду одной рукой за талию. Тот на мгновение застыл, смущённый ситуацией, после чего быстро поднялся, тем самым скинув с себя непрошенную руку, и отошёл к письменному столу.

- Ладно, чёрт с тобой, золотая рыбка.



Проснулся он в темноте, почти полной, если не считать слабого света, идущего откуда-то справа, где находилась настольная лампа. Потянувшись, он сел.

- Проснулся, - констатировал Ишида, оборачиваясь на звук. Ичиго с абсолютно идиотским выражением на лице смотрел на него, словно не понимал, где находится.

- Я что, уснул?..

Ишида лишь фыркнул.

- Есть будешь?

- Буду.

- Пойду разогрею.

Пока Ишида возился на кухне, Ичиго успел окончательно проснуться и взглянуть на часы... Возвращение домой обещало быть весёлым.

- Уже поздно, - заметил Ишида, ставя поднос на столик. – Можешь остаться на ночь, если хочешь. Тебе ведь далеко добираться.

- А как же твои родители?

Ишида посмотрел на него весьма красноречиво.

- Если ты не заметил, я живу один.

Ичиго открыл и закрыл рот. Признаться, он об этом как-то не подумал. Может, его сбило наличие трёх комнат, может, порядок – когда Ишида успевал его поддерживать оставалось загадкой, - может, ещё что-то в бытовом плане... Одним словом, то, что он живёт один, даже не приходило ему в голову.

- А...

- Если ты сейчас спросишь, как тебе предупредить отца, я окончательно припишу тебя к полным идиотам. Мы не в каменном веке живём, у меня телефон есть. У тебя, впрочем, тоже.

На это ответить было нечего. Поэтому Ичиго сдался перед аппетитным запахом и набрал домашний номер.

***

- Слушай, а Рукия тебя ни о чём не расспрашивала?

- В смысле? – Ичиго оторвался от изучения холодильника и удивлённо посмотрел на Ишиду.

- Ну... Как никак каникулы, а ты всё пропадаешь где-то, и не в компании своих друзей...

- Ты хочешь, чтобы я ушёл? – хмыкнул Ичиго.

Берёт на слабо?

- Я не это имел в виду, - голос Ишиды был раздражённым. По кухне разносился методичный звук удара ножа о доску – Урюу резал салат.

- Не волнуйся, они не догадываются, - Ичиго вскрыл банку пепси, найденную в холодильнике, и уселся на табуретку, вытянув босые ноги.

Ишида скептически приподнял одну бровь и продолжил работать ножом. Он был в этом совсем не уверен...

***

Идея переночевать у Ишиды оказалась очень удачной. Она дала возможность никуда не идти и избежать очередного «семейного ужина».

Впрочем, утром в субботу всё равно пришлось покинуть уютную квартиру и вернуться домой, потому что традиционную субботнюю уборку никто не отменял.

Выходные прошли как-то быстро, но вяло. Признаваться не хотелось, но Ичиго ощущал, что чего-то не хватает. И вряд ли дело было в фруктовом чае… Просто Ичиго казалось, что они с Ишидой стали немного ближе. А его общество, оказывается, весьма положительным образом сказывалось на его поведении. Хотя, может, это только из-за того, что Ичиго стал меньше видеться с отцом, который обладал потрясающей способностью его бесить всегда и везде...

Словом, вторая половина понедельника ожидалась с большим энтузиазмом, и в воскресенье Ичиго засыпал с мыслью о диване в гостиной Ишиды и фруктовом запахе чая.

***

Обед, плавно перетёкший в ужин из-за долгих приготовлений, проходил в тёплой, прямо-таки семейной обстановке. Они сидели с подносами на горячо любимом Ичиго диване, где-то на фоне работал телевизор. Ичиго как всегда с удовольствием расправлялся с едой и с набитым ртом пытался доказать Ишиде, что тот изумительно готовит.

- Это ты ещё не бывал в одном ресторанчике в Осаке, - хмыкнул в ответ на его излияния Ишида. – Вот там кухня – шик.

- Ну, сравнил домашнюю еду с ресторанной, - отмахнулся Ичиго. – Но если так хочешь устроить мне просвещение, можем туда съездить.

- В Осаку? – удивлённо моргнул Ишида.

- Ну да, а что тебя так удивило? – пожал плечами Ичиго. – Завтра, правда, не получится, я обещал съездить домой, помочь Карин с уборкой, а вот послезавтра можно.

Ишида не смог сдержать улыбки.

***

Погода не ладилась с самого утра. Не характерные для этого времени года тучи, мрачным грузом громоздящиеся над головой, медленно перекатывались по небу. Уже в полдень начал накрапывать мелкий дождик, а к концу занятий погода испортилась окончательно.

Они в неуверенности стояли на остановке под навесом у школы, смотря на сплошную завесу дождя. Единственного прямого автобуса до дома Ишиды можно было прождать вечность, а идти пешком было довольно далеко.

- Что делать будем? – поинтересовался Ичиго.

- Может, к тебе? – предложил Ишида, поглядывая на часы.

Ичиго на секунду представил себе открывшиеся перспективы и активно замотал головой.

- Отклоняется.

- Как хочешь.

Они постояли ещё немного, однако дождь и не думал заканчиваться. А время шло.

- Может, пробежимся? – предложил, наконец, Ичиго. Ишида помедлил, но кивнул:

- Давай.

Утопая в лужах по щиколотку и поднимая фонтаны брызг, они неслись по опустевшим улицам, и почему-то было как-то легко, непринуждённо и весело, словно купаешься в речке и обливаешь других, хлопая рукой по воде.

Мокрые и уставшие, они стояли у двери в квартиру и пытались отдышаться. Сердце словно стремилось выскочить из груди, но Ичиго давно не чувствовал себя так хорошо. Он посмотрел на Ишиду, чтобы что-то сказать ему, и встретил его удивлённый взгляд.

- Что?

- Ничего... Пошли?

Они вошли в квартиру, оставив на площадке натёкшие с одежды и обуви лужи.

- Раздевайся, я принесу полотенца.

Ичиго стянул насквозь промокшие пиджак и свитер и застыл в нерешительности. Вскоре вернулся Ишида, голый по пояс и с полотенцем на плече. Ещё одно полотенце было у него в руках.

- Я же сказал тебе раздеться, - хмыкнул Ишида. – Ты же не стесняешься?

- С чего бы вдруг? – с вызовом ответил Ичиго, расстёгивая рубашку.

- У нас с тобой вроде один размер, я поищу что-нибудь сухое... А ты пока можешь заварить чай.

Ичиго задумчиво почесал затылок. До кухни его допустили впервые.

Уже через полчаса они сидели в гостиной, переодетые в сухую одежду, и пили горячий чай с печеньем.

Штаны Ишиды оказались коротковаты, но это было неважно. Главное, что можно было согреться.

Решать логарифмические уравнения этим днём оказалось невероятно приятным занятием.

- Увидимся завтра, - на прощание сказал Ичиго и, помедлив, тронул Ишиду за плечо, несильно сжав.

Ишида еле заметно улыбнулся и кивнул.

***

С ужином было покончено, а Ичиго всё рассуждал вслух, как бы им удачнее добраться до Осаки, где остановиться и сколько времени всё это вообще займёт. По всей видимости, его крайне увлекла эта идея рассеять обыденность их досуга. Одной рукой он обнимал полулежащего рядом Ишиду, а другой рисовал в воздухе планы и маршруты. А Ишида лишь умилённо фыркал себе под нос.

- Ты меня не слушаешь, - пожаловался Ичиго.

- Вовсе нет, я слушаю тебя очень внимательно, - возразил Ишида, продолжая улыбаться.

- А вот и нет, - Ичиго наклонился к нему совсем близко, коснувшись его носа своим.

- А вот и да.

Последовала небольшая потасовка, в течение которой были разбросаны подушки и получены игривые поцелуи в нос, после чего побеждённый Ишида был завален на диван, а Ичиго победоносно восседал сверху. И в этот воистину романтичный момент Урюу вдруг переменился в лице. Ичиго испугано отстранился.

- Что случилось?!

- Это... это... это же мой любимый фильм! – Ишида отпихнул от себя парня и поспешил найти пульт, дабы увеличить громкость.

Ичиго лишь впал в каплю.

***

Когда он надавил на кнопку звонка в третий раз, за дверью наконец послышался звук отпираемого замка.

На пороге, что не удивительно, стоял Ишида. Какой-то особенно бледный и болезненный.

- Чего это тебя в школе не было? – тут же пошёл в атаку Ичиго, без приглашения заходя в коридор и разуваясь. – Заболел?

- Не то чтобы, - слегка поморщившись и держась за голову, ответил Ишида. – Просто плохо себя чувствую...

Ичиго поджал губы. Почему-то он чувствовал в этом долю своей вины.

- Температура?

- Не знаю, у меня нет градусника, - Ишида чувствовал себя глупо.

Ичиго фыркнул и, притянув Урюу за шею, прикоснулся губами к его лбу. Не ожидавший этого Ишида резко отпрянул, залившись румянцем.

- Т-ты что делаешь?

- Определяю, повышена ли температура, - невозмутимо ответил Ичиго. – Моя мама всегда так делала.

- Твоя мама была врачом?

- Не совсем. Чем лечишься?

- Э, ну...

- Ладно, что у тебя есть из лекарств?

- Н-ничего такого... Просто я никогда раньше не болел, у аптечки прошёл срок годности...

- Странно.

- Что странно?

- Ты не похож на человека, который редко болеет. Скорее наоборот.

Ишида не нашёлся, что ответить.

- Значит так. Быстро в кровать, я в аптеку. И что б не вставал, понял? Где ключи? Так, вижу. Всё, я пошёл.

Ишиде осталось лишь удивлённо похлопать глазами и на автопилоте отправиться в кровать.



Ишида чувствовал себя как-то... странно. То ли от температуры, которую всё-таки измерили и установили, что она выше положенной, то ли от проявляющего к нему заботу Ичиго, то ли... Да что уж там, второй пункт объяснял всё.

Но это было приятно – когда о тебе кто-то заботился. Подумав, Ишида пришёл к выводу, что после смерти дедушки он не чувствовал себя по-настоящему защищённым. Он не мог доверять отцу, для которого вся забота состояла из обеспечения условий существования и интереса к успеваемости.

- Пей, - прервал его мысли Ичиго, протягивая ему стакан, наполненный зловеще шипящей жидкостью. Ишида с подозрением принюхался. – Пей, говорю, не отрава, - поторопил его Ичиго, присаживаясь на край кровати, в которой, укутанный ворохом одеял, и лежал Ишида.

Урюу поморщился, но мужественно сделал небольшой глоток. Всё оказалось не так уж плохо.

- Отлично. Значит так... Эти таблетки будешь пить два раза в день, утром и вечером, после еды. Эти – во время еды, три раза в день. А это – разводить в тёплой воде, четыре раза в день, когда пить – не принципиально.

Ишида не сдержал улыбки.

- Что?

- Просто представил тебя врачом... Забавно.

Ичиго промолчал, по вечно недовольному лицу понять его мысли было как всегда невозможно. По крайней мере, для Ишиды.

- Так, а теперь спать.

- Но...

- Никаких «но», - Ичиго взял с тумбочки телефон и набрал номер. – Я остаюсь на ночь, кстати. Алло, Карин?..

Ишида лишь снова улыбнулся. Он был благодарен.



Ичиго никогда не думал, что когда кто-то ночью говорит или кричит во сне – это так жутко и странно. Словно человека вывернули наизнанку и показали, что скрывается внутри.

Когда он проснулся от крика Ишиды, то даже не сразу понял, где находится. Поспешив в спальню, чуть не навернувшись на пороге, он застал Урюу в кровати, запутавшимся в одеялах и зовущим кого-то.

Мгновение Ичиго растеряно стоял посреди комнаты, но мысли путались и упорно не желали вставать в логическую цепочку, поэтому он просто забрался на кровать и, выудив из одеял Ишиду, потряс его за плечи. Проснулся тот не сразу, даже отбивался, а когда раскрыл глаза, выглядел растерянным.

- Кошмар? – почему-то шёпотом спросил Ичиго, в результате борьбы прижимавший Урюу к кровати.

- Не помню... – так же шёпотом ответил Ишида. Его грудь мерно поднималась и опускалась под бёдрами Ичиго.

- Хочешь, я могу посидеть с тобой?

Ишида едва заметно кивнул.

***

Приятно лежать в обнимку с тёплым и любимым, хоть и костлявым существом. Даже если это существо вредное, ехидное и обладает особенностью не вовремя отвлекаться на посторонние вещи.

Ичиго зевнул и аккуратно потянулся, стараясь не побеспокоить положившего на его колени голову Ишиду. Тот спал безмятежным сном, чему-то улыбаясь. Ичиго тоже улыбнулся и провёл рукой по мягким тёмным волосам.

«Любимый фильм» оказался усыпляющим.

***

Утро встретило Ишиду солнцем за окном, а Ишида утро – улучшившимся самочувствием. Вытянув руку и нащупав очки на тумбочке, он сел в кровати и потянулся. И тут же чуть не подавился зевком.

Потому что рядом, сидя на полу и положив голову на кровать, спокойно сопел Ичиго. Так, будто всю жизнь спал в такой позе. В голове стали всплывать недавние события, в частности то, что оставшаяся ночь прошла спокойно: Ишида был вновь укутан в одеяло, а Ичиго сидел рядом и успокаивающе гладил его по голове. Урюу был удивлён тем, насколько естественно и непринуждённо он это делал, будто это было призванием всей его жизни.

- Проснись и пой, - Ишида был настроен на лирический лад, поэтому ограничился тормошением за плечо. Ичиго опять завёл, похоже, привычную шарманку про «пять минут», но Урюу был непреклонен, и в течение довольно короткого времени ему удалось до него добудиться.

- Ещё такая рань, - негодующе простонал Ичиго, вглядываясь в циферблат. – Какого чёрта?

- Тебе в школу пора, - невозмутимо пояснил Ишида. – Вставай давай.

- Какая ещё школа? – обижено буркнул Ичиго, зарываясь носом в одеяло. – Тебе, значит, нельзя, а я...

- Я болею, - возразил Ишида. – А ты просто хочешь прогулять, так не годится.

- Я же на благое дело.

- Я польщён. Но в школу всё же иди.

- Как знаешь, - сдался Ичиго.



- Слушай, можно вопрос? Личного характера?

Они сидели на разложенном диване в гостиной. Ишида по уши в одеялах, Ичиго – в учебниках.

- Смотря какой, - осторожно ответил Урюу.

- Я... Просто мне интересно, почему ты не живёшь со своими родителями, - без предисловий спросил Ичиго, глядя прямо в глаза собеседнику.

Ишида некоторое время молчал, видимо, пытаясь подобрать слова.

- Мы с отцом не ладим, знаешь ли.

Последовало короткое молчание.

- Это всё?

- В смысле?

- В смысле – это всё, что ты можешь рассказать про свою семью?

- А что ты ещё хотел услышать?

- Ну не знаю...

- А я – тем более.

Ичиго обиженно насупился, хотя всем видом пытался дать понять, что его это не волнует.

Прошло ещё несколько минут тишины. Но Ичиго не мог сдаться так легко.

- И всё же, я думал, что наши отношения наладились.

- Причём здесь наши отношения? – не понял Ишида.

- Я думал, что друзья на то и друзья, что с ними делятся самым сокровенным.

Ишида улыбнулся краешком губ. Ичиго как обычно выражал свои эмоции как-то неуклюже, забавно и весьма мило.

- Вряд ли тебе интересно услышать то, что я думаю о позициях своего отца на некоторые жизненные и моральные ценности, - более подробно ответил Ишида. – Я с ним и не общаюсь-то толком.

- А твоя мама?

- Она умерла ещё до дедушки, когда я был совсем маленьким. Но я хорошо её помню.

- О, прости...

- Ничего страшного, - Ишида был спокоен как никогда.

Они помолчали немного. Ичиго только сейчас окончательно осознал, что не знает об Ишиде ровным счётом ни-че-го. Он всегда оставался в тени, но при этом умудрялся играть немаловажную роль. Он словно сам был их тенью – вроде его и не замечаешь, а исчезнет – и чего-то не хватает.

Ичиго чувствовал себя неловко, но не знал, как исправить ситуацию.

- А откуда эта квартира?

- Это-то тебе зачем? – хмыкнул Ишида.

- Пытаюсь поддержать разговор, - раздражённо ответил Ичиго. – Ты сегодня какой-то вялый.

- Не удивительно. Я, если ты не заметил, болею.

- Вот уж действительно неожиданность.

Их традиционное переругивание стало каким-то другим. Родным и домашним, что ли. Таким, что заставляет улыбаться без особой причины.

Возможно, именно поэтому Ишида смущённо предложил этой ночью спать в одной кровати, поскольку он не хочет повторения событий прошлой ночи, а Ичиго так же смущённо согласился и пошёл заваривать фруктовый чай.

***

- Ну я же сказал, что это совсем не обязательно... Причём здесь моя безответственность?! Кретин, ты меня вообще слушаешь?.. Я так и понял, что нет. Так вот, рекомендую прислушаться: я не отказываюсь от своих обязанностей... Ты можешь дослушать или как? Так вот, я не отказываюсь от обязанностей и.о., но я тоже имею право на личную жизнь... Так, я не понял, это что было? Смеяться вздумал?! Ну попадись мне... Что?.. Да нет же, я не увиливаю. Просто не собираюсь всё время сидеть на углях в ожидании вызова. Звоните мне по мере надобности... Слушай, ну в чём проблема? То вас не устраивает, что я из-за обязанностей шинигами забросил учёбу, то вас не устраивает, что в свои каникулы, после сдачи экзаменов, я пытаюсь восстановить растраченные силы... Нет, Ренджи, всё, это не обсуждается, - Ичиго в раздражении повесил трубку – с Абараи можно было спорить до бесконечности.

- Что случилось? – в дверях кухни показался сонный Ишида, по всей видимости разбуженный громким голосом.

- Да Ренджи звонил по поводу снятия, как он выразился, моего домашнего ареста, - отмахнулся Ишида. – Пошли лучше спать.

***

Ичиго первый раз в жизни, не считая далёкое детство, делил с кем-то кровать. И, надо сказать, это ощущение кого-то под боком, такого согревающего и живого, несказанно радовало. Хоть это и было само по себе странно – спать в одной кровати с Ишидой.

Подушка пахла цветочным шампунем, и так хотелось зарыться в неё лицом и ничего не делать, но бдительный Ишида работал чётче будильника. Поэтому уже через десять минут Ичиго был безжалостно выпихнут из кровати и отправлен собираться на занятия.



- А куда делся Ишида? – спохватилась Рукия в перерыве. – Что-то я давно его не видела.

- Заболел, - сообщил Ичиго.

Рукия ограничилась удивлённым «о».

- Ты к нему ездишь? – поинтересовался Ренджи.

- ну да.

- Болван, - Абараи отвесил ему подзатыльник. – Чего человека дёргаешь?

- Я его лечу, идиот, - не остался в долгу Ичиго, сверля раздражённым взглядом Ренджи. Лицо последнего явно давало понять, что он сомневается в таланте Ичиго в лечебном деле.

Звонок прозвенел весьма вовремя – зарождающийся конфликт пришлось замять.



- Ну ты представляешь? Вот придурок, - Ичиго негодующе стукнул кружкой по столу. Чай всплеском омыл стенки, но за края не вылился. – Иногда мне кажется, что я его ненавижу.

- Ты утрируешь, - Ишида держал свою кружку обеими руками, вдыхая фруктовый аромат.

- Возможно, - не стал отрицать Ичиго. – Но он абсолютно точно меня бесит.

- Тебе полезно, - фыркнул Ишида.

- Не думал, что подобные эмоции бывают полезны.

- Всё когда-либо познаётся впервые, знаешь ли.

Воцарилось молчание.

Ичиго задумчиво смотрел на чаинки на дне кружки. За последние две недели его жизнь плавно, но заметно изменилась. Их взаимоотношения с Ишидой, которые всегда славились сдержанностью, стали приветливыми и даже дружескими. Но кроме этого Ичиго обзавёлся местом, в которое хотелось возвращаться и где он чувствовал себя как дома. Нет, он, конечно, очень любил свою семью, даже отца, по жизни ведущего себя по-идиотски с точки зрения самого Ичиго, но сейчас как нельзя кстати пришлась спокойная атмосфера квартиры на третьем этаже, с большим мягким диваном и фруктовым чаем.

- О чём задумался?

- О том, что не зря Рукия заставила меня с тобой заниматься, - не стал увиливать Ичиго. Думаю, нам обоим это пошло на пользу.

Ишида согласно кивнул, очень надеясь, что его щёки не загорелись. Последнее время присутствие рядом Ичиго действовало на него как-то странно.



Решать примеры было просто скучно - они стали для него слишком лёгкими. Поэтому, когда за окном значительно стемнело, Ичиго с большим удовольствием оторвался от тетради и вышел на балкон. По небу рассыпались миллиарды звёзд, каждая из которых светила как-то по-особенному, по-своему.

- Что делаешь? – вслед за ним на балкон вышел Ишида.

- Да вот, на звёзды смотрю.

- Отсюда не полный вид открывается. Лучше смотреть с крыши.

Ичиго скептическим взглядом окинул водосточную трубу.

- Для этого существует лестница, - проследив за его взглядом, возразил Ишида.

- Ну никакой фантазии, - притворно-разочарованно хмыкнул Ичиго.

Они натянули куртки и забрались по лестнице на крышу. Ишида оказался безоговорочно прав – вид здесь был потрясающий. Было ощущение, будто небо совсем низко, а если задрать голову – то оно везде.

Ишида сел на выступ, Ичиго пристроился рядом.

- Красота...

- Угу.

Они немного помолчали, просто наслаждаясь видом.

- А знаешь, что это? – Ишида указал на хаотическое скопление звёзд перед собой.

- Нет. А что?

- Волосы Вероники. По легенде, Вероника отрезала свои прекрасные волосы, благодаря которым ею все восхищались, и принесла в жертву богине Афродите, чтобы её муж, фараон Птолемей, поскорее вернулся домой с войны.

Ичиго никак это не прокомментировал, лишь едва заметно улыбнулся.

- Второй раз.

- Что?

- Ты второй раз при мне улыбаешься, по-настоящему, - пояснил Ишида. – Первый раз был в понедельник, когда мы под дожди попали.

Ичиго снова ничего не ответил, но брови, как бывало обычно, не хмурил. Ишида улыбнулся и, помедлив, положил голову ему на плечо.

Они просидели так довольно долго, пока у Ишиды не затекла шея. Он повернул голову, не отрывая её от плеча Ичиго, чтобы предложить вернуться в квартиру и перекусить, но когда встретился с цепким взглядом карих глаз, слова почему-то застряли в горле, а дыхание сбилось.

Просто прикосновение губ к губам, лёгкое и неуверенное. Вряд ли они оба могли понять, что и почему с ними происходило и происходит сейчас, но прекращать им не хотелось.

***

- Ичиго, подожди, я же болею... Заразишься ещё.

- Чёрта с два, теперь ты от меня не уйдёшь.

Owari

Концовка так и не успела пройти через бету, по вине тормозящего автора, который готов принять все тапки на себя =)

@темы: Фанфики

---

"Росток" для Ammoral, Ичиго/Ишида PG-13

[Michelle, ma belle]

За что

боролись

1. Ичиго/Исида - рейтинг до R включительно, romance с элементами ангста/драмы/и т.д. Перевод или авторский - не суть важно, но если перевод - то хотя бы не короткий

2. Бьякуя/Ичиго/Рукия - в любой последовательности и при любом рейтинге.

3. любой авторский фем

на то и напоролись:



Название: Росток

Автор: Kirdan

Бета: Кайя

Пэйринг: Ичиго/Ишида

Рейтинг: PG-13 *первая пэгэшка в моей жизни! что-то на воздержание потянуло XD*

Жанр: помнится, orocchan как-то вводила понятие "всеобщей истерии". предлагаю канонизировать этот жанр!

Саммари: один глючный день школьного недосыпа

Предупреждение: мнение автора может не совпадать с мнением автора.

Права: ...как обычно имеет Тайто-сан, а мы тихо наслаждаемся, глядя со стороны=)

отдельное спасибо хочу сказать своей бэте, которая подошла к делу со всей доступной неформальностью и навела в моём глючном творении порядок.



Зацените!

Росток

Замыкая круг ты назад посмотришь вдруг,

Там увидишь солнца свет сияющий нам вслед.

Пусть идут дожди, прошлых бед от них не жди,

Камни пройденных дорог сумел пробить росток.

Пушкина М.

- Ну какой же ты валенок!

- Это кто ещё тут валенок?! В лоб захотел? Так это мы быстро!

- Во-во, кулаками махать, бицепсами работать – вот и все твои умения. Особенно если учесть, что главный бицепс у тебя, похоже, расположен там, где у прочих людей находится мозг...

- У тебя потрясающие методы преподавания, ты знаешь? Особенно стимуляция! Так воодушевляет!

- Что-то непохоже!

- Это смотря с чем сравнивать. А в лоб тебе я, пожалуй, всё-таки дам. Выбить дурь – благое дело.

- Со своей сначала разберись!

- А у меня всё в порядке, в отличие от некоторых! Которым пора сделать трещину в черепе, чтобы дать простора их огромному эго!



Поток густого послеобеденного солнца, раздвигая шторы, заполнял комнату до краёв. Ичиго и Исида сидели на полу, упираясь спинами в диванное основание. Всё вокруг в радиусе метра было усеяно тетрадными листками со столбиками цифр, графиками и многочленами. Попадались также обломки карандаша и катышки от стирательной резинки. Весь это срач венчала пустая бутылка из-под минералки. Не первый час вёлся неравный бой с матанализом.



- Но ты же не можешь понять элементарного! Сколько можно объяснять, если утверждение верно для ка плюс один...



Ичиго откровенно выпадал из реальности. Они сидели уже довольно давно, не вставая, так что нижняя часть туловища, казалось, атрофировалась. Солнце светило в затылок и нещадно его нагревало. На ковре у ног вырисовывался абрис кудлатой башки. Короткие прядки торчали в разные стороны как иголки у недовольного ежа.



«Резонно»



На секунду ему показалось, что сейчас c этой копии его головы взглянут белёсые глаза. Внутри всё напряглось и похолодело. Голос Ишиды звучал откуда-то издалека и словно не имел к Ичиго никакого отношения. Серый контур приковывал взгляд, опасно завораживая.



За окном протарахтел мотор какого-то древнего грузовичка: тень на мгновение воцарилась во всей комнате – рисунок исчез – и Куросаки вышел из транса.



- ...и вот, мы приходим к тому, что эн в кубе плюс пять эн делится нацело на шесть, - Ишида резко выпрямился, ткнув в Ичиго обратным концом ручки, - Ферштейн?



- Эээ... прости?..



- Ичиго, - тон квинси приобрёл устрашающий оттенок, - так какой третий шаг?



- Эн в кубе плюс пять эн делим нацело на шесть! – бодро отрапортавал Куросаки чувствуя, что дымится...



- Нет, он ещё и не слушает!!! – Ишида в ярости подскочил, отбрасывая учебник и тетрадь, - Я тут на него трачу время, своё личное, между прочим. А он ворон считает! Куросаки, это ещё вопрос, кто кому в лоб даст! Не напишешь рейтинговую, а ты её без сомнения не напишешь, - так тебе и надо! Оболтус, - Урюу на ходу отвесил другу сочный подзатыльник.



- Так, ошибка природы, за руками следи! Я тебе не груша, - взвился рыжий, - И вообще, ты меня кормить собираешься сегодня?! Уже два часа как обед, а мы ни жра...голодные, в общем!



Ишида грозно взирал на него сверху вниз, сдвинув брови и уложив руки на груди калачиком.



- Куросаки, я не понял: ты ко мне харчеваться пришёл или заниматься?



- А одно другому не мешает! К тому же, мозг нужно питать. Ты у нас тут отличник по всем предметам – вспомни биологию!



- М-м, вспоминаю. Причём, вспоминаю то, что при переваривании вся кровь приливает к желудку и уходит от мозга, так что «сытое брюхо к учению глухо».



- Гы, теперь понятно, почему все учёные такие сухонькие, - проскрипел Ичиго, потягиваясь, - Знаешь, ещё великий мистер Шерлок Холмс завещал не спихивать в свой мозговой чердак всё до кучи. Мне этот матан совершенно никуда не упёрся – я просто хочу написать рейтинг. Ну хоть как-нибудь! Для этого ты меня уже достаточно поднатаскал. А сражать кого-то своими знаниями я не собираюсь. Так что пошли есть!



Ичиго еле поднялся на ватных, затёкших ногах и теперь с наслаждением чувствовал, как их состояние возвращается в норму.



- Ксо, никакого стремления к самосовершенствованию! – Ишида принялся собирать разбросанные по полу бумажки.



- Мне это не нужно: я не собираюсь становиться математиком.



- Математика – царица наук, балда! Даже если ты не собираешься идти в науку, она в любом случае пригодится, потому что профессий, где она не требуется, очень мало.



Ичиго саркастически ухмыльнулся:



- Да ну! Как может быть царицей наука, которая ничего не создаёт, а только объясняет? Да и то не всё. Она, скорее, служанка. Оставь, потом соберём! А я всё равно продолжу семейное дело.



- Ками-сама, доктор Куросаки Ичиго...Не ходи к нему лечиться ни корова, ни волчица...ты ж, не ровен час, шприц с клизмой перепутаешь!



- По реакции сориентируюсь. Пошли есть!!



- Лучше б помог!



Ишида уже почти всё собрал в аккуратную стопочку. Рыжий шустро похватал ближайшие к нему листки и безжалостно их скомкал.



- А есть, кстати, нечего.

- Это ничего, что-нибудь сварганим. У тебя яйца есть?



Сглотнув рвущийся наружу комментарий, Ишида хмыкнул.



- Ну, предположим...



- Отлично! Забабахаем яишенку...



- Фу, канцерогенная еда!



- Ну извини! Из подручных средств терияки я тебе не сваяю...а, ксо!



- А я-то уж возна..эээ! ты что это делаешь?!



Вопль Урюу пришёлся под руку Ичиго, который как раз вёл прицельный огонь бумажными жамками по стоящей на комоде икебане. «Десяткой», видимо, считалась маковая коробочка, попасть в которую рыжему удавалось не всегда. От неожиданного вскрика он дёрнулся, окончательно теряя нужное направление.



- Тьфу, Ишида! Ты мне весь удар испоганил!



- Я тебе щас испоганю!! – глаза квинси злобно сверкали за стёклами очков, - Дуй на кухню, сейчас приду.



- Да не нервничай ты, - «подумаешь, пару бумажек кинул...», - Уже ушёл.



Кухня у Урюу была маленькая, но светлая и уютная. Недолго думая, Ичиго уселся на стол, болтая ногами. Холодильник призывно затарахтел. Над плитой висело множество различных прихваточек, полотенец и прочей кухонной тряпочной ерундистики. Куросаки, как водится, похихикал над тем, что все они, почти наверняка, ишидиного производства. Его приводило в лёгкое недоумение это увлечение друга. Казалось бы, взрослый парень, а ведёт себя как девка!



«Хотя, все модельеры, наверное, с этого начинали...А они, как известно, почти все – мужики. Нет, всё-таки бабская это профессия...»



Размышления Ичиго о взаимосвязи гендера и самореализации прервало банальное урчание в животе. Уже надо было что-то кинуть в него, чтоб заткнулся.



- Эй, ты там утопился что ли?



- Не ори, - Ишида возник в дверном проёме, - Знаешь, мы, в принципе, можем сделать пирог...у меня даже яблоки есть.



- А нафиг делать пирог, если есть яблоки? Чем они тебе так не угодили? – Ичи пошкрябал за ухом, отчаянно зевая.



- Тем, что, во-первых, мы не наедимся – у меня их всего два и они маленькие, а во-вторых – очень кислые.



- И где ты только надыбал такое сокровище?..- он лениво наблюдал за тем, как Ишида деловито сновал по кухне, вытягивая из шкафчиков различную снедь и инвентарь.

- Так вышло, и слезь со стола! Я на нём ем, а твоя попа не стерильная.



- Я джинсы только сегодня надел! – возмутился рыжий.



- Да ты уже ими что только не обтёр! Включая мой же пол. И, в любом случае, сваливай – готовить негде.



ИО шинигами нехотя стёк со стола, переместившись на гарнитурную столешницу.



- А пирог долго готовится?



- Не знаю, - Урюу занырнул в холодильник, извлекая оттуда на свет божий два сморщенных зелёных яблока, - О! Я ошибся. Их три, - из поддона выудили ещё одного сморща.



-Н-да...вид у них...умерли явно естественной смертью.



- На яблоки не гнать – они не виноваты, что такими уродились. Притом, какая разница? Всё равно мы их порежем и запечём.



Полосатый фартук с зайками смотрелся на своём владельце несколько инородно. Но было видно, что он в этом доме – вещь востребованная. Отработанными движениями Урюу завязал на шее тесёмочки и укоризненно воззрился на друга.



- Сюда иди, помогать будешь.



- Эээ...не уверен, что смогу! Точнее, я-то смогу, но вот сможем ли мы потом это есть...



- Сможем, я же курирую процесс.



- Косыночки тебе для полноты картины не хватает! – хохотнул Куросаки.



- Вот когда ты будешь весь в муке и тесте, тогда и поговорим о том, чего мне не хватает. Иди мой яйца.



- Прости?!..



Видимо, глаза Ичиго приняли одноимённую продукту форму.



- Бака!! Яйца, блин, куриные в холодильнике возьми и помой!!! На них масса всякой дряни. Я не хочу слечь с сальмонеллёзом.



- Ааа...ага...щас...



- Душ дома принимать будешь...



- Да иди ты!



Ичиго уже топал к холодильнику.



- Сколько мыть?



- Четыре штуки. Горячей водой!



- А руки?!



- Ну не кипятком же! Но уверенно горячей.



За спиной квинси зашелестела вода, шлёпая и булькая под приглушённые ругательства Куросаки.



- Нет, всё-таки мыть яйца – это паранойя, - возвестил Ичиго, победоносно укладывая продукт на середину стола.



К задаче он подошёл неформально, так что теперь кожа на руках была уверенно розовой. Ишида подавил усмешку.



«Вот ведь ба~ка! Предупреждал же: сильно горячую не делай...»



- Куросаки, я, конечно, понимаю, что ты у нас непробиваемый, но что тебе и так проблем мало? Хочешь дополнительные создать? Уверяю тебя, провести трое суток в обнимку с тазиком или унитазом – на выбор, - занятие не из приятных. Ты можешь провести это время с пользой.



- Яре-яре, например – поучить индукцию, - скроил тот недовольную мордаху.



- И её можно, - Ишида ловко отмерял из кадушек продукты, раскладывая по маленьким мисочкам.



На столе в ряд уже выстроились сахар, мука и кучка какой-то белой фигни, названия которой Ичиго не знал. На вкус она ничего не представляла, зато здорово налипала на нос.



- Куросаки, а с какой целью ты лезешь в разрыхлитель?



- Ога! Так вот во что я лезу! – рыжий отчаянно тёр нос. Пытаясь вытрясти из него белые пылинки, от чего только захотелось чихать. Что он пару раз и проделал, сотрясая воздух резкими чихами, - Вот дрянь.



Ишида смотрел на него с совершенно непередаваемым выражением лица, отчего Ичиго почувствовал себя немного неловко. Как будто он совсем сопляк какой-то.



«Ну что уставился как мамочка?»



- Так, ну давай я уже чем-нибудь займусь!



- Светлая мысль! – квинси поправил очки, - Возьми нож в ящике и яблоки нарежь. Только косточки вынь.



- Ишида, я что, по-твоему, совсем олигофрен? – Ичиго посмотрел на друга угрожающе, - Нет, я брошу прямо так: с костями, палочками и попками!



- С тебя станется, - пробурчал Урюу себе под нос, аккуратно разбивая яйца в пиалку.



Некоторое время на кухне воцарилась тишина, и Ишида даже успел начать о чём-то думать, намыкивая незамысловатый попсовый мотивчик, но он недооценил потенциал поварёнка-Куросаки.



- О! Ишида, смотри! Это же младший брат Зангетсу! Ох, как же хорошо, что он сейчас меня не слышит, - физиономия у рыжего была донельзя глумливая, - Нет, ты смотри! Ну просто клон!



В руках он держал хлебный нож, и вправду по форме схожий с зампакто. Осмотрев находку со всех сторон, пощупав лезвие и несколько раз подбросив в воздухе, Ичиго сделал выпад в сторону воображаемого врага.



- Йо! – шинигами явно маялся дурью, ловя от этого небывалый кайф, - Практически никакого отличия!



- Ой, бал~дааа...- Ишида с характерным шлепком приложил ко лбу ладонь, - Не маши острыми предметами – заедешь кому-нибудь из нас двоих в глаз.



- Ты в доспехах! – парировал рыжий, положив по-привычке нож на плечо. Короткое лезвие упёрлось уголком в мышцу на шее, рядом с сонной артерией. Ишида напрягся.



- Куросаки, положи нож: ты с ним обращаться не умеешь.



- О чём ты говоришь?! Меня ждут мои враги! – нож оторвался от шеи, чем вызвал у Ишиды вздох облегчения, и указал кончиком на обрюзгшие фрукты.



Одно яблоко, не сбалансировав, скатилось с доски, направляясь прямо к краю стола.



- Ты видишь? Они хотят сбежать и устроить диверсию! Они сами меня провоцируют! – развернувшись с пол оборота, Ичиго точным выпадом нанизал летящее с мойки яблоко на лезвие и взметнул импровизированное зампакто над головой с видом триумфатора.



- Ха!



*по Ишиде скатилась капля*



- Н-да...знаешь, Куросаки, по-моему, алгебра – это не твоё: она размягчает твой мозг до непозволительного состояния.



- Гы, ну, имею я право расслабиться? – рыжий со всего размаху долбанул ножом по досточке, разметав яблочные половинки по всей кухне и до смерти перепугав уже успевшего отвернуться Ишиду.



- Ксо!! Куросаки!!! – вид злого квинси несколько отрезвил разбушевавшегося героя, - Тише будь!! Меня так скоро Кондратий посетит! Режь яблоки!!



Ичиго заметно сник, что-то тихо бухтя.



- Яре-яре, пусть их смерть будет лёгкой...



- Да! И не забудь помыть то, что ты повалял.



- Ишида, ты не устаёшь всё время краны откручивать-закручивать-откручивать-закручивать-откру...



- Цыц!



Издевательский «хех» за спиной указал на то, что Куросаки, видимо, намеренно доводил друга до белого каления.



- Я уже тесто почти закончил, а ты яблоки ещё даже не почистил.



- Так их ещё и чистить?!



- А ты думал, - во избежание дальнейшей дискуссии, Ишида решил не поворачиваться.



Но, на удивление, возражений не последовало. Во всяком случае таких, которые бы нужно было отразить. Сзади тихое бормотание Куросаки смешивалось с мерными постукиваниями стали о дерево. Помимо своей воли, Урюу впал в какой-то неестественно гармоничный транс, с удивлением понимая, что вся ситуация доставляет ему огромное удовольствие.



«Ну надо же, Куросаки может быть тихим!»



Ишида тихо улыбался своим мыслям и проплывающим перед внутренним взором картинам. Тесто в мисочке уже приняло соответствующую консистенцию. Так что теперь он развлекался незамысловатыми действиями, а именно: набирая в ложку образовавшуюся кашицу, поднимал её над тарой, переворачивал и меланхолично следил за тем, как она стекает и плюхается обратно.



Где-то на периферии лениво проявилась мысль, что так можно простоять до скончания времён.



- Йо! – звук голоса прямо над ухом практически заставил квинси заорать.



- Ичиго, кс~со! Бака, так пугать?! – прошипел квинси, пытаясь протереть изнутри пальцем запотевшие линзы.



- А чего ты залипаешь? – в устах Ичиго подобная аргументация звучала железной.



- Тебе нужны дворники, - лукаво усмехнулся рыжий, стягивая с друга очки.



- Эээ! Куросаки... верни!! – Ишида щурился, пытаясь сфокусировать на засранце подслеповатый взгляд. Но минус три на обоих давали о себе знать.



- Да тихо ты, - мир внезапно обрёл чёткость. Ичиго запихивал в карман джинсов внушительных размеров платок. На поверхности ещё торчал изрядный кусок с улыбающимися пунцовыми клубничками.



- Ками-сама, какая прелесть, - голос Ишиды сочился скепсисом.



- Это...это..н-немой! Это Карин!! – Ичиго пошёл красными пятнами, что сделало его здорово похожим на свой платок.



- А, ну да, кон~ечно...Яблоки при, - квинси сурово поправил очки.



- Вот так вот и помогай тебе: ни спасибо, ни пожалуйста!



- Слушай, сыпь уже! Ты ж у нас был самый голодный, а теперь тормозишь процесс!



Ичиго без комментариев принёс досточку и начал аккуратно, по чуть-чуть сгребать в миску яблочные квадратики, так что Ишида успевал перемешивать.



«Нет, всё-таки у нас всегда получалось очень слажено работать» - сосредоточенная физиономия Куросаки изрядно повеселила квинси. Рыжий подошёл к завершающему этапу со всей ответственностью.



- Ну что, всё? – Ичиго по-свойски опёрся о квинси, так, что худенький Урюу слегка накренился. Рука Куросаки пролегла вдоль плечь, и Ишида понял – ещё чуть-чуть – и он просто уснёт! Школьный недосып давал о себе знать, а Ичиго был мало того что тёплый, на нём ещё была чертовски приятная на ощупь фланелевая рубашка, от которой одуряющее пахло кондиционером вперемешку с чем-то непонятным. Глаза против воли начали потихоньку закатываться, так что возникало естественное желание вставить в них спички. Урюу нещадно их тёр, сдвинув очки на лоб.



- Ишида, ты бы поспал. А я тут наше художество покараулю.



- Ну вот ещё, - буркнул квинси, почёсывая ногтем в уголке глаза, - Так я тебе и доверил! Хэй, где-то тут форма была...



Он принялся шарить по шкафчикам со скоростью света, надеясь хоть бурной деятельностью согнать проклятую сонливость. Но это, казалось, только больше способствовало её распространению, так что вскоре Урюу начал беспомощно зевать.



- Ладно, достаточно...



Сквозь притупляющую квёлость, Ишида даже не почувствовал испуга, когда начал внезапно терять равновесие. Но на секунду его это отрезвило.



- Куросаки! Что, чёрт возьми, ты делаешь?!



- Ты идёшь в кроватку.



- Чтооо?!



- Ишида, ну ты хуже Карин в детстве, ей богу! – Ичиго саркастически, но как-то беззлобно, ухмыльнулся, - Поспишь полчасика, а потом доделаем.



- Да там доделать-то! В форму вылить, да в духовку. Куросаки, немедленно поставь меня на место! Что за пакостная привычка меня таскать? Я не кисейная барышня.



- Угу, ты определённо шумнее... Не спорь со мной. А то ты не знаешь, что это бесполезно.



И тут окружающий мир для Ишиды вновь лишился чёткости.



- Верни очки!



- Не вопи. Верну, но не сейчас. Да расслабься ты! Куда мне упали твои очки?! Всё успеем, и доделаем. Через пол часа. Ты же сейчас только испортить всё можешь, ибо толку от тебя...



Но Ишида уже не слышал этой убийственной тирады. В какой-то момент он слишком медленно моргнул, веки повременили подняться, и лоб уткнулся в тёплую фланельку. Вцепившись в неё для уверенности, Ишида капитулировал, уплывая всё дальше на волнах подступающих сновидений.



***



Наконец-то тушка на его руках перестала трепыхаться.

Ичиго с облегчением вздохнул.

Урюу с самого утра был какой-то вялый, и Куросаки подозревал, что друг здорово не высыпается. Всё-таки, зря он взялся за восстановительные упражнения с этой его извечной фанатичностью. Так проще довести себя до полного физического истощения, когда уже ничего нельзя будет сделать, как бы ни хотелось.



Квинси тихонько засопел, вцепившись лапками в отвороты его рубашки, и Ичиго понял, что стоит посреди кухни и тупо улыбается. А между тем, Урюу хоть и был щупленьким, но всё же имел определённый вес. И вес этот с каждой минутой ощущался всё отчётливее. Он помнил, как тащил друга после битвы с зависимыми. Конечно, с того времени Куросаки стал заметно сильнее, но, в любом случае, не стоять же вот так в кухне?! Непонятно, сколько это чудо проспит.



Ичиго поудобнее перехватил свою ношу, отчего Урюу заворочался и издал несколько маловразумительных звуков. Хмыкнув, шинигами отправился на поиски спальни, ибо на диване в гостиной расположились конспекты, убирать которые было элементарно нечем. А Ичиго сомневался, что Урюу будет удобно на куче тетрадок.



Поиски не были долгосрочными. Забурившись по незнанию в кладовку, Ичиго чуть было не рухнул вместе с Ишидой, который, кстати говоря, ещё и здорово усложнял обзор. До этого их крахом едва не стал межкомнатный порожек.



Спальня обнаружилась рядом с кладовкой. Маленькая аккуратная комнатка с оранжевыми шторами и покосившимся шифоньером. Прямо у окна примостилась педантично застеленная постель.



«Так, одеяло я фиг вытащу... Ладно, потом пойду, поищу что-нибудь на предмет укрыться»



С трудом удерживаясь, чтобы не кинуть тело на матрас с размаху, Ичиго попытался тихонько наклониться и максимально смягчить приземление. Но под конец Урюу всё равно слегка упал: руки юного шинигами не вынесли напряжения.



«Ф-фух...а...вот блин!»



Не успел Ичиго расслабиться после исчезновения ноши, как на него свалилась новая беда: он элементарно не мог разогнуться. Урюу во сне мёртвой хваткой вцепился в его рубашку. Попытка освободить одежду вполне могла его разбудить, а садистом Ичиго не был. Поэтому пару раз выругавшись сиплым шёпотом, он улёгся рядом с квинси, заложив руку за голову.



Урюу протяжно вздохнул, выпустил из пальцев несчастную тряпочку и зашарил руками по кровати в поисках подушки. На лице шинигами прописалась всё та же дурацкая улыбка.

Потерпев неудачу в поисках, Ишида, не долго думая, обеими руками обхватил Ичиго, уткнувшись носом под сердце. И затих.



Некоторое время Ичиго лежал бревном, боясь пошевелиться и разбудить Ишиду. Но тот уже мерно сопел, слегка сведя брови и приоткрыв рот.



«Интересно, я во сне выгляжу так же утомлённо?»



Он устроился поудобнее, обнимая Ишиду, конечно просто потому, что больше некуда было девать руки.



Под закрытыми веками проносились картинки их путешествия в Сейрейтей. Одного... потом другого...



«Интересно, как там Рукия? Всё ещё пытается пробиться сквозь панцирь этого чопорного показушника... баааака... проще надо быть... он гораздо мягче, чем кажется...»



Горячее дыхание согревало, и по всему телу распространялись тёплые, расслабляющие потоки.



Он зарылся носом в черноволосую макушку. Жёсткие волосы не щекотались, зато на них было мягко и вообще, во всех отношениях приятно. Ишида пах сахаром и орехом. От этого запаха в голове Ичиго что-то катастрофически замыкало.



Залив чёрными чернилами проступающие в мозгу крамольные мысли, он сосредоточился на дыхании и постарался увидеть извне свой внутренний мир. Чернота перед глазами подёрнулась дымкой и, рассеиваясь, явила его взору размытую белизной синь, пересечённую горизонтальными линиями небоскрёбов. Он как будто летел надо всем этим великолепием, свободный и недосягаемый, и встречный ветер бил ему в лицо пряным, сладким ароматом. А где-то внизу солнечные зайчики подпрыгивали на лезвии тяжёлого меча, искусно направляемые хозяином прямо в небо.





***



Ишида проснулся от сквозняка. Он открыл глаза, щурясь, и зашарил по тумбочке в поисках очков. Как ни странно, они оказались там, и квинси мысленно прибавил бонус аккуратности Ичиго. Рыжий спал, раскинув руки и свесив одну с кровати. Спокойное лицо ничего не выражало.Удивительно было видеть его без привычной вертикальной складки на лбу. Но даже во сне он был живым воплощением силы. Спокойной силы. Такой, какой никогда не обладал бодрствуя. Подобным флегматичным колоссом можно было назвать, скорее, Кучики Бьякую, но никак не импульсивного и шумного Куросаки. Однако сейчас, бездумно перебирая чёлочки на огненной голове, Ишида чётко видел: капитану шестого отряда ещё есть к чему стремиться. А Ичиго, определённо, пока не раскрыл весь свой потенциал.



Внутри всё сжалось. Ишиде вдруг отчётливо подумалось о том, что Великая Война, меж тем, даже не начата. Всё ещё впереди. И он должен быть сильным. Он должен шагать вперёд и совершенствоваться, чтобы быть достойным идти рядом с Ичиго. Чтобы не подвести человека, уже не раз вытаскивавшего последнего квинси из-за отсечной черты.



Пальцы тихонько гуляли по щекам, скулам, подбородку, глазам и забавным коричневым ресницам. Веки под руками слегка дрогнули. Ишида, улыбаясь, провёл подушечкой пальца по пушистому рядку. Складка на лбу вернулась. Урюу повторил процедуру с другим глазом. Лапа Ичиго чуть не заехала ему прямо по уху, инстинктивно обшаривая лицо. Но шинигами всё ещё спал, и вскоре рука утихомирилась.



«Экстремальное занятие!»



Ишида продолжил. Ему почти удалось провести полностью от уголка к уголку, когда вокруг его запястья обвились железные пальцы.



- Попался – голос хриплый споросоня.



- Ты бы вставал, а то уже стемнело, - Ишида попытался выдернуть руку, но не тут-то было.



- Угу, щас...- Ичиго закивал, но карие глаза снова закрылись с явным намерением продолжить отсыпаться.



- Ичиго! Поооодъ-ёооооом!! Тебя уже, наверное, дома потеряли!



- Умммнн...- Куросаки перевернулся на бок, не выпуская худого запястья. На щеке краснел отпечаток одеялочной складки, - Урюу, ну ты громкий...



- Вставай. Переместись домой и там досыпай. Пирог, как я понимаю, я буду доделывать один.



- Ааай, зануда! – Ичиго резко дёрнул на себя, сгребая Ишиду в охапку, - Какой же ты зануда! Старая брюзга! – одной рукой рыжий отработанным жестом стащил с квинси очки, а другой – быстро и качественно взлохматил густые чёрные космы.



- Ксо! Куросаки! – Ишиду зажало под каким-то неестественным углом, но Ичиго крепко его держал, не давая вывернуться. С характерным звуком на тумбочку легли очки. Ичиго уткнулся носом куда-то в его голову, расчёсывая пальцами длинные прядки на затылке. Сегодняшняя рубашка определённо приобретала статус Ишидиного персонального фетиша, и ему здорово хотелось её пожевать. Ну, или хотя бы по уши в неё зарыться. Плюнув на опешившее сознание, Ишида пересел поудобнее, насколько позволял захват, и обхватил Ичиго обеими руками.



«Такой однозначный и тёплый»



Движение рук снова убаюкивало, и Ишида потряс головой, автоматически шерудя носом по рубашке. И слегка приподнял голову, когда что-то влажное скользнуло по щеке и опустилось в уголок губ.



Ишида как ни старался, не мог представить себе Куросаки, целующего кого-либо. Возможно, так оно и было, и Ичиго действительно был неопытен, но то, что он делал сейчас с Ишидой сводило на нет весь анализ. И у него, видимо, была повышенная температура, потому что Урюу периодически казалось, что он лежит на печке. От Куросаки просто полыхало жаром, окутывавшем все члены замерзшего Ишиды. Он расслабился в жилистых руках, так что чужой язык без труда раздвинул губы, проникая внутрь, лаская дёсны, пробегаясь по зубам. Руки Ишиды залезли под рубашку, ложась на горячую спину, прохаживаясь по ней лёгкими движениями. Он закрыл глаза и их тут же нашли горячие губы. Ко лбу прислонился лоб, и, казалось, начало нагреваться само сознание. Ичиго слегка повернулся, и квинси, примостился головой на его плече, уткнувшись носом в шею. Урюу сидел, обняв шинигами руками и ногами и чувствуя, как начинают изнутри гореть кости.



- Как ты думаешь, так можно?



Хмык.



- Мы уже сделали столько того, чего нельзя, что можно не волноваться, - всё такой же хриплый голос.



- Угу.



Ичиго резко поднялся, вставая с кровати.



- В любом случае, я уже видел, к чему приводит неукоснительное следование правилам, - Ичиго улыбнулся в темноту.



- Но из крайности в крайность...



- Помнишь, ты говорил, что квинси черпают силу для борьбы в своём сердце?



- Эээ... с чего это ты вдруг?



- Ты говорил, что квинси дерутся, чтобы защитить любимых...



- Это естественно, но...



- Я тоже так хочу.



- Что? – Ишида от удивления приподнялся на локтях.



- Все кого я защищаю... Иноуэ, Чад, Рукия... всё так...но...это всё не то, - Ичиго нервно мял в руках край рубашки, - Да, они мои друзья...но...это не настоящее. Понимаешь, не катализатор!



- И?..



- И, в конце концов, я всегда защищал тебя, - отправился на выход рыжеволосый.



- А как же Рукия? – Ишида сел на кровати, вытянувшись в струнку и абсолютно ничего не понимая.



- Поверь, её отныне есть кому защитить, - лицо шинигами расцвело лукавой, немного ностальгической улыбкой.



Он растворился в темноте и скоро коридор разрезал луч света из кухни.



Ишида сидел на кровати, свесив ноги и тупо глядя перед собой.



«Не катализатор, говоришь...»



‘Квинси выпускают стрелы, чтобы защитить то, что им дорого. Придёт день, и ты поймёшь’.



Увидевший сейчас лицо Ишиды, вполне мог бы счесть его сумасшедшим.



«Спасибо, сенсей. Кажется, день пришёл».



Из глубин квартиры доносились приглушённые вопли и звон посуды.

Ишида сидел в темноте и чувствовал, как укореняется внутри него росток, возникший из тепла.

@темы: Фанфики