Автор: ~BlackStar~.
Бета: Irgana.
Герои/Пейринг: Урахара, Ичимару, Уруру и прочая массовка.
Рейтинг: PG.
Жанр: джен.
Краткое содержание: одни в диких местах выживают, другие оживают.
Предупреждения: ООС, АУ, написано уже с оглядкой на последние главы манги.
Дисклеймер: ни на что не претендую.
Написано: для xelllga по заявке: Гин/Урахара. Отношения (на усмотрения автора) могут быть и чисто деловые… что-то на фразу: «Взаимовыгодное сотрудничество».
Комментарии: перевод имен
читать дальшевзят с сайта: www.bleachportal.ru/info/names/taichou/
Hinamori Momo: suu/hina - кукла, птенец; sin/mori – роща; tou/momo - персик.
Kuchiki Byakuya: kyuu/kuchiru – гнить, тлеть, прозябать; moku/ki – дерево; haku, byaku/shiroi, shiro – белый чистый, невиновный, пустой; sai/kana, ya – восклицательная частица.
Komamura Sajin: ku, kou/inu – собака; son/mura – деревня (обычно компонент “мура” в имени свидетельство простого происхождения); sa/hidari – левый; jin – лагерь, боевой порядок, боевая позиция.
И отсюда: aboutbleach.beon.ru/9461-740-perevody-imen.zhtm...
Урахара Киске: ura -бухта, морской берег; hara, moto, gen - при чтении «hara» переводится как «равнина, степь, поле», при чтении “moto” означает «начало, основа»; ki - радоваться; suke – помощник, помощь.
читать дальше- Гниющее в пустоте дерево, - Гин улыбается. Гин смеется. Его так забавляют значения чужих имен. Айзен-тайчо снисходительно смотрит сквозь стекла очков; его прервали, и это раздражает.
- Ему подходит, скоро ты в этом сможешь убедиться, - склонив голову к левому плечу, говорит Айзен и продолжает рассказывать о составе Готея.
Гин покачивается из стороны в сторону на своем футоне. Сегодня он ночует у Соуске-сенсея, в Академии предупреждены, а значит, впереди целая ночь, чтобы запомнить все необходимое.
- Седьмой отряд, капитан - лисья голова под ведром, звериные повадки, и фамилия под стать - Комамура, - произносит Айзен, глядя куда-то поверх плеча Ичимару.
Гин смотрит на сенсея, но не смеется; улыбается, да, но это еще ни о чем не говорит. Айзен выгибает бровь, но после краткой заминки понимает, что же так не понравилось Ичимару, и, криво ухмыльнувшись, продолжает свой рассказ.
Голодный пес чует собрата издалека.
***
- Ичимару, твои командировки на грунт теперь официальны, так что у меня будет еще одна просьба…
Гин заинтересованно щурится, склоняя голову к правому плечу.
- …личного характера.
Айзен-тайчо любит паузы, Ичимару - секреты. Айзен-тайчо уже умело пользуется этой добродушной всезнающей улыбкой, Ичимару уже умеет скрывать любопытство и заинтересованность.
- Зайдешь к Урахаре, заберешь кое-что для меня, - все так же безмятежно улыбаясь, вещает Айзен-тайчо.
- Вы же знаете, что мы с ним… слегка не ладим, - Ичимару хмурится.
- Пойми - личные разногласия никогда не должны препятствовать делу.
- Но…
- Урахара готов сотрудничать, а все остальное – в прошлом.
Ичимару не согласен, но делает над собой усилие и криво улыбается — выбора-то у него нет.
***
Ичимару недолюбливает Урахару: еще слишком свежо воспоминание о холодном лезвии у горла и пронзительном взгляд из-под дурацкой панамки.
- От тебя воняет страхом, - а потом все резко меняется: появляются ухмылка, манерность, поза меняется на легкомысленную, - но неплохо, неплохо.
Ичимару фыркает носом, прячет кисти в рукава и недовольно осматривает магазинчик Урахары. Ничем не примечательный с виду. Седзи распахивается перед самым носом Ичимару, как будто Тессай дожидался его прихода за дверью. Гигант провожает Гина до кухни, где Урахара, развалившись на подушках, пьет чай – расслабленный, добродушный; но Ичимару напряжен: он знает, каким опасным бывает Урахара, да и уже одной лишь заинтересованности Айзена достаточно, чтобы быть настороже с этим торгашом. Рядом сидит черный кот и умывается. Пока Ичимару разглядывает животное, Тессай наливает чай и гостю.
- Старый знакомый, - усмехается Урахара. Ичимару щурится, натянуто улыбается, слегка сгибая спину. Черный кот перестает вылизывать лапу, смотрит на Ичимару, зевает и устраивается под боком у Урахары.
- Айзен-сама сказал, что я должен забрать что-то у вас.
- Садись-садись, - машет Урахара рукой Ичимару и кивает Тессаю; тот поспешно выходит, - сейчас его принесут, а теперь поговорим об одолжении.
Ичимару настороженно смотрит на Урахару.
- Айзен-сама не сказал тебе? – Урахара комично поднимает брови, разводя руками: - Два часа отработаешь в магазинчике, и все.
Ичимару смотрит на кота, тот ухмыляется. Гину начинает казаться, что все это просто дурной сон: рабство у злопамятного торгаша, улыбающийся кот, дурацкие вопросы. Ичимару опускает веки, считает до десяти и щиплет себя за руку. Но когда открывает глаза – Урахара все еще на своем месте, чешет коту за ухом, попивает чай и с таким любопытством разглядывает Ичимару, что тому становится не по себе.
- Кажется, он слегка ошарашен, - говорит Урахара коту. Тот кивает, облизывается и снова ухмыляется Ичимару.
Гин понимает, что это не просто кошмар. Здесь все еще и с ума посходили.
- Ну, так что насчет нашего взаимовыгодного сотрудничества? – Урахара обращается уже к Ичимару, но вот ухмылка у него точь-в-точь как у черного кота. В голосе не злоба, но явная издевка.
- Взаимовыгодное сотрудничество? – Ичимару шипит. Урахара лишь томно зевает, обмахивается веером и, глядя на Ичимару хищным взглядом из-под дурацкой полосатой шляпы, елейным голосом уточняет:
- Так что ты думаешь о решении своего тайчо?
У Ичимару на языке крутится все, что он думает о решениях Айзена и о самом Айзене, да и острот в сторону Урахары у него тоже скопилось немало. Слова тайчо, брошенные невзначай пропасть времени назад в грязном переулке, всплыли в памяти: “Запиши этот должок, Урахара, на мой счет; когда-нибудь я тебе его верну”. Киске лишь натягивает панамку поглубже и усмехается из-под нее:
- Знаешь, твоя вы-ход-ка, - Урахара перекатывает слова на языке, - нанесла моральную травму Уруру. А ведь девчушка достаточно сильна, но теперь и оружие в руки взять боится. По твоей вине.
Ичимару молчит, ему не нравится, к чему клонит Урахара.
- Ну так вот, - Урахара нехорошо улыбается из-под панамки, - позанимаешься с ней. В подвале. Два часа в день.
- Что Урахара-сан, учитель из вас не ахти, а? – Ичимару нагло ухмыляется в лицо, но Урахара видит спрятанные в рукава руки, напряженную линию плеч и сжатые челюсти — и знает, что, просто избив Ичимару до полусмерти, не получит такого удовольствия, которое бы остудило его гнев.
- И у меня бывают промахи. Так как?
А Ичимару злится, злится от того, что чувствует себя в западне. Уличные собаки, когда их загоняют в угол – кусаются. Но Гин понимает, что ему нужно доверие Айзена – пусть тот думает, что Ичимару подчиняется приказам беспрекословно. Да и разузнать об Урахаре побольше куда проще будет, если согласиться. Ичимару стискивает зубы еще сильнее – чертов торгаш в панамке. Сейчас ярость и злость перекрывают даже страх перед экс-тайчо. Ичимару переводит дыхание, но ответить не может - челюсть будто свело; поэтому он просто кивает.
Урахара довольно улыбается, словно другого ответа и не ожидал:
- Завтра начнете. На столе лежит список заклинаний и техник, которые ты ей покажешь, изучи их пока, запиши, если что. Те-ес-са-ай! – и хлопает в ладоши.
Тессай появляется как из-под земли. Ичимару так и представляется, как тот сидит с другой стороны седзи, прижимаясь ухом к тонкой стенке и готовясь каждую минуту выскочить. Становится не то чтобы уж совсем смешно, но пульсирующая в горле ярость отступает.
Урахара шутливо склоняется на прощанье и машет раскрытой ладонью, распевно растягивая издевку:
- Уда-а-а-чи.
Тессай молчаливо следует за хозяином магазинчика, следом за ними исчезает и кот. Когда Ичимару остается один в комнате, а последние шаги стихают где-то в глубине дома, цепким взглядом, не пропуская ни одной детали. Прислушивается, напряженно и чутко, поджимая губы и чуть морща нос. Где-то скрипит половица, стучат по полу гэта, раздается приглушенный смех. Неслышно Ичимару отодвигает седзи и высовывается в коридор, вытягивая шею, вглядываясь в темноту. Принюхивается. Пахнет тушеными овощами, средством для мытья полов и какими-то химикатами. Ичимару еще несколько минут вглядывается в темноту, но за порог ступить так и не решается. Пару раз ему кажется, что в темноте он видит горящие глаза черного кота и даже слышит тихие шаги. Но потом Гин успокаивается и берется за работу: чем быстрее начнет, тем раньше закончит и сможет вернуться в Серейтей.
А черный кот следит за ним из-за тонкой перегородки, пока Ичимару не покидает магазинчик.
***
Ичимару хорошо запомнилось выражение лица Урахары в тот вечер, когда он чуть не убил Уруру. Оставалось всего пару сантиметров до ее горла. Совсем чуть-чуть. Первая Гина и Урахары встреча, после того как экс-тайчо сослали на грунт, была в той же мере неожиданной, сколь и неприятной. Ичимару с Айзеном-сама возвращались с грунта после задания, когда Гин остановился и, принюхиваясь, стал вглядываться в темноту. Айзен лишь на мгновение замедлил шунпо, полуобернувшись, кивнул Ичимару — тот, оскалившись, скрылся в переулке: учуял интересную добычу. Кровь кипела, жажда и азарт подгоняли Гина. Охота — привилегия сильных. И хотя Уруру выделялась среди остальных душ, что иногда попадались на пути во время патрулей, Ичимару был куда сильнее. Опаснее. Хищник и жертва.
Но убить Уруру он не успел: ее беззащитный испуганный взгляд гипнотизировал его, и Ичимару замер перед последним выпадом, чтобы насладиться моментом. В следующую секунду Гина отбросило ударом реяцу, а острое лезвие меча прижилось к открытой шее.
Тогда Ичимару в первый и последний раз видел разозленного Урахару. Взбешенного. Темные глаза от расширенных зрачков. Учащенное дыхание. Побелевшие пальцы на рукояти меча. Тогда Ичимару испугался по-настоящему, чуть ли не впервые в жизни. Чужая реяцу обволакивала и давила, но голос был спокоен и холоден:
- Это мое.
Айзен появился внезапно, положил руку на плечо Урахаре и со своей полуулыбкой произнес, кивая на Гина:
- А это – мое.
М-да, умел он разрядить обстановку. А на прощание кинул:
- Запиши этот должок, Урахара, на мой счет, когда-нибудь я тебе его верну.
Жаль, тогда Ичимару не понял своей роли в этом представлении. Лишь много лет спустя он смог осознать, что и тогда Айзен подстроил их встречу: выбрал подходящий маршрут, по которому они возвращались, неподалеку от магазинчика, непонятно как, но застал Уруру одну, натравил Гина… Ох уж эти далеко идущие планы гениев и злодеев.
***
Три раза в неделю Ичимару ходит к Урахаре. Гин знает, за что расплачивается, хотя наказание не кажется равноценным тому, что он почти сделал. И это Ичимару не то чтобы пугает, но настораживает. Уруру боится его до сих пор.
По первости она вообще просто замирает на месте и испуганно смотрит на Гина. Пару раз даже рыдает, спрятавшись за ближайший валун; тогда Ичимару вздыхает, присаживается на удобный камень и разглядывает подвал. Странное место, как ни крути: куда больше, чем кажется снаружи, ландшафт меняется раза по два в неделю, а местами даже встречаются некие искажения реальности. «Недоработки», говорит Урахара, глядя на маленькое черное завихрение рядом с кактусом. Гин ухмыляется и бросает камешек в самую середину маленького смерча. Тот пропадает на секунду, а потом падает прямо Урахаре на темечко, и если бы не панамка, то синяк был бы обеспечен. Хозяин магазинчика лишь мрачно зыркает на Ичимару, но тот уже давно смекнул, что слишком бояться Урахару не стоит. Нет, расслабляться рано, но от былого страха не осталось и следа. Что, впрочем, поначалу Урахару совсем не радует: Гин наглеет на глазах, все чаще показывая зубы, острит направо и налево.
Урахара иногда присутствует на занятиях, но не вмешивается — чаще всего бродит по подвалу, делает какие-то замеры и записи, бормочет себе что-то под нос. Но Ичимару знает, что обманываться не стоит, — любит хозяин магазинчика прикидываться простым торговцем счастья и сладостей, — поэтому держит язык за зубами с Уруру: ей, бывало, и повода-то особо не нужно, чтобы от страха замереть и глядеть, глядеть на Гина огромными, полными слез глазами. А иногда она бывает настолько заторможенной, что Ичимару боится – не сломается ли. О том что дети – это разработка Урахары, Гину сначала пробалтывается Джинта, а потом уже в подробностях расписывает Тессай, пока готовит свой очередной кулинарный шедевр. Ичимару внимательно слушает и совсем незаметно таскает из блюда хурму. Ну, по крайней мере, Тессай делает вид, что ничего не замечает.
У Уруру есть задатки, не талант; но душа достаточно сильна. Обучается девочка медленно и тяжело, но справляться со своей реяцу ей необходимо научиться.
Поэтому Ичимару начинает с обычных спаррингов, увеличивая нагрузку постепенно и делая упор на физические упражнения. Однако Уруру лишь вяло отбивается, не контратакует, старается просто уклоняться от ударов.
На девятое занятие Ичимару не выдерживает. Он знает единственный способ расшевелить Уруру, и поскольку Урахары поблизости, на удивление, не наблюдается, не упускает шанса воспользоваться:
- Думаешь, Урахара-сан всегда будет рядом? Всегда успеет тебя спасти? – начать вкрадчиво, ухмыльнуться ненавязчиво — и вот девчушка уже хмурится. Тугодумка она все-таки, поэтому стоит поднажать: – Думаешь, такие слабачки ему нужны?
И тут Уруру удивляет Ичимару: меняет хватку на рукояти учебного меча и смотрит Гину прямо в глаза.
- Урахара-сан верит в меня, да, - она говорит слегка удивленно, словно только что сама это поняла, - верит и доверяет. А значит, я не могу не оправдать его доверия.
Ичимару поднимает бровь и склоняет голову к левому плечу: получилось слегка не так, как он ожидал, чуть более пафосно, но главное - срабатывает.
Тренировки после этого идут лучше, и постепенно Ичимару начинает замечать, что ему все чаще приходится уклоняться от ударов Уруру. И не только потому, что его силы ограничены на грунте — техника его боя противоположна той, которую использует девчушка. Тяжело против такой силы ловкостью и быстротой обходиться, да еще и постоянно думать о том, чтобы ее, не дай Ками-сама, не поранить.
Общаться с Уруру тоже становится проще, и Гин даже позволяет себе колкости в ее адрес, не опасаясь, что она тут же разрыдается. Но и отношение самой Уруру к Ичимару постепенно меняется. Однажды, сидя на камне и пытаясь отдышаться, она задумчиво говорит, накручивая прядь волос на палец:
- А ведь мы почти ровесники.
Ичимару, который как-то даже никогда и не задумывался об этом, лишь пожимает плечами.
- Я тебе завидую, - говорит Уруру, глядя куда-то поверх головы Ичимару, - ты одаренный, сильный.
Ичимару знает, что должен сейчас сказать ей что-то воодушевляющее, что-то вроде “и ты когда-нибудь будешь такой же сильной”, или “будешь стараться, и у тебя получится”, а еще лучше — съязвить, чтобы сбить пафос момента и вернутся к привычным ролям, но вместо этого буквы складываются в другие слова:
- А я завидую тебе, у тебя есть дом, друзья. - Ичимару прячет кисти рук в рукава, словно ему холодно.
Уруру смотрит на него удивленно, а потом кивает:
- Каждый должен быть доволен тем, что у него есть.
- Но если будешь так много отдыхать, тебе никогда меня не догнать, - Ичимару умеет быстро возвращаться к своему ехидству и ухмылке.
Уруру даже не обижается, кивает и встает:
- Тогда продолжим.
***
- Уруру сегодня нет, они с Джинтой пошли в шапито; не видел афиш? Но ты проходи, чайку попьем, м?
Ичимару нехотя проходит на кухню и устраивается на подушках.
- Тессай с ними пошел, присмотреть. - Урахара разливает чай, шлепается на подушки рядом с Ичимару, подгибая босые ступни под себя так, словно ему холодно.
- Как Уруру? – спрашивает Урахара.
Ичимару косится на него:
- Не поверю, что в этом странном подвале нет камер, подслушивающих устройств или еще чего-нибудь подобного.
Урахара смеется, хлопая себя ладонью по бедру; Ичимару наблюдает, молча и настороженно. Урахара замечает это и хмыкает:
- Да расслабься. Хотел бы прибить — прибил.
Ичимару вспоминает подслушанный разговор Урахары с черным котом, который оказался и не очень-то котом, а Йоруичи-тайчо, сосланной на грунт по решению Совета Готея. Урахара, естественно, уже догадался, что Айзен ему Ичимару как мальчика для битья подсунул:
- Ну, понимаешь, не могу я его пустить на эксперименты.
- А сколько проблем одним махом бы решили.
- Ой, Йоруичи, ты такая циничная! Ребенок он еще, - Урахара вздыхает, по звукам, опрокидывает еще рюмку, откашливается и продолжает: - Да это и самое первое, что мог ожидать от меня Айзен. Ты же понимаешь, что не могу я ему такого удовольствия доставить.
- Вам бы с ним в сеги играть, а не судьбами людей.
- Мелкому змеенышу не повезло, - Урахара посмеивается.
- Он странный.
- Это да. - Ичимару напрягает слух, не желаю пропустить хоть слово. - Иногда мне кажется, что он только за себя.
Ичимару вынес из подслушанного разговора интересную мысль: Урахара видел глубже остальных. И это не очень понравилось Гину.
***
Ичимару сам не заметил, как все меньше времени, проводимого в магазинчике Урахары, тратил на тренировки с Уруру. То она заболела, и Урахара попросил посидеть с ней, пока он лекарство готовит; то зоопарк приехал в город, а Уруру “так давно, так давно хотела посмотреть на тигров и змей”, но Тессай был занят, Урахара Гина вместе с детьми и выпроводил; то пол с ней “за компанию” подмел; то заговорились и посуду вместе помыли - Уруру мыла, Ичимару вытирал. Иногда Ичимару думал, что хорошо хоть Тессай слишком трепетно относится к готовке и никого не подпускает к плите. Да и вообще, Гин достаточно странно чувствовал себя в магазинчике Урахары: к его присутствию со временем привыкли и принимали не как провинившегося засланца Айзена, а скорее, как одного из многочисленных детей. И пусть Урахара всегда настаивал на том, что Ичимару должен два часа в день отработать, но постепенно Гин понял, что ему самому нравится это время. Его детство слишком быстро кончилось, а в Серейте он возвращался к Айзену, к ненависти, к планам мести, к роли злодея-циника. Иногда Ичимару даже мог бы сказать, что стал частью этой странной семьи. Почему-то именно так она представлялась Ичимару, выросшему и вовсе одному: Тессай похож на мамашку, суетливую, дородную и волосатую, а в теплом отношении Урахары к Уруру и Джинте Гин видел именно заботу, отцовскую, по-мужски отстраненную, но все же заботу.
“Это мое”, вспоминается Ичимару тихий шепот Урахары. Два слова — но Гин понимает, насколько они многозначны: мои творения, мои подчиненные, мои друзья, моя семья.
И где-то в глубине души Ичимару завидует, сам не зная, кому больше – Урахаре или тем, кого тот любит.
***
- Мятные леденцы, во всех этих свертках для Айзена-тайчо были мятные леденцы? - тупо повторяет Ичимару, словно его заело.
- Ага, - лицо Урахары светится таким самодовольством, что Ичимару хочется съездить по нему кулаком. Просто кулаком. Без всяких там мечей, Банкаев, заклинаний. – Очень вкусные, новинка этого сезона.
Торгаш, думает Ичимару, чертов беспринципный торгаш. Он и сам не замечает, как оказывается рядом с Урахарой и, схватив его за грудки, прижимает к полу. Трясет из всех сил, не отрывая взгляда от так и не исчезнувшей ухмылки:
- Ты забавный. Стал сильнее, - тут взгляд Урахары становится острым и холодным, - но все еще не равным.
Ичимару отбрасывает к противоположной стенке. Он успевает только сморгнуть темные пятна перед глазами, да раз вдохнуть – так тяжело, словно впервые, – а Урахара уже склоняется над ним.
- От тебя все еще воняет страхом, - в голосе Урахары нет презрения и насмешки, но у Ичимару такое чувство, будто ему на грудь поставили ногу – дышать почти невозможно.
Урахара отходит, бросая на прощанье:
- На сегодня достаточно.
Вот так, стоит расслабиться – и получаешь пинок под зад. Но теперь это не угроза, не наказание — почти дружеский совет.
***
После того как тайна дурацких свертков была раскрыта, досада на Айзена лишь возрастает, и Ичимару, мучимый ею, лежит на своей любимой крыше казармы пятого отряда и жует травинку, разглядывая облака причудливой формы. Айзен-сама его просто-напросто оставил на растерзание этому торгашу в панамке. Урахара явно еще не простил ни Айзена, ни Ичимару. Особенно последнего — ведь это он угрожал Уруру, более того, убил бы, не останови его экс-тайчо. Впрочем, дать отыграться Урахаре на Гине было не единственной целью Айзена, и Ичимару прекрасно понимает, чего тот добивается: нет лучшего повода проникнуть в таинственный магазинчик и выведать секреты хозяина. А Урахара сам приглашает.
Ичимару переворачивается на бок, задумчиво глядя туда, где заканчиваются крыши казарм, где стена, которой огорожен Серейтей, встречается с небом, образуя свой, новый горизонт. Слышатся шаги, Ичимару по их легкости тут же определяет, что это девушка. Шаги останавливаются, тихий голос неуверенно дрожит:
- Айзен-тайчо?
Ичимару точно знает, что того нет в комнате. Зато отчетливо вспоминает, как Момо-чан, - он узнал ее по голосу, - всегда пялится на Айзен-тайчо. Так отвратительно-восхищенно, так преданно, влюблено, что Ичимару еще не успевает осмыслить, что именно собирается сделать, а уже соскальзывает с крыши и незаметно приближается к ней. Момо-чан испуганно оборачивается — Ичимару она не любит и побаивается. Наивная, верящая в плохие приметы деревенская девочка. Ичимару ласково улыбается, ну, ласково настолько, насколько вообще может делать что-то ласково. Все равно смотрится оскалом.
- Айзен-тайчо нет сейчас на месте.
- Ой, - говорит она, прижимает сильнее к груди какие-то листы с записями, и растеряно смотрит на Ичимару, - наверное, он забыл, что я приду.
Гин-то знает, что именно поэтому Айзена нет в кабинете.
- Наверное, всякое ведь бывает, дел у него много, - кажется, что Момо разговаривает сама с собой. Пытаясь привлечь ее внимание, Ичимару подносит палец к нижней губе, задумчиво закидывая голову назад.
- Но ведь Айзен-тайчо так к тебе по-особенному относится, не как к остальным студентам. - Ичимару видит, как вскидывается малявка, как загораются ее глаза, - так что думаю, что эта случайность. У тебя, наверное, важное дело к нему?
Ичимару смотрит на нее с напускным сочувствием и пониманием.
- Да-да, - Момо кивает головой часто-часто, как птичка, клюющая зерно.
- Тогда я тебе расскажу, где его найти, - Ичимару улыбается: насолить Айзену по-крупному он пока не может, еще слишком рано, но вот такую пакость сделать, – раскрыть место где тот любит спокойно почитать или поработать, - почему бы и нет. Отказать себе в маленькой радости Ичимару не в силах — эта влюбленная надоедливая девочка только со стороны кажется безобидной, и можно лишь предположить, сколько неприятностей она способна доставить своим навязчивым вниманием, неуклюжим усердием, неуместным любопытством Айзену.
***
Последние две недели Ичимару практически безвылазно находится в магазинчике: патрулирование назначенного сектора занимает не так много времени, особенно если владеешь шунпо, особенно если тебе скучно, а во время обходов ничего не происходит. Поэтому время, которое Гин отсутствует у Урахары, – мало до смешного. Но ни разу, ни разу Ичимару не видит и не слышит, чтобы Урахара спал. Каждый раз тот являет себя разным - задумчивым, отрешенно почесывающим подбородок, насмешливо-въедливым, добродушно-шутливым, сонным, свеже-отдохнувшим. Но каждые два-три часа он попадается Гину на глаза. Будит его, хлопает сложенным веером по макушке, машет растопыренной ладонью перед носом, хлопает по плечу, подкравшись неслышно сзади, стучит гэта то в одной комнате, то в другой — кажется, ему доставляет несравненное удовольствие постукивание ими по полу. Ичимару вспоминает любовь Матсумото к каблукам и посмеивается про себя. А иногда, выслушивая очередную обвинительно-нравоучительную речь Урахары о том, что вновь не слишком усердно вымыл полы, представляет того на этих самых каблуках, черно-белых, чтобы к панамке подошли, и может непрестанно лыбиться — ведь это так раздражает Урахару, что тому в конце концов надоедает собственный монолог, и он взмахом веера отпускает Гина.
Но однажды Ичимару все-таки задает Урахаре вопрос о том, спит ли он. Тот опять разбудил Гина посреди ночи с просьбой помочь в эксперименте:
- Подержишь мне нужные склянки а то рук не хватает, - радостно сообщает Урахара сонному Ичимару.
- Четыре утра, - скрипит Гин, - вы вообще когда-нибудь спите?
Урахара усмехается:
- Секрет-секрет.
Ичимару машет рукой, словно отгоняется назойливую муху, и валится лицом вниз:
- Ну и держите сами свои склянки, - мямлит он невнятно в подушку.
- А впрочем, - задумчиво начинает Урахара, и Гин понимает, что проиграл в этом бою за сон.
Остаток ночи Урахара показывает Ичимару свою лабораторию. Гин любопытно тыкает в колбы пальцем и задает вопросы. Урахара радостно вещает, видимо, давно не общавшись со столь благодарной публикой.
- А не сплю я, - вспоминает часам к восьми утра владелец магазинчика, - благодаря вот этой пилюле!
Ичимару мрачно и сонно смотрит на маленькую таблетку:
- А четыре часа назад мне ее дать было слабо?
Возможно, думает Ичимару, привыкнуть к тому, что его понимали и доверяли ему, было бы не так сложно.
***
- Птенец из персиковой рощи, - Гин манипулирует значением чужих имен – это так его веселит, улыбка расползается по лицу. – Яре-яре, тайчо, да вы выбрали самую глупую пташку.
Айзен поправляет очки:
- Тебе не нравится твой удачливый хорошист?
Гин встряхивает головой и дурашливо дует на отросшую челку:
- А, этот обедневший аристократишка? Хм, это будет заба-а-а-вно, тайчо-о-о.
- Потешь самолюбие вдоволь, это мой подарок тебе.
- Подарок? Мне никто никогда не делал подарков.
До этого момента казалось, что улыбка Гина еще более длинной и раздражающей уже быть не может, но Ичимару всегда любил удивлять и нервировать окружающих.
***
Ичимару не может избавиться от привычки совать свой нос в чужие дела. Любимым развлечением он считает подслушивание и разнюхивание чужих секретов, а магазинчик Урахары оказывается просто кладезем. Размер и значимость секрета играют не столь значимую роль, куда важнее стыд, который испытывал его обладатель при разоблачении или даже тонком намеке на то, что кто-то еще посвящен в тайну.
- Джи-и-нта, ну как там кролики поживают? – и тот краснеет до корней волос, злится, сжимает кулаки и яростно пытается выдавить из себя в ответ хоть слово, а Ичимару ухмыляется и следует дальше. Забавно ведь: Джинта втихаря читает детские журналы о животных, а страницы с кроликами даже вырывает и хранит в отдельной папке. Но Ичимару не думает, что об этом, кроме него, знает еще хоть одна живая душа, и его забавляют эти жалкие попытки казаться взрослым.
- Учите новые узлы? – и Тессай розовеет. Ох уж эти любители связывания.
- Интересно, где вы оставляете свою одежду, а, Йоруичи-сан? – и черный кот раздраженно дергает хвостом, с ненавистью глядя на Ичимару, а тот лишь ухмыляется.
Но вот слабого места в броне Урахары Гин нащупать никак не может, и это — нет, не раздражает, — Ичимару ухмыляется, — скорее, добавляет азарта, подстегивает.
- Ты сегодня еще не начинала убираться, что ли? – Но Уруру единственная, кто непробиваем для его шуток. И не потому, что Ичимару не видит ее слабых мест, а просто потому, что она вообще крайне медленно соображает, а если и понимает, то слишком серьезно относится ко всему происходящему.
- Нет-нет, я начала два часа назад, - отмахивается она. Ичимару смотрит на тот маленький кусок двора, который она вымела за два часа, вздыхает и идет за второй метлой — иначе тренировки вообще может сегодня не состояться. А Уруру улыбается ему — кажется, она ничего так и не поняла. Ичимару опять вздыхает.
***
В день рождения Матсумото Гин дарит Рангику длинную цепочку с продетым сквозь нее колечком, которая одевается вокруг талии и шеи. Девушка восхищенно смотрит на поблескивающее в ее ладони украшение. Недоверчиво гладит пальцами звенья цепочки, а потом, крепко сжав ее в кулаке, бросается Ичимару на шею.
- Мне никто еще не дарил подарков, - всхлипывая, шепчет она.
- Яре-яре, Матсумото, не дело это — плакать в такой праздник, - Гин успокаивающе гладит рыжеволосую девушку по голове. На лице Ичимару впервые за долгое время нет улыбки, он предельно серьезен.
Этот день — их личный маленький праздник, день, когда Гин спас Рангику от голода на задворках Руконгая, поэтому они пьют черное саке и разговаривают. О детстве не вспоминают, чаще разговор касается бывших выпускников Академии и событий, что происходят в их отрядах. Рангику отчаянно желает стать лейтенантом, Гин лишь покачивает головой да посмеивается:
- А что же не сразу капитаном, а, Матсумото? Рангику-тайчо, ммм, разве плохо звучит, а? – Гин улыбается, обнажая мелкие зубы.
- Я слишком ленива, - похохатывает рыжеволосая красавица, уже порядочно набравшись, - а быть лейтенантом не столь хлопотно.
Ичимару еле успевает вовремя произносить очередной тост, но даже в юности Мутсумото не могла его перепить. Гин становится еще смешливей, но соображает столь же ясно, как и в трезвом состоянии, поэтому ему выпадает честь укладывать именинницу спать. Та отпирается, пьяно хохочет и пытается рассказывать похабные анекдоты — правда, ни один припомнить до конца она так и не может.
Бесшумно задвинув фусума, Гин, держась тени, скользит по ночному Серейтею. Замирает у очередного поворота, растерянно смотрит на порхающую прямо перед ним Адскую бабочку, недоуменно зевает и протягивает к ней ладонь. Та, взмахнув черными крыльями, спокойно опускается на подставленный палец. Ичимару подносит ее ближе к лицу, чтобы рассмотреть, удивленно раскрывая глаза: как-то раньше он к бабочкам не особо приглядывался. Она ползет по пальцу, доверчиво помахивая крылышками, что вызывает у Ичимару лишь одно желание – это самое доверие растоптать. Фыркает, смахивает насекомое и прячет руки в рукава. Пора возвращаться в свой отряд, а не сентиментально думать о том, что будет скучать по Серейтею, когда придет время покинуть его. Хотя Ичимару вдруг как никогда остро понимает, что его единственная семья - Матсумото - останется здесь. Мало того, Рангику явно его возненавидит. Впрочем, Ичимару с самого начала знал, что ради мести он готов пойти на многое, даже на предательство тех, кого он любит. Ичимару вспоминает, что в одном месте его будут ждать всегда — в магазинчике Урахары Гина примут и как предателя, и как шпиона. Ичимару всегда доверял значениям имен, ведь имя – это символ сути. Откуда это, Гин уже не помнил, но обычно этот афоризм работал. Вот и с Урахарой попадание было прямо в яблочко: ровный морской берег или, если включить богатую фантазию, спокойная бухта. Место, где можно спрятаться от всех бед и невзгод. Место, где ему будут рады.
И это единственное, в чем уверен Ичимару.
***
Они пьют на веранде магазинчика Урахары. Ночь мягко опустилась на Каракуру, сгладив острые углы дневных теней. Ичимару в лицах рассказывает об одном скучном собраний капитанов.
- Ну, а Ямамото, и так уже производящий впечатление то ли мумии, застывшей в одном положении, то ли дряхлеющего старца, случайно забредшего на огонек и прикорнувшего…
Урахара смеется где надо, с теплой тоской вспоминает Готей, и ему в голову приходит странная мысль о том, что они с Ичимару похожи: в Готее им уже не место, но там они оставили многое, что им дорого. И хотя Ичимару ушел с Айзеном, Урахара не видит причины этого, не понимает мотивов. Порой ему кажется, что Гин не переносит Айзена: информацию сливает, ведет за его спиной свою игру. Хотя, может быть, так только кажется.
Но Урахара умеет не задавать ненужные вопросы. Вечер теплый, саке крепкий, а смех и воспоминания об общем прошлом сближают настолько, насколько вообще могут сблизить двух ни друзей, ни врагов.
***
Если Йоруичи и начинала потихоньку, в глубине души, ненавидеть Киске, то происходило это именно тогда, когда он заявлялся к ней посреди ночи, вопя об очередном опыте или близком и, конечно, гениальном открытии, стеная о провале, просто с бутылкой саке и предложением надраться. Творческая личность, объяснял сам Урахара. Поэтому со временем у Йоруичи стало на одну привычку меньше — любила она раньше по непонятным причинам спать в человеческом обличии, но с этим пришлось распрощаться из-за депрессии владельца магазинчика, затянувшейся, кстати, аж на полгода. Урахара принимал виноватый вид, но строил из себя страдальца и напивался один, что было довольно скучным занятием, как ни посмотри.
Война Серейтея и Айзена мимо магазинчика торговца счастьем не прошла; вину перед Серейтеем придется заглаживать, с Айзеном надо быть поосторожней – такими принципами Урахара руководствовался не первый десяток лет. Иногда просто не собирался делиться некоторыми своими игрушками, которые могли бы слишком сильно повлиять на исход войны. Сам о себе Урахара предпочитал думать как о сером кардинале, хотя порой и чувствовал себя не выше коня: три клетки вперед и одна в сторону, чтобы уберечься от прямого удара. Растормошить Ичиго, открыть его силы — и потом наблюдать со стороны, давая расплывчатые подсказки и иногда вмешиваясь, чтобы детки не натворили уж совсем глупостей.
Знал Урахара и об опасности, нависшей над Каракурой со стороны Айзена. Простая логика. Жаль было, конечно, горожан, да и место расположения магазинчика нравилось экс-тайчо: спокойно, тихо, посторонние не найдут, свои заходят иногда, и ладно.
Удивить Урахару вообще было сложно, и даже Ичимару Гину, предателю Готея-13 и беглому тайчо третьего отряда, неизвестно каким образом оказавшемуся на полу его кухни в два часа ночи, это не удалось.
- Де-ла, - лишь задумчиво протянул Киске, разглядывая кровавое пятно на правом плече нежданного гостя и почесывая щетину, - думаю, сознание он потерял не от этой безобидной раны.
Ночь для Урахары предвещала быть долгой, но он лишь вздохнул и пошел будить Тессая: вряд ли без чашечки чая Киске удастся дожить до утра.
***
Ичимару Гин спал вторые сутки подряд. Или делал вид, что спал. Кот склонялся ко второму варианту, сидя на сундуке в предоставленной Ичимару комнате. Смачный зевок из-под одеяла расставил, наконец, все точки над “и”. Йоруичи прищурилась, мягко, спрыгнула с сундука и, крадучись, начала приближаться к футону. Еще пара плавных, перетекающих из одного в другое движений — и быстрый прыжок на торчащий из-под одеяла локоть. Ичимару заорал и, подпрыгнув, наконец явил свету и заспанное лицо, и растрепанные волосы, и край сбившегося домашнего юката.
- Ксо! Какого… - Ичимару уставился на кота, злобно и угрожающе. – Что, Урахара-сан ушел по делам и поручил точить когти о гостей?
Тот лишь повел ушами, да, хмыкнув, уселся и начал облизывать лапку с видом явного превосходства, будто хозяин магазинчика действительно оставил его за главного, пока сам отлучился ненадолго.
Ехидство в голосе Ичимару и его прыткость говорили, видимо, о том, что он шел на поправку и уж точно мог сам добраться не только до кухни, но и до Башни Раскаянья. Пешком. Йоруичи предпочла не озвучивать свое мнение, поскольку была, во-первых, тактичной, а во-вторых, таки ленивой. Лишь одарила Гина взглядом, который должен был дать ему прочувствовать всю глубину его идиотизма и глупости. Ичимару, видимо, проникся не очень, поскольку, сморщив нос и зевнув, вальяжной походкой направился на кухню. Тессай тут же соорудил ему приличный завтрак, уплетая который, Гин умудрялся не только улыбаться, но еще и вести светскую беседу.
Правда, продолжалось это не слишком долго, а если точнее, Ичимару подавился в тот самый момент, когда над ним нависла большая черная тень, а Тессай, изменившись в лице, с такой расторопностью бухнулся на колени и приложился лбом о пол, что Гин повел плечами от неприятного ощущения. Но оборачиваться не спешил: откашлялся, дожевал блинчик, облизал пальцы и только тогда обратил свой светлый взор на вошедшего, улыбаясь. И тут же получил сложенным веером по носу.
- Яре-яре, Ичимару-кун, так ты и не научился хорошим манерам за все эти годы. Тессай!
Тот уже ставил чашку чая на стол перед Урахарой.
- Мне бы надо донести о твоем появлении здесь, - Киске опустился у стола, придерживая полосатую панаму, Ичимару хмыкнул.
-Яре-яре, Урахара-сан, за все эти годы ты так и не смог запомнить, что куда выгоднее тебе не болтать обо мне, - Ичимару улыбнулся, сложил руки на груди, наблюдая, как Урахара качал головой, подул на чай и отставил пиалу.
- Что случилось?
Ичимару посмотрел на свои руки на коленях, ухмыляясь:
- М-м-м, может, мы просто не сошлись с Айзеном-тайчо биоритмами и решили разъехаться по-хорошему? – Ичимару с наигранной надеждой глядел в глаза Киске, приподнимая брови и морща нос.
Тот достал любимый веер.
- Все шутки шутишь. Знаешь, твое состояние на тот момент, когда мы тебя нашли, подразумевает, что не сошлись вы чем-то большим, чем биоритмами.
- Это не Айзен, - Ичимару замолк и посмотрел на Киске. Тот выгнул бровь:
- То есть, теперь я покрываю тебя не только от Серейтея, но еще и от Айзена?
Ичимару облокотился о стол, так что рукава юката поползли вниз, оголяя бледные руки. Урахара сощурился, а потом надвинул полосатую панамку на глаза, поднимаясь.
- Чертов змей.
- Так я могу остаться, Ура-ха-ра-сан, - тянет Ичимару в спину хозяину магазинчика. Тот, даже не оборачиваясь, пробормотал себе под нос:
- Чертов змей.
Гин тонко улыбался.
***
Ичимару неподвижно сидит на ступеньках, ведущих на задний двор. Йоруичи смотрит на сутулую спину и тонкие запястья, нелепо торчащие из широких рукавов. От всей его фигуры так и тянет усталостью и безнадегой. Йоруичи начинает казаться, что где-то внутри нее шевелится жалость. Черный кот дергает раздраженно кончиком хвоста. Поднимается, чтобы уйти, но тут Гин поворачивает голову в ее сторону, алым вспыхивают глаза, и голос, сочащийся ехидством, заставляет Йоруичи замереть:
- Ах, как скучает по вам Сой Фонг-тайчо, рыдает все свободное от службы время; а вы подарили надежду и снова пропали. Или все же иногда наведывайтесь к ней по ночам, а, Йоруичи-сан?
Никаким сочувствием уже и не пахнет, а дергается теперь не только кончик хвоста, но и усы. Желание придушить красноглазого змееныша встает комом в горле. Йоруичи находит силы все-таки не поддаться на такую явную провокацию и свернуть за угол с напускным равнодушием. Ичимару ухмыляется.
***
- У Ичимару-сана неприятности? - Урахара поднимает взгляд от записей. Уруру стоит в дверном проеме, нерешительно мнет край фартука, хмурится.
- С чего ты взяла?
Девчушка смотрит на него как на идиота, Урахара, впрочем, себя таковым и чувствует.
- У него временные затруднения. Залечь бы на дно, спрятаться ему надо, но это не так-то просто, а на новый гигай нужно время, понимаешь? Многое надо учесть, - Урахара возвращается к бумагам и начинает бормотать все тише и неразборчивее, - и вообще, усовершенствовать, потомучтоуже…
- Я могу одолжить ему гигай, пока вы новый делаете.
Урахара замирает, откладывает кисть и внимательно смотрит на Уруру. Она серьезна, как всегда. Он вспоминает, что рассказывали души плюс об ощущениях, которые они испытывали, находясь в таблетке. Видимо, даже Урахара недооценил то, как Уруру и Ичимару привязались друг к другу. Они выросли на его глазах, вместе учились, вместе становились сильнее. Даже когда Ичимару перебрался вслед за Айзеном в Уэко Мундо, он всегда находил время зайти в магазинчик повидаться с Уруру.
- Если ты хочешь этого, - Киске уже продумывает такой вариант: сделать душу плюс, когда лучше подменить Ичимару, чтобы все поверили, будто он умер. - Может, еще подумаешь?
- Я хочу помочь ему, - просто говорит Уруру, и Урахара кивает.
Даже он иногда недооценивает близких ему людей.
***
- У-ру-ру! – Урахара умеет быть утомительно-навязчивым.
Уруру, мрачнее, чем обычно, уныло волоча за собой метлу, появляется в кухне, смотрит исподлобья, кривя правый уголок губ.
- Ча-ю-ча-ю-ча-ю, - нараспев тараторит Урахара, обмахиваясь любимым веером. И хотя этот незаменимый в образе простого торговца сладостями и счастья аксессуар хорошо скрывает лицо хозяина магазинчика, нетрудно догадаться, что Киске улыбается. Ну просто не может скрыть довольной ухмылки. Уруру пару минут продолжает сверлить Урахару взглядом, так крепко сжимая ручку метлы, что, кажется, еще секунда — и та станет грозным оружием в руках девчушки.
- Знаешь, когда ты говорил о взаимовыгодном сотрудничестве, ты не упоминал о том, что мне теперь всю жизнь тебе прислуживать придется, - голос тонкий, девчачий, но интонации легко узнаваемые.
Урахара перестает махать веером, смотрит на Уруру в упор:
- Это когда я спас тебе жизнь и предоставил убежище? Предложил помощь? Подменил тебя старым гигаем и запасной душой плюс на поле боя?
Ичимару молчит. Душа плюс, подменный гигай, помощь торгаша в панамке, - он знает, что без всего этого был бы уже мертв. А еще он знает, что Урахара не смог бы ему отказать, поэтому ухмыляется, оглядывает себя с ног до головы оценивающим взглядом и, прижимаясь к ручке метлы всем телом, томно смотрит на Урахару сквозь длинные ресницы и облизывая губы, спрашивает:
- Ну, и каково это — чувствовать себя рядом со мной озабоченным старикашкой?
Урахару перекашивает, и Ичимару, мерзко хихикая и внутренне ликуя от одной мысли, что нашел способ издеваться над хозяином магазинчика, еле успевает уклониться от летящего прямо ему в голову гэта.
- Неси чай, неблагодарный змееныш.