"Négativité gratuite", Рендзи, Бьякуя, Хинамори и др., G, для Таэлле.

[bleach-fest]

Название: Négativité gratuite
Автор: stuff
Беты: предпочли мою искреннюю благодарность мирской славе.
Герои: Рендзи, Бьякуя, Хинамори и еще восемь человек
Жанр: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Ренджи становится капитаном"(с)
Предупреждение: вольная транслитерация имен персонажей и некоторых специальных терминов; недалекое, но будущее
Отказ от прав: все, в том числе и автор текста, принадлежат Кубо Тайто

Написано по заявке Таэлле:
Хочу: авторский фик на следующие темы/сюжеты:
а) Древняя история Сейретея. Не времен создания Академии, а еще раньше, как вообще появились шинигами.
б) Кучики Бьякуя женится. Упор не столько на романтику, сколько на развитие характеров и детали быта; низкорейтинговый гет, ни в коем случае не стеб и не комедия.
в) АУ: жизнь Рукии в доме Кучики и в Готее при условии, что Хисана осталась жива (только не надо делать ситуацию депрессивной)
г) Котетсу Исане - взаимоотношения с сестрой, служба, обычная жизнь.
д) Ренджи становится капитаном: первые дни на новом посту, налаживание взаимоотношений и т.п.
е) Как выглядела история из начальных серий, когда Рукия передала свою силу Ичиго, с точки зрения их занпакто?

Аясэгава живописно раскинулся в кресле. Другой мебели в комнате не было и, хоть он вполне мог расположиться на татами, сгонять Юмичику с облюбованного места никто не стал: все знали, что он любит возвышенности.
- Лично я буду сидеть на полу, - сказал Иккаку. На том и порешили.
Последние минут пять Юмичика занимался внимательным изучением своего яркого воротника, растягивая его между ладонями и ища, по-видимому, затяжки на ровной вязке. Рендзи периодически бросал на него короткие взгляды, каждый раз удивляясь тому, как можно тратить на подобную чушь столько времени. В то же время, Юмичика был единственным из всей компании, кто создавал хотя бы видимость действия.
По сути, они ждали выпивку и прилагавшегося к ней Киру. По сути, они должны были веселиться, пока его его не было. Но вместо этого все закончилось гробовым молчанием и угрюмыми взглядами в пол.
- Надоело, - все-таки не выдержал Рендзи. - Доставайте ладан и зовите священника.
Если до этого все старательно отводили взгляд от его лица, то тут воззрились на него разом.
- Вы меня как хоронить собираетесь, ей богу, - пояснил он. - Сорок девять дней траура.
- Как будто мы без повода, - ехидно заметил Юмичика, выворачивая воротник наизнанку.
- Но... но Абараи-кун прав, - вдруг подала голос Момо. - Мы же собирались отметить!
На нее покосились неодобрительно.
- Я что-то не то сказала?
- Но у него теперь будет совсем другая компания. Да, А-ба-ра-и-кун?
- Вот так и вырастают дети, - вполголоса заметил Иккаку, печально глядя в потолок.
- Пффффф, - сказал Юмичика, прикрыв рот рукой. Сюхей несколько раз громко кашлянул в кулак, Момо захихикала в ладонь, опустив глаза. Потом они дружно рассмеялись.
- Хе, - сказал Ичиго.
- Чего это вы?! - искренне возмутился Иккаку.
- А-аааааааа, я не могу. Еще про птенцов, которые из гнезда вылетают скажи, нежный ты наш.
- А чего тут такого?!
- Мы задели его нежное родительское сердце!
- Иккаку-сан, может подарить Вам щенка? Назовете его Рендзи-куном...
- Не надо называть собаку моим именем.
- Почему? Это же так мило, Абараи-кун!
- Очень мило. И будет еще милее, когда лейтенант нарисует на нем твои фирменные узорчики...
- Или их выстрижет.
- И Рендзи-кун сдохнет.
- Какой из двух?
- Тот, на котором шерсти больше.
- Нет. В случае с Абараи это не так определять надо.
- А как?
- Который побольше и который поменьше.
- Хочешь сказать, что я волосатый?
- И это нормально.
- Это как посмотреть...
- Давайте лучше без узорчиков!
- И без лейтенанта.
- А вот это уже не получится.
- Я вообще не понимаю, откуда эта идея с щенком. Зачем щенок?
- Так он, падла, не сбежит лейтенантить в шестом.
- Тоже верно.
Они помолчали.
- Будешь класть его к себе в постель... - продолжил Юмичика.
- Юмичика-сан, да хватит вам...
- Действительно. Наши разговоры разбивают маме сердце!
- Я вас... - начал Иккаку, потом посмотрел на Момо, - не при дамах будет сказано. В общем, я вас сейчас урою нахрен, дошутитесь!
- Я же говорил.
- Сердце матери, оно такое хрупкое...
- Все. Договорился. А ну слазь оттудова, пошли разбираться.
- Мама, почему ты не любишь меня так, как любишь Рендзи?
- Точно урою.
- Мама, сестрица, не ссорьтесь. Ай, Юмичика-сан, за что?!
- Папа, - пояснил Юмичика. - Я - папа.
- Юмичика-сан, но на папу вы совсем не похожи...
- Ичиго-кун, может ты будешь за папу?
- Я пас.
- Не хочешь быть моим отцом?
- Я вообще отцом пока быть не хочу.
- О-ооо... какие интимные сведения! А можно поподробнее?
- Завянь.
- А как с этим у вайзардов?
- Совсем завянь.
- Меня тоже очень волнует размножение вайзардов!
- Хисаги, зачем тебе этот блокнот?
- Это у него профессиональная привычка.
- Извините.
Сёдзи тихо пошли в сторону и все обернулись на этот звук.
- Что, - сказал Кира, - уже празднуете?
- Нет, - буркнул обиженный в своих лучших чувствах Мадараме.
Кира вошел и задвинул сёдзи обратно, в комнате снова стало почти сумрачно.
- А что же вы тогда делаете?
- Обсуждаем материнские качества Иккаку, - ничтоже сумняшеся объяснил Юмичика.
- Эй! - возмутился Иккаку.
Момо прыснула со смеху, и они пошли по второму кругу.
Юмичика, при всей своей внешней изящности, ржал как боевой конь и делал это до ужаса заразительно. Сюхей чуть ли не всхлипывал, вытирая выступившие на глазах слезы. Рендзи, пытаясь не обидеть учителя, сдерживался, но с каждой секундой лицо его лицо все сильнее напоминало по цвету волосы.
- Хе-хе, - сказал Ичиго, демонстрируя крайнюю степень веселости.
Икаку не выдержал и полминуты.
- На хрен идите, - сказал он. Потом, подумав, добавил: - Мудилища.
Кира, тоже чувствуя себя чужим на этом празднике жизни, сел рядом с Момо и огляделся. Перед собой он поставил бутылку саке, чем снова привлек всеобщее внимание. Хинамори, впрочем, смотрела на нее скорее неодобрительно.
- А где мебель?
- Так еще с утра в пятый отправили, - махнул рукой Рендзи.
- Последний день лейтенантства, Рендзи-кун, - сказал Кира и увидел, как опустились уголки широкого рта Абараи.
Остальные тоже погрустнели.
- Зато! - сказал Юмичика. - Никаких больше тебе страданий над отчетами за месяц! Только печать ставь и все.
- И пьяных по казармам не разводить не надо.
- И бить кого-то за оскорбление капитана.
- И в мыле делать новый номер.
- Семпай, это только у вас такая хрень творится. Ой, не смотрите так.
- Не напоминай мне об этом.
- А у тебя какие варианты, Ичиго? Ах да, ты же не из наших.
- Спасибо, что напомнил.
- А еще к Рукии своей... - начал было Иккаку, но Юмичика вовремя кинул в него свой воротник. - Чего еще?
Воротник полетел обратно и был без проблем пойман.
- Рукия? - сразу как-то оживился Ичиго. - А что с Рукией?
Взгляд Юмичики говорил сам за себя.
- Да ничего, - тут же ответил Иккаку, до которого наконец дошло. - С ней все нормально.
Ичиго посмотрел на него с сомнением, но ничего не сказал.
- Кстати, а почему Рукию-сан не пригласили? - спросил Кира.
- А у нас тут чисто мужской междусобойчик.
- А что тут тогда Хинамори-сан делает? Ой, прости Хинамори-сан. Я тебя не гоню, не думай.
- А Хинамори-сан у нас тут как представитель пятого отряда, ради которого Абараи теперь будет рвать... задницу.
- Надо же. Не думал я, что так тяжело быть капитаном... Сочувствую тебе, Рендзи.
- О, у кого-то в муках прорезалось чувство юмора.
- Кстати, как с этим у вайзардов?
- Завянь, а?

Момо тихо попросила - а это все равно, что потребовала - чтобы они разлили сакэ по токкури. Рендзи возразил было, что токкури у него нет и быть не может, но соответствующая посуда быстро обнаружилась в закромах у офицерского состава и ее оказалось даже больше, чем им было нужно. И куда больше, чем можно было иметь офицерскому составу. У кого-то нашлась даже специальная печка, и Рендзи подумал про нарушение устава и выговоры, но вдруг понял, что это уже совсем не его дело, но вполне себе еще один повод напиться.
Хинамори, как единственная женщина в компании, периодически доливала им всем, не забывала и про себя, но делала глотки настолько мелкие, что едва хватало смочить губы. Вечер обещал пройти спокойно, но за добавкой они отправили уже Хисаги, и тот принес куда больше чем у него просили, счастливый оттого, что за ним увязалась Мацумото.
- Безобразие, Абараи-кун. Просто безобразие, - сказала она, с неженской силой таская Рендзи за щеку и мягко улыбаясь. - Празднуете, а меня не позвали.
- Ну так... - растерялся Рендзи.
- Выпьем за твою черствость и бездушие!
С Рангику дело пошло веселее. Она шутила, подначивала и планомерно всех спаивала, жалея одну только Момо, которая смогла расправиться всего с двумя порциями.
После того как мужчины одолели четвертую бутылку, она отвела Хинамори в сторонку и шепнула:
- Еще немного, и мы с тобой должны будем уйти.
- Почему? - удивилась Момо.
- Слабо! - сказал Иккаку.
- Не слабо! - заявил Кира и начал раздеваться.
- Я же говорила, - Мацумото пожала плечами.

Четверо абсолютно голых и пьяных мужчин упорно лезли на крышу казармы. Пятый не согласился расстаться с верхним кимоно, продел руки в разрезы под рукавами, и те покачивались в такт его движениям, слегка напоминая крылья. Шестой, которого так и не вытащили из сихакусё, координировал их действия с земли. Рыжая макушка ловила даже самые слабые лучи только-только начавшего вставать солнца, отчего казалось, что он слегка светится. На спор натертая какой-то полиролью голова Иккаку сияла не хуже.
- Начнете падать, - крикнул Ичиго, сложив ладони рупором, - ловить вас не стану!
Но на него уже никто не обращал внимания. Забравшись, наконец, наверх, пятеро встали в рядочек. Их слегка покачивало от количества выпитого, но вид они имели решительный и даже почти героический. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, расцвечивая верхушки деревьев и бликуя на макушке Иккаку, добавляя торжественности моменту.
В полной тишине и приобняв друг друга свободными руками, они дружно помочились за долгое капитанство Абараи, восход и мир во всем мире.

Рендзи снилось, что его куда-то тащат, сильно ухватив за ухо. Он упирался, пытался тормозить пятками, то и дело терял равновесие, спотыкаясь, но все равно пытаясь замедлить движение. Ему хотелось бежать, бежать, бежать и не оглядываться.
- Пустите! - просил он. - Пустите! Больше не буду! Я больше не буду!
Взмокшие ладони соскальзывали, он никак не мог ухватиться за чужие пальцы, чтобы разжать их и освободиться, перед глазами все плыло, Рендзи дрожал от почти животного ужаса, а потом перевернулся на спину и проснулся.
Минут пятнадцать он просто лежал в падавшем на татами широком луче света, не шевелился и пытался свыкнуться с острой головной болью. Мучительно хотелось пить, но сил не было даже на то, чтобы шевельнуть рукой. Солнце медленно нагревало левую пятку, в воздухе плавали крохотные пылинки и стоял тяжелый запах пота и перегара.
Он закрыл глаза, потом открыл их, заставил себя перевернуться на живот, с удивлением обнаружил, что когда-то успел надеть хакама, и пополз на улицу. Где-то, скрывшись в широких кронах, стрекотала птица. Рендзи казалось, что она делает это прямо у него в левом виске, то и дело перепрыгивая в правый и возвращаясь обратно.
Задыхаясь и шумно сглатывая жалкие капли слюны в безуспешной попытке смочить пересохший рот, он свесил голову с неогороженного куска энгавы. Тяжелые пряди волос соскользнули с плеча и успешно легли прямо в пыль. Рендзи помнил, как они праздновали у него в комнате. Помнил, как Иккаку предложил продолжить празднование в поместье Кучики, но встретив шумное одобрение, сам же отговорил всех от этой затеи, убедив отправиться "домой", в семьдесят восьмой округ. Помнил, как они чуть ли не до смерти перепугали шайку местных бандитов, как Ичиго честно пытался запустить сэро в виде фейерверка, как Хисаги выменял на бутылку свой драгоценный блокнот, а потом воспоминания обрывались и Рендзи было безумно стыдно за это и за себя. Еще его тошнило и ему определенно напекло макушку.
- Сейчас сдохну, - просипел кто-то, и только через пару мгновений до Абараи дошло, что это был он сам.
- Это лучшее, что вы можете сделать в такой ситуации, - сказал уже точно кто-то другой, но до боли знакомый. Рендзи чуть повернул голову и это движение отозвалось болью во всем теле, мигом стрельнув от затылка, вниз по позвоночнику. Взгляд уперся в белоснежные таби, край хакама и запахнутого хаори.
- Доброе утро... Кучики-тайчо.
- Уже день, Абараи.
- Добрый день, Кучики-тайчо.
- Последний день в отряде, а вы так набрались, - сказали таби.
- Виноват, Кучики-тайчо.
- Будучи лейтенантом, вы были на порядок ответственнее, - заметили таби. - Мне, видимо, не стоило слушать вас и подписывать приказ о повышении.
- Простите, Кучики-тайчо.
- Вы же не заставите меня стыдиться за вас... Рендзи?
- Никак нет, Кучики-тайчо.
- Хм, - сказали таби и исчезли. Секунд через пять они возникли на прежнем месте, скрывшись, на мгновение, за мотнувшимся вбок краем хаори, Рендзи обдало волной прохладного воздуха. Потом перед лицом оказалась глиняная чашка.
- Выпейте. Смотреть на вас противно, - сказали таби, прежде чем исчезнуть окончательно.
За спиной Рендзи что-то грохнулось, потом кто-то застонал, просыпаясь.
- Ку-ууучики-тайчо, - довольно протянул Абараи и даже смог приподняться, чтобы ткнуться в чашку лицом, чуть ли не лакая холодную воду.

Форма лежала на краешке стола. Некоторое время он просто смотрел на аккуратную стопку, потом решительно протянул руку, схватился за хаори и дернул его на себя. Ткань была тяжелой, плотной и пахла так, будто долго пролежала в шкафу. Двигаясь осторожно, словно делая что-то опасное, Рендзи надел его и заправил внутрь рукава формы. Из старенького - оставшегося, кажется, даже не от Айзена - зеркала на стене на него посмотрел совершенно другой человек. Собственные волосы показались Рендзи слишком яркими и... торчащими во все стороны, выражение лица - недостаточно серьезным, а о татуировках даже думать не хотелось.
- Я - хороший капитан, - сказал Рендзи своему отражению. Отражение молча опустило голову.
- Абараи-кун... ой... то есть, Абараи-тайчо! - сказала Хинамори. Даже за плотной бумагой сёдзи был ясно различим ее маленький, хрупкий силуэт: солнце клонилось к закату и светило Момо в спину.
- Заходи! - крикнул Рендзи. И добавил, когда она раздвинула створки: - Почему так формально?
При этом он старательно делал вид, что его очень волнуют складки на ткани.
Хинамори покраснела.
- Ну, как же... ты же... вы же... теперь капитан.
Когда она подняла взгляд, Рендзи вдруг поймал себя на том, что ему хочется положить руку ей на голову и взъерошить аккуратно уложенные волосы, но он вовремя вспомнил, что так раньше делал Айзен, поэтому просто похлопал ее по плечу, как всегда делал с Рукией, когда ей нужно было его одобрение.
- Да ладно тебе. Столько же лет друг друга знаем! - сказал он, улыбаясь и осторожно сжимая пальцы.
Хинамори неуверенно улыбнулась в ответ, потом ее глаза наполнились слезами и она быстро отвернулась.
- Да, - сказала она, быстро потерев кончик носа. - Да.
- Готова? - спросил Рендзи, недоумевая и решив ее отвлечь.
- Да, - Момо кивнула и он отпустил ее.
Когда они вышли на энгаву и даже успели сделать добрых десять - а, учитывая рост Хинамори, так все пятнадцать - шагов, Абараи вдруг встал как вкопанный.
- Что-то случилось? - удивилась Момо.
- Да я забыл совсем... - начал было Рендзи, но потом посмотрел на свою левую руку, чтобы увидеть белый рукав. Озарение было внезапным, как будто до этого момента он не совсем понимал и принимал факт своего капитанства, скорее барахтаясь в подхватившем его потоке, чем пытаясь плыть в нем.
- Забыл что? - спросила Момо.
Он быстро покачал головой.
- Да нет, ничего. Идем, а то опоздаем.
Момо кивнула.
- Нервничаешь перед церемонией? - поинтересовалась она, перед тем как они ушли в шунпо.
- Нет, - соврал Рендзи и эта ложь далась ему на удивление легко. - Ни капли.

Три дня назад Бьякуя вдруг вызвал его к себе уже почти ночью.
- Рендзи, - сказал он, не обращаясь, а просто констатируя факт и не отрывая взгляда от своей руки, неспешно выводящей буквы на бумаге. - Зайдите и сядьте.
Когда Абараи зашел и сел, как ему приказали, Бьякуя молча протянул ему конверт, не отвлекаясь от своего занятия.
- Кучики-тайчо?
Тут Бьякуя вдруг отложил кисть и, впервые за все то время, что они знали друг друга, посмотрел ему прямо в глаза.
- Главнокомандующий прислал мне письмо, - сказал он и Рендзи почувствовал, как внутри все сводит от ужаса перед сидящим напротив него человеком. - Прочитайте.
Потом он снова взял кисть, смочил кончик в туши и продолжил писать.
"... рассмотрели Ваше предложение о повышении", - разобрал Абараи, прежде чем, пару раз кашлянув в кулак, раскрыть конверт, достать оттуда бумагу и быстро пробежать ее глазами. Почерк у лейтенанта первого отряда был прекрасный и Рендзи вдруг понял, о каком таком "предложении" писал только что его капитан.
- Э, - сказал он.
- Ну? - поинтересовался Бьякуя, уже успев снова отложить кисть. - Согласны?
Рендзи, не зная что ответить, уставился на его руки и Кучики сразу же спрятал ладони в рукавах, словно Рендзи не смотрел, а прикасался.
С самой первой их встречи ему хотелось победить Бьякую и поставить его на место, но он сам не заметил, что привык идти чуть позади, отставая буквально на шаг, а стремление победить трансформировалось во что-то совсем другое.
"Хочу, чтобы он уважал меня", - вдруг понял Рендзи и страх перед Бьякуей испарился, как будто и не было его раньше.
"Даже если твой соперник - аристократ, - сказал тогда Иккаку, - лейтенант ему почти ровня".
А капитан - ровня тем более.
"Рукия... - подумал Рендзи. - Рукия..."
И выпрямил спину, возвращая Кучики конверт.
- Да, - сказал он, не отводя взгляд даже тогда, когда они с Бьякуей соприкоснулись рукавами. - Я согласен.
Бьякуя первым склонил голову и дописал: "И решили его принять".

- Поздравляю, Рендзи-кун, - сказал Укитаке-тайчо, широко улыбаясь.
- Молодец! - сказал Кьёраку и хлопнул его по плечу. На мгновение Рендзи показалось, что из него вышибло дух потоком реяцу, сопровождавшим этот дружеский жест. - И пяти лет лейтенантом не пробыл! Вот какая молодежь пошла, а, Укитаке?
- Согласен.
- Надеюсь, с тобой не будет проблем, - сказала Сойфон, проходя мимо.
- Не слушай эту злую девочку, - шепнул Кьёраку. - У нее вечно эти самые дни и... ай! Нанао-тян! Нанао-тян? Ну, ладно. Молчу-молчу. Только не смотри так. Или нет. Лучше смотри. Ты такая миленькая, когда злишься, Нанао-тян! Дай я тебя обниму! Ай!
- Укитаке-тайчо, - начал Рендзи, пока Кьёраку делал вид, что собирается немедленно изловить своего лейтенанта, чтобы как следует с ней пообниматься.
- Да, Абараи-тайчо?
Рендзи удивленно на него воззрился.
- Укитаке-тайчо, зачем вы...
- А зачем ты? - Укитаке улыбался. - Я же говорил, можно просто по имени.
- Простите. Укитаке... сан.
- Уже лучше.
- Укитаке... сан, а вот... вот когда вы стали капитаном...
- О, я уже ничегошеньки не помню, - он махнул рукой, посмеиваясь. - Это было так давно...
- Чертовски давно, - согласился Кьёраку, прежде чем Нанао ударила его в солнечное сплетение.

После перевода в шестой бессонница мучила его чуть ли не неделю. Теперь история повторялась снова: Рендзи не спалось.
Из комнаты открывался совсем другой вид, в ней совсем по-другому пахло и даже старая мебель не создавала ощущения знакомого места. Он походил из угла в угол, в пару глотков одолел принесенный ему чай и, так и не заставив себя переодеться в домашнее, вышел на энгаву. Старые темные доски чуть прогибались, поскрипывали под ногами и это было приятно. Он посмотрел во двор, помахал часовому, завернул за угол и оказался в полосе приглушенного, чуть желтоватого света из рабочей комнаты лейтенанта. Момо, видимо, тоже страдала от перемен. Чуть отступив в тень, он хмыкнул, взялся за створку сёдзи и отодвинул ее. Хинамори сидела за низким столиком и быстро что-то писала; лоб прорезали морщинки: она хмурилась, целиком уйдя в рабочий процесс, но потом почувствовала чужое присутствие. Лоб разгладился и она медленно подняла голову. Потом Момо побелела и поднесла ладонь ко рту, глядя на Рендзи расширившимися от ужаса глазами.
- Айзен... тайчо... - пробормотала она и Абараи поспешил шагнуть в свет, запоздало вспомнив, что они с Айзеном почти одного роста.
- Не спится? - спросил он, сразу же решив не заострять внимание на случившемся: им обоим надо было отвлечься. Хинамори шумно выдохнула.
- Ох, Абараи-кун, ты меня испугал... - сказала она, прикладывая ладонь к груди и отводя взгляд.
- Больше не буду, - он кивнул. - Можно зайти?
- Ну конечно, - Хинамори торопливо закивала, хотела было приподняться, но он остановил ее жестом и чуть задвинул за собой сёдзи, оставляя широкую щель и впуская в комнату свежего ночного воздуха.
- Не спится? - повторил он, садясь напротив. Хаори неприятно натянулось на плечах, напоминая о себе, и ему пришлось повозиться, расправляя его за спиной.
Момо кивнула, все еще не глядя ему в лицо.
Они помолчали.
- Так странно... - вдруг сказала Хинамори, - Абараи-кун теперь капитан.
- Завтра меня еще с отрядом знакомить поведешь, - сказал он.
- Да, - ответила Момо, чуть приподняв уголки губ, - придется.
В свете лампы синяки у нее под глазами были еще заметнее.
- А чем это ты в такое время занимаешься? - спросил Рендзи, и Хинамори наконец подняла на него взгляд.
- Хотела разобрать прошения о переводе. Ой, Абараи-кун, даже не представляешь, как много людей за тобой из шестого хотят прийти!
- А? - удивился Рендзи.
- Вот, - сказала Момо, - смотри, какая стопка!
Она показала на бумаги у своего правого локтя.
Учитывая объем необходимых для перевода документов, прошений было как минимум двадцать, и Рендзи даже смутился.
- Э-ээээ, - сказал он, почесав в макушке, но вдруг понял, что это его шанс. - Хинамори-сан, а давай-ка я их сам разберу?
- Абараи-кун? Но это же работа лейтенанта!
- А лейтенант пойдет спать, - сказал Рендзи.
- Но... Абараи-кун!
- Абараи-тайчо, - серьезно поправил Рендзи. - Будешь обсуждать приказы капитана?
- Но я... - растерянно пробормотала Момо, и он рассмеялся.
- Спать, - сказал он. - Спать. И живо. Мне не нужен квелый лейтенант на утреннем построении. Знаешь, как я у себя в шестом всех строил? Так узнаешь.
Хинамори выдохнула, вроде бы даже расслабилась и улыбнулась.
- Ну хорошо, - сказала она, поднимаясь и поправляя полы юкаты. - Я пойду к себе. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Рендзи, перебираясь на ее место, не вставая из сейдза и используя только кулаки.
Едва раздвинув сёдзи, Момо вдруг обернулась.
- Но ты тоже не засиживайся. Мне не нужен квелый капитан на утреннем построении, - сказала она и вышла, даже не дождавшись ответа.
Рендзи фыркнул и покачал головой, улыбаясь. Потом быстро просмотрел документ, которым занималась Хинамори. В пятом отряде формы для архивов заполняли не совсем так как в шестом, и он невольно задумался: придется ли ему переучиваться или самому переучивать офицеров. Поставив на документ печать и отложив его под стол, он взялся за прошения о переводе.
- Вакамия Рикити, - прочитал он первую строчку верхнего и вздохнул. Потом поставил локоть на стол и уперся в кулак подбородком. Лампа тихо потрескивала, углы комнаты тонули в тени, а хаори немного сбилось на бок: он чувствовал как натягивается ткань.
Рендзи вдруг представил, как будет стоять перед своим новым отрядом, которому предстоит доказать, что он во всех смыслах лучше Айзена. Как, уже вечером, он пригласит к себе офицеров, Иккаку, Юмичику, Ичиго, Киру и Хисаги-семпая, чтобы во второй раз отметить его капитанство. А потом, осмелев, конечно же пойдет к Рукии, чтобы с гордостью заявить: "Я теперь капитан!"
А Рукия, разумеется, скажет: "О, ну конечно. Вы же так старались ради этого, капитан. Вы так много работали, капитан. Вы же такой сильный, капитан. Вы же такой смелый, капитан. У вас же такие смешные брови..."
И между ними, что, может быть, даже к лучшему, снова ничего не изменится.